Радуга над Теокалли (СИ) - Свидерская Маргарита Игоревна

Амантлан почти насильно положил голову Иш-Чель на плечо и притянул женщину к себе. Возможно, мужчина ещё долго притворялся спящим, но то, что Иш-Чель уснула только под утро, она хорошо помнила.

Утром их разбудила Ишто, заметив связанные пояса, женщина просияла:

– Поднимайтесь, дети! – супруги покорно поднялись, а мать Амантлана развязала узлы, освободив Иш-Чель, которой хотелось спать.

Это ей было разрешено молодым мужем. Он осторожно провёл рукой по разметавшимся волосам, стараясь запомнить её образ, и тихо прошептал над нею модные в Теночтитлане стихи:

Пусть откроется твоё сердце!

Пусть обратится ко мне твоё сердце!

Все равно, ты мучишь меня,

Ты желаешь мне смерти!

И когда я уйду туда,

Где я погибну,

Разве ты заплачешь обо мне хоть раз?

Разве будешь обо мне печалиться?

Мы ведь только друзья!

Я ухожу туда,

Я должен уйти!

Иш-Чель сонно перевернулась на другой бок. Она смутно слышала то, что говорил Амантлан, но не видела, как собирался муж, не видела и его прощального взгляда.

РОЖДЕНИЕ МАЛЕНЬКОГО ЯГУАРА

Едва Теночтитлан простился с армией Амантлана, почтенная Ишто поставила дом вверх дном, объявив, что семья военачальника отбывает в поместье. На недоумение Иш-Чель, она доверительно пояснила:

– Если бы ты не носила ребёнка, то мы остались бы в городе. Но, – мать Амантлана имела в виду обычай мешиков не соблюдать правила гигиены весь срок, на который отбывали главы семейств, а старушка, большая любительница чистоты и порядка, не могла отказать себе в удовольствии попариться в баньке. Поэтому, желая соблюсти внешние приличия, предпочитала уединение. Домочадцам объявили, что в положении госпожи ей больше подходит деревенская жизнь, а не суматоха огромного Теночтитлана с его постоянными праздниками, и вообще, такова воля Амантлана.

Слуги уложили пожитки и переправили женщин в загородное поместье, где и протекла размеренная жизнь затворниц, пока не настало время родов.

Ещё загодя из Теночтитлана вызвали умелую знахарку. Акушерка принимала роды у женщин из дворца правителя.

Ишто, в волнениях и переживаниях – в какой день родится её внук, как и какие лягут на небосклоне звезды, призвала опытного жреца, но ребёнок ещё не явился на свет, и сказать ах-току оказалось нечего. Пришлось успокаивать старушку: все пройдёт нормально и покойников в семье не предвидится. Ибо еще одной причиной отъезда было поверье, что дух умершей при родах женщины поселится в доме. Услышав сообщение, основанное лишь на беглом взгляде на молодую и здоровую Иш-Чель, почтенная Ишто успокоилась и перестала производить суматоху.

Мальчик родился быстро и без всяких трудностей. Знахарка обернула ребёнка в чистый кусок материи и вынесла во двор, где собрались домашние. Она подняла младенца вверх и, произнеся соответствующие молитвы, передала его Иштокак представительнице рода отца и старшей по возрасту.

Подержав и пару раз почмокав губами, свекровь протянула внука Горному Орлу, который прибыл с женой по столь радостному случаюв гости дочери.

Мужчина, гордо показывая мальчика, произнёс несколько стихов и пожеланий. Зелёная Ягода расплакалась и, утирая слезы, прошептала молитвы о благоденствии внука, крепком здоровье его матери.

Гостей усадили за праздничный обед. По обычаю хозяйка одарила гостей дорогими одеждами, и родственники отбыли домой.

Все в доме радовались празднику – наступил четвёртый день жизни мальчика. Слуги приготовили обед, растопили баню, были отменены работы на огороде. Ещё с вечера почтенная Ишто договорилась с уважаемым ах-током – опытным колдуном – что тот к полудню посетит их дом и совершит обряд йиауильтока – представит ребёнка священному Огню и даст мальчику имя.

К приходу ах-тока подготовились: комната Иш-Чель была чисто убрана, сама женщина, нарядно одетая, кормила малыша.

Старец, обошёл комнату семь раз по кругу и остановился у стены напротив ложа роженицы. Он постоял некоторое время спиной к женщине, а когда повернулся, то от фигуры стал исходить серебристый свет. До Иш-Чель донеслись слова молитвы:

– Я обращаюсь к тебе, бог гор и дождей, великий Тлалок! И к тебе, Пернатый Змей, великий Кецалькоатль! И к тебе, великий отец всего – Огонь! Позвольте мне представить вам ребёнка! – ах-ток присел на корточки и достал из сумки, висевшей на поясе, несколько сухих веточек и ещё один мешочек. Продолжая повторять обращение, старец сложил костёр, затем протянул правую руку в сторону горевшего в комнате очага:

– Войди в себя, Обогревающий это жилище! – языки пламени вспыхнули и стали уменьшаться, постепенно изменяя цвет. Вскоре потушенный колдуном огонь проявлял себя только редкими оранжевыми всполохами где-то в самой глубине древесных углей.

– Подойди, женщина-мать, и ребёнка поднеси! – приказал ах-ток, Иш-Чель исполнила, опустившись на колени по другую сторону нового очага. Старец глубоко вздохнул, прикрыл глаза, протянул руки над кучкой уложенного хвороста, он поднял ладони вверх. Слабое сияние, которое подсвечивало колдуна изнутри, усилилось.

– Отец-Огонь, великий Уэуэтеотлем, Шиутекутли, дай мне твою очистительную силу для этого младенца, вдохни в него смелость и ярость, одари храбростью и мудростью, защити от болезней и ран, сделай его честным и счастливым! – в руках старца засветилась маленькая яркая точка, которая постепенно разрослась в белоснежный шарик величиной с кулачок новорождённого. Она серебрилась и весело каталась в чаше ладоней. Ах-ток осторожно поднёс дар бога к сухим веточкам, которые принёс с собою и разъединил руки; небесный огоньпрыгнул вниз и быстро пробежал по маленькой кучке.

Везде, где пробегал серебристый шарик, начинали загораться веточки, пламя у них было цвета обычного огня с красноватыми отблесками, только кончики языков сохранялипородившее ихсеребристое свечение. Все это время старец не отводил взгляда от разгорающегося костра, а губы шептали молитву.

– Дай мне ребёнка… – услышала Иш-Чель колдуна, протянула сына, пламя взметнулось к её рукам и ласково окутало младенца. Она не ожидала, что огонь может быть таким ласковым и прохладным.

– Ты, родившийся, получишь имя Ягуара, Отец-Огонь принимает тебя с любовью, почитай его, Маленький Ягуар! Огонь – отец и мать всего сущего, только ему под силу возрождать жизнь, только он превращает воду в пар, плоть в пепел, даёт тепло и свет на земле, помни об этом!

Ах-ток передал Иш-Чель ребёнка, по телу которого продолжали пробегать серебристые искорки небесного огня, теперь они служили мальчику прозрачным покрывалом. Колдун развязал цветные тесёмки на небольшом мешочке, который лежал рядом с новым очагом, достал пригоршню порошка и бросил в пламя. Костер вспыхнул, пополз терпкий, немного горьковатый запах.

– Прими, Отец-Огонь, великий Уэуэтеотлем, Шиутекутли, это приношение, я сам собирал его и сушил для тебя, растирал семь раз! Выслушай меня, говорящего за того, кого нарекли Ягуаром!

Ах-ток снова протянул руки к младенцу, получив мальчика, он высоко поднял его над огнём, который взметнулся, не желая расставаться с ребёнком:

– О, ты, бог Солнца, бог Огня, мой единственный, бог-отец-Огонь. Сегодня, в этот день, в этот час, я призываю святые души, сопровождающие восход солнца этого дня; с этими святыми душами я взываю к тебе! О, вождь духов, приди! Придите, вы, владыки гор, владыки равнин; и ты, Холод, и ты, высокочтимый Ветер, ты, бог Равнины, ты, бог Гор, примите это благовоние! Я назначаю себя приёмным отцом. Я, кто просит – я свидетель и брат этого человека, который просит, не допустите, чтобы настигло его зло, не допустите, чтобы с ним случилось несчастье, – старец поднялся с ребёнком, огонь маленького костра потянулся за ним вверх, разрастаясь и набирая силу. Руки мага и сын Иш-Чель оказались внутри пламени.

Старец продолжал:

– Я тот, кто говорит, курит благовоние, молится за ребенка, берет его под свое покровительство, прошу вас, чтобы мог он обрести себе пропитание без труда. Пусть не захворает он лихорадкой; да не разобьёт его паралич, и не душит его сильный кашель; да не укусит его змея; да не страдает он ни ожирением, ни астмой; да не покинет его разум; да не укусит его собака; да не ударит его молния; да не будет он убит ножом или палкой, да не унесёт его орёл. Защитите его, ооблака; помоги ему, о молния; помоги ему, о гром; помоги ему, вечный Отец-Огонь! – ах-ток передал ребёнка через огонь Иш-Чель, а затем повелел вернуть.