Особая необходимость - Владимир Михайлов

Азаров нерешительно улыбнулся. Сел. По привычке, скрывая смущение, заехал пятерней в затылок.

— Может быть, там вообще сохранился в целости передатчик? — задумчиво сказал он. И внезапно загорелся. — А ведь действительно, как нам сразу не пришло в голову… Надо немедленно начать поиски!

— Я думаю, — сказал Раин, — что вообще надо изменить распорядок работ. Пусть Коробов вместе с Азаровым идут на поиски. А я буду помогать Калве. Вдвоем у нас пойдет гораздо скорее. С осмотром же ракеты отлично справишься и ты один…

— А какой смысл? — спросил Сенцов. — Калве и так работает правильно. А мы бы вдвоем…

— Гм… — неопределенно ответил Раин. — С твоего разрешения, наверх я все же пойду.

— Что ж, пожалуйста, — согласился Сенцов после минутного раздумья. — А ты, Витя…

Но Азаров уже пошел за скафандром.

12

Калве ввел Раина в круглый зал с пультом.

— Вот, — указал он. — Тут помещается пульт управления. Но дело-то все в том, что эти машины самопрограммируются. Они способны сами менять режим работы в зависимости от изменения окружающей обстановки, и так далее…

— Знаю, — ответил Раин. — Имели случай убедиться.

— Следовательно, логически рассуждая, управлять ими нет надобности. А в то же время и пульт, и органы управления есть — вот они… Вот эта рукоятка совершенно меняет режим работы. Я тут кое в чем сумел разобраться…

— Очень интересно… Так что же вас смущает?

— Не могу понять, как это происходило. Видите этот экран со стрелкой? Он связан с чем-то в верхних ярусах, с чем — исследовать я еще не успел. От него идут цепи ко всем машинам. Но зачем он? Понять не могу.

— И я не знаю… А чем, собственно, этот пульт управляет?

— Тут происходит приблизительно вот что, — пояснил Калве. — При установке стрелки в одно из трех фиксированных положений по длине и в любое положение по окружности в цепи возникают комбинации импульсов. Они слишком непродолжительны, чтобы представлять собой какую-то программу, но они могут быть сигналом к выработке определенной программы. Как заказ: прошу программу номер три, например.

— Это уже кое-что. Я, правда, в этой области не специалист, но логический образ мышления…

— О, логический образ мышления… — сказал Калве.

Оба секунду помолчали, воздавая дань уважения логическому мышлению.

— Однако мы несколько отвлеклись. Так вот, эти импульсы проходят через известные устройства (Калве указал на стоявшие в простенках шкафчики). В них сигналы значительно видоизменяются… Это дало мне основания предположить, что именно здесь помещается управление программирующими устройствами. А вот каково содержание сигналов?

— Не знаю, в этом я даже не дилетант, — сказал Раин. — Интересного много… посмотрите на двери: насколько велика была, очевидно, уверенность конструкторов в безотказности своих машин, что они не предусмотрели даже аварийного ручного открывания дверей. И если, по-видимому, уже десятилетия назад покинутый спутник все еще нормально работает, значит в их рассуждениях была истина…

— Проблема номер один кибернетики — проблема надежности — ими решена основательно, — с уважением знатока ответил Калве. — Это построено на века…

— Но это меня и удивляет, — продолжал Раин. — Стоит ли строить такие вещи на века? Техника так стремительно развивается, машины стареют…

— Для нас это пока, безусловно, непонятно…

— Да, как в темном лесу. Вы говорили, что импульсы идут от этой стрелки?

— Да, — ответил Калве. — Она выдвижная, телескопическая. При этом я заметил — импульсы посылаются в машину именно в тот момент, когда стрелка совмещается с огоньком, расположенным на той окружности, на которой находится конец стрелки. Нацеливать ее можно очень точно, тут целая система настройки, причем здесь, — он указал на один из экранов, — мы видим участки окружностей под большим увеличением. Настроить можно с точностью до десятой доли градуса…

— Но зачем?

— Этого-то мы и не знаем…

— Не знаем… — как эхо, повторил Раин. — Так… Чем я могу вам помочь?

— Мне пока неясна роль этой рукоятки, — сказал Калве. — Вы будете ее двигать, а я прослежу за возникающими импульсами.

— А это не опасно?

— Все равно, включенный сейчас ангар пуст…

Раин послушно положил руку на рычаг. Калве надвинул на лицо экран инвертора, кивнул головой, сказал: «Начинайте». Раин нажал рукоятку.

Калве словно выслеживал зверя — согнувшись, приглядываясь к стремительной пляске голубых линий, он запетлял по полу. Раин, действуя по составленной Калве программе, поставил рукоять в прежнее положение и сразу же опять потянул на себя, повторяя ту же серию импульсов. При этом он мельком взглянул на небольшой экран, находившийся рядом с рукояткой — и моментально забыл и о Калве, и о своем задании.

— Что с вами? — окликнул его Калве.

Раин, не отрывая глаз от экрана, замахал рукой. Калве подбежал к нему.

На чуть вогнутом экране мелькали странные картины. Калве и Раин затаили дыхание.

…Это не был полетный дневник. Раин понимал, что если на спутнике и велся бортжурнал, страницы которого теперь возникали перед ними, то велся он, вернее всего, в какой-то закодированной записи, магнитной или иной. Но сейчас люди видели запись уже расшифрованной, как будто на этом небольшом, сантиметров шестьдесят на сорок, экране им показали хроникальный фильм.

А может быть, это вовсе и не были записи из журнала… Машина показывала отдельные, разрозненные события, и к тому же в обратной последовательности, словно заново припоминая их, точно углубляясь в прошлое, чтобы лучше проанализировать. В ее воспоминаниях (если так можно было назвать воспроизведение на экране событий, запечатленных в блоке памяти машины) были странные провалы, вызванные, возможно, какими-то неполадками в самом устройстве. Во всяком случае на экране не получалось связного рассказа, а были какие-то разрозненные картины, какие иногда вспоминаются и людям.

Сначала Калве и Раин увидели этот самый машинный зал, и себя в нем. Потом в зале остался один Калве, затем — Калве и Коробов (так решил Раин, потому что фигуры, хотя и расплывчатые, все же напоминали людей в знакомых скафандрах) открывали подряд все двери.

После короткой заминки на экране возникло крупное изображение красной планеты. Они сразу узнали Марс. Затем промелькнули сразу два изображения: с поверхности Марса стартовали ракеты, как две капли воды похожие на ту, которая стала теперь их домом, а на другой половине экрана откуда-то из пространства надвигался сплюснутый сфероид, охваченный поясом взлетных эстакад. Раин вспомнил эстакаду, виденную наверху… Деймос? Астроном поднял брови: снято со стороны?