Радужный мост судьбы (СИ) - Полина Сербжинова

Лукаво усмехнувшись в сторону озадаченного родственника, Вирнисса плавно ступила на ковёр. Благодаря сумасшедшему приливу вдохновения, неожиданную силу получил второй ген, родственный метаморфам, но всё же отличающийся от них по силе и направлению — ген старых асфиров-хэмилли, передавшийся из глубины веков маленькой девочке, единственной среди ныне живущих в Зелёной Долине. Она воспользовалась им с удовольствием и приличной долей злорадства, наложив на музыкантов собственную иллюзию, не дающую возможности различить их истинные облики даже при полной потере контроля. Право не стоило пугать раньше времени высоких гостей раззявленными пастями огромных собак и их призрачными светящимися телами. Да и открывать своё настоящее лицо Шаррмиту тоже не было смысла.

Лёгкий румянец залил её щёки, в чёрных глазах засияли сиреневые огни, и под сводами парадного зала раздался голос, неподражаемый и чистый. С лёгкостью переходя от грудного контральто к высочайшему колоратурному сопрано[4], певица не задыхалась, не пыталась форсировать сложные фразы, она словно жила исполняемой арией.

Следующей была кокетливая каватина со множеством изысканных пассажей, потом лирическая баллада, сменившаяся томной серенадой.

— Чудесно! — воскликнул Брандт, вставая со своего кресла и аплодируя от души. — А что-нибудь трагичное, чисто из личного театрального репертуара, можно попросить? Вирни, не сомневаюсь, что тебе по силам создать одним голосом настоящий спектакль.

— Благодарю за честь, ваше величество! — певица лукаво улыбнулась и подмигнула музыкантам.

Правда для этого ей пришлось повернуться спиной и продемонстрировать великолепный вырез на платье, отчего Миртур побагровел, его супруга поперхнулась, а Терсан помрачнел ещё больше.

Повелитель Зелёной долины не краснел от смущения, как его сын, но и его внутренне коробило от осознания того, что таланты старой тётки и впрямь оказались заперты, в том числе благодаря и его стараниям. Собственно, он сомневался, что леди рискнёт выйти замуж ещё раз, её возраст уже давно перевалил за критическую отметку даже для долгоживущих метаморфов.

Выбор Вирниссы пал на причудливую оперу, которую она посещала давным-давно в разъездах.

Она добавила в арию множество фиоритур и пассажей, считавшихся доселе невыполнимыми, при этом импровизировала настолько просто, будто перед ней стояла партитура для чтения с листа. В её исполнении было столько искусных модуляций, столько выразительности и поистине сумасшедшей энергии, а сквозь эту бурную весёлость иногда прорывалось такое мрачное отчаяние, что слушатели переходили от восхищения к ужасу, не переставая благоговеть перед небывалом талантом.

Завершив сложнейшую партию, Вирнисса поклонилась, подумала и кивнула лютнисту.

На прощание она собиралась исполнить песню, которую слышала в исполнении одного из менестрелей, и теперь собиралась преподнести публике.

«Недопетый мотив я услышу во сне, до утра не сомкну я глаз.До конца не простив всё прошедшее, нет. Ты не спишь, как и я сейчас…»

Король слушал, полузакрыв глаза, словно растворяясь в чудесных звуках, и не ожидал, что вступит ещё один голос, мужской, еле слышным эхом ведя свою партию. Тихо, отдавая первенство солистке, рассказывая о своих воспоминаниях и своей тоске.

«… В хороводе огнеймне опять снится твоя тень.Сумасшедшая ночь, проведённая с ней, и опять наступает день.А когда мы увидимся вновь, тихо ветер ночной будет петь о своём…»

Аделина честно скучала, не понимая, почему его величество со своей свитой и его высокие гости боялись шелохнуться, чтобы не пропустить ни одной ноты. Да красиво, но не настолько же, чтобы уделять актрисе столько внимания, забывая о тех, кто сидит рядом.

Граф покачал головой — гонец, который привёз труппу, заслужил хорошее вознаграждение, музыканты играли выше всяких похвал. Удивляло только одно, как за такое короткое время они смогли выучить такой обширный репертуар? Судя по изумлению короля, тот тоже не рассчитывал на настолько высокий профессионализм. Странствующая труппа честно отрабатывала обещанные деньги.

И он принял решение — на время высочайшего визита оставить их у себя, чтобы концерт состоялся и в оставшиеся дни. Сомнения насчёт столичной актриски развеялись полностью. Пусть Миртур был дилетантом по части музыки и всего того, что с ней связано, но не заметить искреннее восхищение более искушённых персон по части искусства было невозможно.

«Ты забудешь вопрос, но я помню ответ —Друг без друга мы не умрём.Светом утренних звёзд наш последний рассветПозовёт нас и мы начнём…

Танцы вдвоём, странные танцы.День переждём, не будем прощаться,А ночью начнём странные танцы,Танцуй под дождём…»[5]

— Хочу её, — пробормотал король, подзывая своего слугу. — После ужина приведёшь Вирни в мою спальню и лично проследишь, чтобы нам не мешали. Никаких любопытствующих рядом, чтобы даже и близко никто не смел подойти. Охрану полную, на всех местах, задействуйте любые артефакты. Помехи мне не нужны.

Глава 12

Под спальню высокому гостю отвели комнату на третьем этаже. Тяжёлые портьеры на окнах защищали от ночного прохладного ветерка, широкую кровать застелили лучшими простынями. На круглом столике, занявшем место между двух кресел, стояла низкая серебряная ваза с тёмным южным виноградом.

Король прошёлся по спальне, жестом отослал камердинера, напомнив ему, чтобы певичку привели немедленно. Долго ждать не пришлось, тихо скрипнула открывшаяся дверь, и в комнату вплыла Вирни. Всё в том же тёмно-синем платье, в котором она выступала в большом зале.

— Вы желали меня видеть? — без поклона, только вежливо подчёркнутое ожидание ответа.

— Да, что-то мне не спится. Не могли бы вы развеять мою тоску, которой здесь, кажется, пропитаны стены? — Брандт начал медленно расстёгивать манжеты, всем видом показывая, что он готов лечь в постель.

— Есть какие-то пожелания? — певица без приглашения опустилась в одно из кресел, с любопытством оглядывая обстановку.

— Спойте для начала.

— Желаете балладу или романтическую историю? К чему сейчас расположено ваше сердце? — Вирнисса переменила позу и закинула ногу на ногу, выставив колено, обтянутое тонким кружевным чулком.