Барьер Сантароги - Фрэнк Герберт

— А что случилось бы, не сделай она этого?

На глазах Дженни выступили слезы, словно от боли.

— Так что? — повторил вопрос Десейн.

— Ты не должен думать об этом!

— О чем?

— С тобой в любом случае не может такого произойти. Дядя Ларри говорит, что ты — неподходящего типа.

— Неподходящего типа для чего… для превращения в зомби, вроде тех людей, которых я видел в кооперативе?

— Зомби? О чем ты говоришь?

Он описал то, что мельком видел сквозь широкую дверь.

— А… вот в чем дело, — девушка отвела взгляд в сторону, как бы несколько отстраняясь от него. — Джилберт, ты упомянешь о них в своем сообщении?

— Возможно.

— Ты не должен.

— Почему же? Кто они? Или что они?

— Мы заботимся о себе, — сказала Дженни. — А они — полезные члены нашей общины.

— Но ведь отнюдь не все из них.

— Совершенно верно, — она внимательно посмотрела на него. — Если государство узнает о них и захочет их выслать, то им придется покинуть долину… большинству из них. А это может оказаться плохой услугой для сантарожцев, Джилберт. Уж поверь мне.

— Я тебе верю.

— Я знала, что ты поймешь.

— Они — неудачники, да? Те, кого сгубил Джасперс?

— Джилберт! — воскликнула Дженни, но тут же продолжила более спокойно: — Это совсем не то, что ты думаешь. Джасперс — это… нечто удивительное, чудесное. Мы называем его «Источником сознательности». Он открывает твои глаза и уши, изменяет твой разум, он… — Девушка замолчала и улыбнулась. — Но ты уже и сам это знаешь.

— Приблизительно, — ответил он и посмотрел на сверток в своей руке. Что же там? Райский подарок для всего человечества или дар от дьявола? Что такое Сантарога на самом деле: царство абсолютной свободы или место господства черной магии?

— Он чудесен — и ты уже знаешь это, — продолжила Дженни.

— Тогда почему вы все не раструбили об этом на весь мир? — спросил Десейн.

— Джил! — девушка с упреком посмотрела на него.

Неожиданно Десейн подумал о том, какова была бы реакция Мейера Дэвидсона… Дэвидсона и его когорты — деятельных молодых помощников и более старших, умудренных опытом.

То, что сейчас было у него в руках, являлось тем, с чем они сражались всю свою жизнь.

Для них, одетых в одинаковые темные костюмы, оценивающих все холодным трезвым взглядом, люди, населяющие долину, являлись врагами, которых надлежало поставить на место. Поразмыслив об этом, Десейн вдруг понял, что для Дэвидсона и ему подобных все покупатели представлялись одним обобщенным «врагом». Да, они противостояли друг другу, конкурировали между собой, но в своей среде они признавались, что больше противостоят массам, не входящим в узкий круг финансовых акул. Их сговор проявлялся и в словах, и на деле. С умным видом они разглагольствовали о высоте полки, ее ширине, «вместимости» и «допустимых пределах» на каком-то таинственном, им одним доступном военном языке маневров и сражений. Они знали, какова должна быть оптимальная высота, чтобы покупателю удобнее всего было дотянуться до этой полки и взять облюбованную им вещь. Они знали, что «мгновенное время» — это ширина полки, на которую ставились определенной длины контейнеры. Они знали, до каких пределов следует доводить подтасовку с ценами и упаковками, чтобы у клиента не пропало желание раскошелиться на покупку.

«И мы — их шпионы, — подумал Десейн. — Психиатры и психологи, все ученые-социологи — мы все входим в их шпионскую армию».

Десейн видел широкомасштабные маневры этих армий, призванных поддерживать «врага» в сонном состоянии бездумности и послушания. Кто бы ни возглавлял эти армии, как бы они ни противодействовали друг другу, никто из них не признавался в том, с кем на самом деле он воюет.

Десейн никогда раньше не подходил к изучению сферы рынка под подобным углом зрения. Он вспомнил о грубо выраженной честности в рекламных объявлениях сантарожцев, сжимая в руке бумажный сверток.

Что же эта субстанция вытворяет с ним? Он отвернулся от Дженни, чтобы скрыть внезапно вспыхнувшую в нем ярость. Под воздействием Джасперса ему начинают приходить в голову такие фантазии!.. Надо же, армии!

Избежать воздействия Джасперса в Сантароге было невозможно. Да и само исследование вынуждало его пойти на это.

«Я должен проникнуть в их разумы, — напомнил он себе. — Я должен жить их жизнью, думать, как они».

И в этот момент он увидел ситуацию такой, какой ее видят Дженни и его друзья-сантарожцы: они вовлечены во что-то наподобие партизанской войны. Своим независимым образом жизни Сантарога представляла собой слишком большую угрозу для финансово-промышленной олигархии остального мира, который, естественно, не мог терпеть подобное у себя под боком. Единственное спасение Сантароги — в уединении и сохранении своей тайны.

И в такой ситуации провозглашать свои принципы с высокой трибуны?! Полный идиотизм! Неудивительно, что она с возмущением оборвала его.

Десейн повернулся и посмотрел на Дженни, терпеливо ожидавшую, когда он начнет наконец выбираться из тумана дурацких заблуждений. Она ободряюще улыбнулась ему, и он внезапно увидел в ней всех сантарожцев. Они были индейцами эпохи бизонов, сражающимися с бледнолицыми за право жить и охотиться так, как им хочется, как ведет их природный инстинкт, а не подчиняясь законам белых людей. Но все дело было в том, что они жили в мире, в котором разные культуры не могли сосуществовать. Тот, внешний мир всегда пытается подвести людей под одну гребенку и сделать всех похожими друг на друга.

Сопоставляя оба мира в своем сознании, проясненном наркотиком и имеющем память чужака, он почувствовал глубокую жалость к Дженни. Сантарога будет уничтожена — в этом не было никаких сомнений.

— Я была уверена, что ты поймешь это, — сказала Дженни.

— Джасперс приравняют к сильным наркотическим средствам, как и ЛСД, — заметил Десейн. — Он будет запрещен, а вас уничтожат.

— Я никогда не сомневалась, что ты поймешь это после обработки, — произнесла Дженни. Она бросилась в его объятия, крепко прижалась к нему. — Я верила в тебя, Джил. Я знала, что с тобой все будет в порядке.

Десейн лихорадочно пытался найти нужные слова, но не мог. Он по-прежнему пребывал в глубокой печали. Подвергнут обработке…

— Но тебе, конечно, все-таки придется написать свой отчет, — произнесла Дженни. — Если ты потерпишь неудачу, это все равно ничего не решит. Они найдут другого. Нам это, признаться, порядком поднадоело.

— Да… мне придется написать отчет, — согласился Десейн.

— Мы понимаем.

Эти ее слова заставили Десейна вздрогнуть. «Мы понимаем». Не это ли «мы» рылось в его портфеле и чуть было не отправило его на тот свет… и на самом деле убило двоих других исследователей?