Закон меча - Дмитрий Светлов

– Разумеется, господин герцог! Что вы хотите узнать?

– Как вы сумели так быстро обучить барышень языку северных народов?

– Ах это? Понимаете, наука еще не в силах изучить те тонкие душевные флюиды, которые испускает душа человека.

– Я верю в особый душевный настрой девушек Гаскони. Но мои воины! Они прошли множество сражений!

– Не следует сравнивать суровое, покрытое шрамами тело и душу человека!

– Вы отлично обучили юных графов, все трое очень хорошо говорят на латыни. – Норманн решил не углубляться в заумную схоластику.

– Они просто обязаны знать латынь! – воскликнул Нодье. – К тому же Шарль готовится к принятию сана священнослужителя.

– Он настолько набожен?

– Нет, что вы! Старший сын наследует замок, второй сын принимает сан, а все остальные дети мужского пола служат в королевской гвардии.

– Отправляются в Лондон? – уточнил Норманн.

– Совсем не обязательно, – пожал плечами месье Нодье, – большинство предпочитает Наварру. Бурбоны, знаете ли, очень богаты.

Найдя в Норманне благодарного слушателя, месье Эмиль Нодье принялся подробно описывать достоинства своих подопечных. Мелани оказалась способной поэтессой с обостренным восприятием ритма стихов, романтическая душа Мари тяготела к песням о любви. Тем временем сами девицы без какой-либо скромности лихо отплясывали в объятиях норвежцев. Судя по доносящемуся со двора женскому визгу и развеселой музыке, праздник и там достиг своего апогея. Норманн послал слугу за тальянкой и вскоре включился в оркестр, состоящий из бубнов и виол. Жаль, не удалось потанцевать, Леанта по непонятной причине тихохонько слиняла из зала, а танцы с другими женщинами могли завести в дебри иных отношений.

Только под утро Норманну удалось растормошить Леанту. Девушка вначале долго отмалчивалась, но в конце концов назвала истинную причину своего исчезновения. У нее не было красивых платьев! Она не хотела выглядеть дурнушкой рядом с расфуфыренными дочками графа.

– Не беда, – бодро ответил Норманн, – сегодня вечером ты всех затмишь своей красотой!

В четырнадцатом веке швейное дело принципиально отличалось от привычной сегодня технологии изготовления одежды. Портные старались делать как можно меньше швов, декорировали соединения ткани изящной шнуровкой или драпировкой. В моде превалировала идея свободного кроя с упором на количество ткани, особенно если это были дорогие шелка или продававшаяся по баснословной цене парча. Если говорить о сроках, то для пошива хватало нескольких часов, ибо платье представляло собой обычную тунику без лифа. Рукава обычно пристегивали булавками или соединяли при помощи шнуровки. Если на Руси необходимость в исподнем белье диктовалась традициями, то в Европе до появления панталон оставалось несколько столетий.

– Андрей Федорович! – Оклик Речана остановил Норманна на полпути к комнатам замкового портного.

– Здравствуй, друг. Сегодня день отдыха, или воины немного потрудятся с оружием на плацу?

– Помилуй, кто же в воскресенье заставляет людей работать! – возмутился Речан.

– Извини, в походе потерял учет дням. Сам-то почему здесь? В церкви уже должна идти служба.

– Забоялись мы, языка не знаем, и обряд римский исполнять неохота.

– Понял, – кивнул Андрей. – Где отец Иоанис?

– В казарме с воинами псалмы поет.

Норманн на минутку замолчал, надо было искать выход, в четырнадцатом веке никак нельзя игнорировать тягу к церкви. Внешне церкви Гаскони ничем не отличались от традиционных православных храмов.

– Я поговорю с кюре, возможно, он разрешит Иоанису служить нашу Литургию.

– Не в этом дело, Андрей Федорович, у общества к тебе просьба, нуждаемся в денежном довольствии.

Норманн невольно похолодел. Неужели они вчера набедокурили и сейчас собирают деньги на выплату компенсации? По Новгородской Судной грамоте еретики приравнивались к изменникам, само дело рассматривало Вече. Штрафом там не отделаться, в таких случаях грозила казнь с конфискацией имущества. В Бостоне ежедневно жгли вероотступников, за все время пребывания в городе Норманн насчитал без малого две сотни костров. По логике вещей местная инквизиция не должна была свирепствовать. Гасконь – не отдаленная римская провинция, христианство пустило здесь корни почти четыреста лет назад.

– Что за беда? Побили кого или вам досталось? – поинтересовался Андрей.

– Ну что ты! Здесь недалеко, на другой стороне реки, стоит заброшенная церковь, нам бы ее выкупить.

– Не понял! Почему туда никто не ходит и зачем вам ее выкупать?

– Раньше там стоял замок Бигорр, отец нынешнего графа ограбил соседа, имение сжег, а людей увел, – пояснил Речан.

– Мы-то здесь с какого боку? Или решили осесть на пустующих землях?

– Да нет, тамошний кюре просто так в церковь не пускает, денег требует.

– А кнутом высечь и епископу отписать?

– Стар он, хочет домой вернуться, а за дорогу платить нечем.

– Не хитрит? – с сомнением уточнил Норманн. – Для него открыты двери любого монастыря.

– Не знаю, – пожал плечами Речан, – только общество решило туда перебраться, вольготно и никого не стесним.

– Отец Иоанис знает о вашей затее?

– Советовались с ним, обещали один домик специально для него подправить.

– Хорошо, оформляйте купчую, я внесу деньги в дар дружине. Но сначала Иоанис должен поговорить с местным кюре. Мало ли что, вдруг собака где-то зарыта.

С одной стороны, Норманна устраивала сделка с покупкой церкви. Стоять им здесь не менее месяца, воины смогут хорошо отдохнуть и развлечься. Нельзя пренебрегать житейскими удовольствиями, боевой дух как раз и зависит от подобных мелочей, а не от преданности каким-либо идеям. Напрягала нелогичность предстоящей покупки: земли пустовали более десяти лет, причем не бросовые, а плодородные. Почему? Для этого должна была быть очень серьезная причина. На каком основании кюре продает церковь? Подобная сделка абсолютно абсурдна, храмы редко находятся в частной собственности. Или все же и такое бывает?

…Портной любовно разглаживал ладонью принесенную слугой ткань. Сначала он расстелил отрезы шелка, затем отрезы бархата, а получив парчу, неожиданно заплакал.

– Сир, спасибо вам, я даже не мечтал прикоснуться к столь великолепным тканям!

– Вы успеете сделать к вечеру хотя бы одно платье? – деловито спросил Норманн.

– Из этой ткани! Нет, нет и нет! Здесь требуется особая работа!

– Вам не приходилось шить одежду из щелка или бархата?

– Через мои руки прошло много парадных одежд. Но вы принесли ткани изумительного качества.

– Моя дама должна получить наряд к вечернему выходу! – От расстройства Норманн даже притопнул ногой.

– Если позволите, я сейчас же пошлю помощника к нашему лавочнику, – заторопился портной. – У него обязательно найдется пара отрезов генуэзского или мавританского шелка.

Норманн недовольно фыркнул, а слуга выложил на стол небесно-голубое сукно.

– Византия! Подобное сукно можно купить только в Париже! Сир, умоляю вас не спешить! Не заставляйте меня резать это великолепие.

– Вас устроит подобный бархат? – Норманн указал на курточку слуги.

– Отличная ткань для юной красавицы! Я немедленно сошью платье по последней бургундской моде!

Слуга, не дожидаясь приказа, побежал за нужным материалом, а Норманн еще раз недовольно фыркнул. Кто бы мог подумать, что во Франции такой отстой! В Новгороде никого не удивишь ни китайским атласным шелком, ни индийским бархатом, кстати, тоже из шелковой нити. Любой портной спокойно берется за выполнение заказа, а тут прямо-таки читают молитву и льют слезы.

– Что еще вам потребуется для шитья платьев?

– Немного золотой и серебряной канители для декоративных шнурков. И, – портной замялся, – кусочек меха.

– Мех? Зачем?

– К шикарным платьям добавляют накидку. Мне бы совсем чуть-чуть, достаточно нашить всего лишь полдюжины клочков.

Норманн невольно усмехнулся, «полдюжины клочков». Да у него меха более дюжины мешков! Можно и самому разукраситься, например, добавить к камзолу куньих хвостов, а куниц отдать на платья для Леанты. Оговорив плату за заказ, отправился на утреннюю тренировку. Нил дожидался сразу за стеной, рядом с покосившимися мишенями лучников. Легкая разминка перешла в шутливое состязание по стрельбе из лука. Затем взялись за рапиры, которые еще по весне Норманн выковал собственноручно под вес боевых мечей. Звон стали и задорные выкрики привлекли внимание местной стражи, а вскоре собралась поглазеть вся местная челядь. Через полчасика подошла зевающая во весь рот Леанта, лениво потянулась и, схватив из оружейного ящика свою рапиру, набросилась на Норманна. Ничего нового, подобный фортель повторялся чуть-ли не ежедневно. Завершающий этап утренней тренировки – спарринг по рукопашному бою – довести до конца не удалось.