Краденое счастье - Елена Колядина

«– Я стоял вон там, – указал рукой человек, – когда вышел Путин. Я неоднократно обращался к Владимиру Владимировичу письменно. Но он ни разу не ответил. Приходили какие-то отписки из его администрации. Я приезжал в приемную, с просьбой записать меня на аудиенцию к Путину. Но мне неизменно отказывали. Более того, спецслужбы поместили меня в психбольницу.

– А по какому вопросу вы хотели встретиться с Владимиром Владимировичем? – спросил корреспондент.

– По вопросу переименования шахматных фигур. Я требую, чтобы шахматный король был переименован в царя, королева – в царицу.

– Понятно, – оборвал корреспондент. – И что вы увидели на этом месте?

– Когда Владимир Владимирович вышел к нам, я опять привлек его внимание к вопросу переименования шахматных фигур криком «Царь! За царя-батюшку!». Но он лишь махнул рукой и посмеялся надо мной. Тогда я вынул из сумки пистолет и два раза выстрелил».

Человек сунул руку в холщовую сумку и извлек пистолет.

Корреспондент оторопело смотрел на оружие.

Каллипигов скатился с сиденья и, вывалившись из джипа, бросился к оператору. Он закрыл камеру папкой с документами и скомандовал, показывая на реорганизатора шахмат:

– Задержать!

Группа в камуфляже и черных спецовках повалила странного человека. Лежащему на брусчатке шахматисту пинками раздвинули ноги, прошлись для порядка дубинками по спине, ткнули в рот дуло автомата и заковали в наручники. Через секунду он уже сидел в машине Каллипигова и давал довольно связные показания.

– Фамилия? – сурово спросил Каллипигов.

– Фишер.

– Слушай, – понизив голос, обратился Каллипигов к помощнику. – Это чего же? Опять с берега реки Иордан?

– Имя! – строго выкрикнул помощник.

– Бобби.

– Профессия? Род занятий?

– Чемпион мира по шахматам Бобби Фишер.

Каллипигов и помощники переглянулись.

– А по паспорту ты кто? – охваченный подозрениями, спросил Каллипигов.

– Игорь Викентьевич Курочкин.

– На учете состоишь?

– На воинском учете не состою, – с достоинством ответил чемпион мира по шахматам, – по причине инвалидности по общему заболеванию.

– По какому заболеванию? – на всякий случай спросил Каллипигов.

– Узник совести.

– В психучреждении содержался? – уточнил Каллипигов, отметив кожаный стоптанный шлепанец на босу ногу.

– Это – деятельность спецслужб, – хмуро пояснил Бобби Фишер.

– Ну, ясное дело, – согласился Каллипигов. – Значит, ты решил убить руководство страны?

– Да.

– Из-за шахмат?

– Да.

– Расскажи, как это произошло.

– Я выстрелил два раза, но тут вылетела эта инвалидка на коляске.

– Почему именно она? У тебя есть предположения?

– Она оглянулась и встретилась со мной взглядом. Я показал ей пистолет и засмеялся. А потом поднял оружие и направил на Путина. А она решила закрыть его от выстрелов.

– Либерман решила кинуться под пули за Путина? – выпучил глаза Каллипигов. – Новое дело! Еще лучше прежнего!

– Да, – твердо сказал шахматист. – Я это понял по выражению ее лица. Она спасла Путина от моей карающей руки. Но погубила будущее российских шахмат.

Через полчаса Бобби Фишера увезли. А Каллипигов крепко задумался. Такую свинью судьба подкидывала ему впервые в жизни. Как и во всякий ответственный момент, Каллипигов решил посоветоваться с Зинаидой Петровной, матерью его детей, женой и другом. Он извлек мобильник.

– Зинаида? Это я. Зинаида, слушай меня внимательно. Дело государственного значения.

– Говори, – деловито ответила Зинаида Петровна.

– Как ты думаешь, что лучше?..

– Лучше, в смысле – лучше? Или лучше, в смысле – хуже? – с ходу поняла Зинаида Петровна.

– В смысле – хуже. Для нашей с тобой карьеры.

Зинаида Петровна беззвучно кивнула.

– Что лучше? – сызнова начал Каллипигов. – Когда еврейка стреляет в Путина? Или когда еврейка спасает Путина от выстрела?

– Хрен редьки не слаще, – зловеще сказала Зинаида Петровна.

– То-то и оно, – мрачно ответил Каллипигов. – Чтоб ей коми-пермячкой оказаться, чувашкой на худой конец… Мало ли в нашей многонациональной стране прекрасных русских национальностей?! Так нет же!

– Значит, я так понимаю, Каллипигов: евреи стреляют в объект, а твоя охрана спит?

Каллипигов тяжело вздохнул.

– В Путина стреляют, – продолжала Зинаида Петровна, – а вместо твоей охраны его своим телом закрывают жидомасоны?!

Каллипигов еще раз вздохнул, подвывая.

– Распустил ты своих людей! – укорила Зинаида Петровна.

– Это я без тебя знаю, Зинаида. Ты – посоветуй. Как быть? Что предпринять?

– Свидетелей много?

– Как собак нерезаных.

– Плохо. Значит, свидетелей не убрать. Всех ведь не перебьешь? – уточнила Зинаида Петровна.

– Не перебьешь, – закачал головой Каллипигов. – Хотя… это мысль… Зинаида, будь на связи! Пока!

Каллипигов вызвал телефонным звонком из соседней машины помощника.

Когда помощник уселся на заднее сиденье, Каллипигов сказал спокойным голосом:

– Ну чего? Сухари сушишь?

– А? – отпрянул помощник. – Чего? Сухари?

– А ты думал, тебя по головке погладят? Звезд на погоны добавят? В объект стреляет Бобби Фишер – кстати, как он оружие пронес? – а мы не в курсе. И черт бы с ним, что с психа возьмешь, так объект своим телом закрывает не охрана – морды – во! – а Либерман безногая.

– И чего теперь делать? – тревожно спросил помощник.

– Подскажу! – сурово сказал Каллипигов. – Каллипигов боевых товарищей не сдает. В двух словах, план такой: психа этого выпускаем и ликвидируем как бы при попытке к бегству. Либерман срочно отыскиваем – в течение ночи все нужно организовать! – и устраняем тоже. А утром делаем на пресс-конференции заявление, что ее убил этот Курочкин. Помнишь, он погрозился убить, за то, что она будущее российских шахмат сговняла? Убил и сам застрелился. Псих, одним словом. И весь этот инцидент совершенно случайно имел место в Кремле. Но к политической жизни страны совершенно не имеет отношения. Тем более к ближневосточному курсу страны.

– Ясно.

– Значит, первым делом объявляем в розыск Либерман. В Склифе, в Бурденко ищи. Куда там еще «скорая» отвезти могла? Наведи у инвалидов справки. Наверняка знают, где она жила. Меня в курсе держи.

Через сорок минут Каллипигову сообщили, что Игорь Викентьевич Курочкин оказал злостное сопротивление сотрудникам Федеральной службы охраны при перемещении его, Курочкина, из спецмашины в спецучреждение, чем создал опасность для жизни прохожих москвичей и гостей столицы, и был уничтожен на поражение.

Каллипигов облегченно вздохнул. Посмотрел на ночное небо. В кармане заиграло «Семь сорок».