ПТУ для гоблинов. Понтийский тактический университет - Наталья Косухина

На меня смотрели грустные глаза несчастного мужчины. Что может задеть сильнее, чем печаль того, кого ты любишь?

– Я ненавижу этого Рунеро, – неожиданно заявил Реван.

– У вас нет причин для этого, – заверила я, пристально посмотрев на гоблина.

– Ни единой? – впился он в меня взглядом.

– Ни малюсенькой, – твердо произнесла я.

Реван смотрел на меня, словно что-то искал, а я поднесла руку к его лицу и, не касаясь кожи, на расстоянии провела над дугой бровей, линией носа, над щеками и губами. Я словно ласкала, но дать ласку не могла.

Донат начал склоняться ко мне, и я испугалась, что сейчас поцелует… Отстранившись, встала с кровати.

– Спокойной ночи, Реван. Не забудьте завтра зайти ко мне за настойкой для себя и своих друзей. Вам потребуется бодрость.

– Для чего? – грустно усмехнулся гоблин.

– Проверка приехала, – порадовала его я и вышла.

Как дожить этот оговоренный с канцлером год и не свихнуться? Вот в чем вопрос…

Опытная в дворцовых интригах, я знала, чего ждать на следующий день, и мои ожидания меня не обманули. С самого утра, когда я вела занятие по зельям у второй группы, ко мне в аудиторию пожаловала вся комиссия, а именно: двое одаренных, один из которых оказался моим бывшим преподавателем, и гоблин. Последний – высокий старичок, которого, судя по званию, и должен будет сменить Реван.

Когда гости пожаловали, их представили, после чего они тихо сидели в уголочке, нервируя мне группу.

Я же злилась… Злилась на жизнь, на канцлера, на Рунеро и свои чувства, а потом прозвучал гудок. И великие люди покинули меня вместе со студентами. Остался только Шадраз Синдир, который три года преподавал мне зелья, пока не ушел на повышение.

– Доброе утро, магистр, – улыбнулась я.

– Доброе, доброе, – присел рядом с моим столом пожилой преподаватель. – Я слышал, ты теперь награжденный алхимик, за открытия в изучении драконов.

– Знали бы вы, каким трудом они мне достались.

– Предполагаю. А еще хочу предупредить: в столице очень неспокойно, Дакар, скоро грянет буря, и ты сейчас в самом ее эпицентре. Побереглась бы.

– Я уже догадываюсь о том, что случится, но с выбранного пути не свернуть. Я очень удивилась, что именно вам позволили войти в проверяющую комиссию, – удивилась я вслух.

– У них не было выбора: я единственный, кто был не занят, а у твоего Ревана есть хорошие друзья и родственники наверху.

– Не понимаю, о чем вы.

Синдир улыбнулся, поднимаясь.

– Знаешь, мы сегодня были у ведущей группы на тренировке. Я поговорил с их старшим и обмолвился о нашем знакомстве. Очень интересный мальчик.

– Да, он невероятно способный, – пробормотала я.

Мой бывший преподаватель, что-то насвистывая себе под нос, распрощался, и я пришла к выводу, что очередную бурю мы с горем пополам пережили.

Следующие несколько дней снова было затишье. После комиссии все старались вновь войти в привычный ритм, а я – найти себе место.

На душе было неспокойно как никогда. Я понимала, что сейчас самый пик событий и нас будут стараться извести всеми способами. Страшило и то, что на меня охотились убийцы, а Ревана рядом со мной в следующий раз не будет, и слава Всевышнему!

Но сильнее всего ныло сердце от любви. Душевные муки, как они мучительны!

Видеть его каждый день и не быть вправе даже прикоснуться. Раньше я не понимала, что же сводит людей с ума, теперь я могла понять многих сумасшедших, ибо похожая зараза текла и в моей крови. Сумасшедшая любовь!

Отвлечься от неприятностей и чувств не получалось. Пообщаться в университете не с кем: среди преподавателей, в основном мужчин, я была чужой. Все со мной были вежливы, предупредительны, но… мы были очень разные. Даже поговорить было не о чем.

Единственный человек, с которым я чувствовала себя более-менее уютно, была Айсан, но и ту, после того как схватили заговорщика, забрали на лечение.

А покидать пределы университета мне нельзя, опасно, хотя это и странно, учитывая, что исполнитель в ПТУ. Но все рассчитывают, что он не будет рисковать. А еще за мной постоянно присматривает кто-то из моей группы.

Студенты стали дороги мне после всего, через что мы прошли, и я переживала за них как самый настоящий наставник. Мне было небезразлично, как и с какими знаниями они закончат университет. В особенности по моему предмету.

На одном из занятий я решила двинуться дальше. В лаборатории, под моим бдительным присмотром, гоблины попробовали получить металл. Ну хоть небольшой кусочек.

– На вашем столе лежат приборы, ингредиенты и строгая дозировка. Ваша задача – смешать все в правильных количествах, добавить точную дозу манны и дать настояться. Если к концу пары на моем столе будет лежать от вас хоть что-то похожее на металл, вы получите зачет по практическим занятиям.

Так как студенты с опаской на меня посматривали и не двигались, я сочла своим долгом сказать:

– Приступайте.

И только тогда медленно и печально, с явной неохотой, они принялись изучать инструменты, ингредиенты, рецепт… Отмерили жидкость, притом явно на глаз, а ведь говорила: точно!

Время текло, я смотрела на то, что творят мои студенты, и чем дальше, тем страшнее мне становилось: неизвестно откуда ожидать подлянки, кто первый натворит дел.

Пальму первенства в этом соревновании взял Идар. Когда он уже сильно погнутой ложкой бухнул папоротник и все это залил приличным количеством манны, я заспешила прочь из кабинета.

– Магистр? – окликнул меня Реван.

Я не ответила и, закрыв дверь снаружи, прислонилась к ней спиной. Не прошло и полминутки, как в лаборатории громыхнуло. А ведь говорила им: первое правило алхимика – точность и еще раз точность!

Отворив дверь и заглянув внутрь, я увидела картину, в которой и сама когда-то принимала участие, а если точнее – на втором курсе. По помещению летала целая группа здоровенных мужчин, натыкаясь друг на друга.

Они испытывали ощущения не из приятных, кувыркаясь, как неваляшки.

– Магистр, что это? – нервно спросил Надар, заметив меня, пока остальные ругались.

– Это магическая невесомость, созданная вашими стараниями. Некоторые компоненты нельзя добавлять в зелья сверх меры. Вы же отрицаете точность как таковую.

– Спустите нас, магистр, – попросил Реван, пролетая мимо.

– Сами свалитесь, через час или через два. А я пока прочту вам правила безопасности при работе с манной и алхимическими компонентами. Между прочим, в третий раз уже! – приподняла я палец вверх.

В ответ мне раздался дружный стон.

Вечером, когда я, совершенно уставшая и вымотанная, пришла к себе в комнату, меня ожидал очередной сюрприз – связь починили. Над зеркалом висело облако, в котором крутились в шариках четырнадцать пропущенных вызовов, и ни один не был подписан.

Канцлер звонил или не он?

Если он, тогда для чего так стремился связаться со мной? Что случилось? Свергли императора, произошел катаклизм или столицу взорвали?

Я уже ополоснулась и переоделась в домашнюю одежду, когда на зеркале снова отобразился вызов и не высветился контур лица. Я застонала в голос.

Присев в кресло перед столом, на котором стоял пиликающий сейчас предмет, я провела рукой по зеркальной глади. Она пошла рябью и передо мной появилась матушка Ревана собственной персоной.

– Добрый вечер! – поприветствовала меня женщина, сейчас не так агрессивно настроенная, как в последний раз.

– Добрый, – ответила я любезностью на любезность.

И мы немного помолчали, присматриваясь друг к другу. Вернее, я в большей степени. Эта опытная женщина, спутница жизни канцлера империи, присмотрелась ко мне еще при первой встрече, сделала для себя какие-то выводы и во время моего последнего разговора с Реваном-старшим ее просто прорвало.

Теперь же она звонит с умыслом. Одаренная, разбирающаяся в интригах двора и клановых распрях. В этом плане мы чем-то похожи, хотя опыта у меня меньше.

– Магистр Дакар, давайте поговорим прямо, без завуалированных намеков и двойного дна. Что вам нужно от Доната?

– Госпожа Реван, согласна поговорить прямо. Прошу и вас ответить: почему вы решили, что мне от вашего сына что-то требуется?

– То, как вы себя с ним ведете, и то, как он ведет себя с вами. Ваши жесты, мимика, слова и поведение – все говорит о том, что знаете вы друг друга лучше, чем преподаватель и студент.

– Мы с вашим сыном провели довольно много времени вдвоем, сражались вместе, спасались от опасности, выживали, в конце концов. Естественно, это нас сблизило. Но отношений между нами, кроме официальных, более никаких нет. Это с легкостью докажет вам татуировка на его руке.

Судя по звукам, женщина забарабанила пальцем по дереву, задумчиво глядя на меня.

– Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому. Мой сын явно испытывает к вам чувства. Что вы будете делать, если он сделает вам предложение?