Испытание Раисы - Александр Соколов

Раиса воспользовалась этим…

Она прыгнула в коляску, крепко держа в объятиях бессильную Елену, и встала во весь свой высокий рост, громко крикнув:

— Во имя царя, схватите Мороза и его жену! Они ответят за свое преступление перед судом!

Голос Раисы был так силен, в нем звучало сознание такой власти, что многие из толпы стали расходиться. А те, кто был приверженцем Мороза, боялись быть раздавленными, так как Василий направил на толпу рысаков и многие из передних рядов были уже сшиблены лошадьми.

В это время, задыхаясь от быстрого бега, прибежал Фаддей, предшествуя экипажу, запряженному парой лошадей, при виде которого даже сшибленные коляской перестали кричать и поспешили удалиться.

— Становой! — крикнул хрипло Фаддей.

Становой в те времена исполнял обязанности земской полиции и мог наказывать кнутом. Вот почему его так боялись крестьяне.

Когда представитель власти вылез из дрожек, перед ним были только его верные слуги, схватившие Мороза и его жену.

Елена лишилась чувств…

Раиса приказала внести ее в дом, где они нашли Сашу в истерическом припадке.

Слезы и горячие поцелуи ребенка лучше всяких средств привели в чувство несчастную мать.

— Что, они разошлись? — прошептала она, в ужасе озираясь по сторонам.

— Там теперь становой расправляется с ними, — ответил Фаддей, распоряжавшийся как у себя дома.

— Как попал сюда становой? — спросила Марсова.

— Госпожа графиня, услышав вчера про колодцы и колдовство, послала за ним ночью. Видите, какая у нее редкая голова! Ведь для чего-нибудь да послал ее царь! Ему хорошо было известно, что он делает! — глубокомысленно закончил Фаддей.

Раиса, дававшая в это время становому какое-то объяснение, вошла в комнату.

— Сестра моя! — растроганно проговорила Елена, протягивая к ней руки. — Мой сын и я — мы оба обязаны тебе жизнью!

Услышав эти теплые, шедшие из глубины сердца слова, Раиса заплакала.

Небо раскрывалось перед нею, суля в будущем много хорошего… о чем Раиса могла думать только с радостным замиранием сердца…

41

Приближалась осень, дул октябрьский холодный, порывистый ветер.

Дело Морозов продолжалось недолго: один уже факт возбуждения против помещицы послал их в Сибирь.

Они были приговорены в рудники — наказание, ничего общего не имеющее с простой ссылкой, в которой граф Грецки и его друзья за деньги могли доставить себе любые удовольствия.

Однако Елена, узнав о приговоре, не могла не вздохнуть.

— Сибирь, — сказала она, — и им так же, как моему брату.

Раиса поняла это тягостное чувство своей свояченицы, но она не в силах была уменьшать его.

«Можно подумать, — сказала она самой себе, — что я имею силу только наказывать!»

Раису и Елену связывала теперь горячая, искренняя привязанность и дружба.

В этот вечер, как обычно, Марсова пришла навестить Раису. Саша спал один: мать без боязни оставляла его. Ее слуги стали такими преданными теперь, как раньше были неблагодарными.

— Не следует сильно обвинять их, — сказала как-то Раиса Елене, — они грубые, простые люди. Они верили в ложь, а теперь им стыдно и они стараются искупить свою вину. Вот когда человек культурный, высокоодаренный да причиняет другому сознательно зло, — вот тогда действительно становится очень тяжело!..

Елена уловила в этих словах тайное уныние и, взяв Раису за руку, тепло сказала:

— Я понимаю тебя и верю, что скоро все изменится, и ты будешь счастлива!

— Я мало верю в это! Граф не сделал и намека на то, что он стал иначе относиться ко мне.

— В глубине души он раскаивается, — уверяла ее Елена. — Он был бы крайне несправедлив, если бы не сделал это после того, что ты совершила для меня и для него!

Молодая графиня молчала… К чему напрасные слова?.. Рана ее сердца казалась неизлечимой…

— Ты знаешь, — проговорила Марсова, помолчав, — я все подробно описала брату! Все, что произошло в имении, и как ты спасла меня от неминуемо угрожавшей мне ужасной смерти!

Раиса невольно сжала руку свояченицы.

— Вот уже три месяца, как я написала ему, — продолжала Марсова, — и только вчера получила ответ.

На этот раз рука Раисы дрогнула в руке Елены.

— Я получила ответ… Он от всего сердца благодарит тебя за все, сделанное тобой, и пишет, что у него самого не хватило бы столько храбрости, твердости и присутствия духа!..

— Мне он ничего не писал, — прошептала Раиса, отвернув голову.

Елена промолчала.

— Тетка моя тоже благодарит тебя! Она напишет тебе сама, — произнесла она.

Раиса, нагнув голову, изъявила свою признательность, не будучи в состоянии говорить.

— А ты знаешь, как тобой восхищаются в Петербурге? — продолжала Марсова, стараясь хоть морально поддержать упавший дух своей свояченицы. — Я ведь все время писала тетке Грецки, и она в курсе всех наших событий! От нее обо всем знают и при дворе, и там тоже восхищаются тобой! Государь даже милостиво пригласил тетку к себе на короткую аудиенцию, чтобы от нее узнать все подробности. А после ее рассказа государь улыбнулся и сказал: «Я рад, что не ошибся в ней!»

Бледная улыбка тронула губы Раисы…

Что ей восторг всего света, если ей нужен только маленький знак внимания от единственного человека, дорогого ей?! И этот человек молчит!..

Поговорив еще немного, женщины разошлись.

Последнее время Раиса больше жила у Елены, чем у себя. Она понимала, что ее присутствие морально необходимо Елене, и охотно находилась у нее, испытывая особое удовольствие, гладя на черты Елены, так напоминавшие ей того, кто был ей дороже всех на свете…

Вечерами Раиса играла с Сашей, сильно привязавшимся к ней, «любимой тете Рае», а потом, уложив ребенка, обе молодые женщины часто просиживали за полночь, делясь думами одна с другой.

В характере обеих было много общего, и они так полюбили друг друга, что, казалось, всегда были вместе, долгие годы…

42

Однажды, засидевшись до глубокой ночи, молодые женщины поздно встали и пили кофе в столовой.

Наступили уже небольшие холода, и часто падал снег, покрывая все кругом белым покровом.

После кофе и легкого завтрака Елена собиралась идти в детскую, чтобы побыть с Сашей.

Раисе сегодня было как-то особенно грустно, и она решила просмотреть счета по имению, чтобы немного отвлечь свои мысли.

После ссылки Мороза Раиса взяла управление имением Елены в свои руки и делала это так успешно, что доходы по имению вскоре утроились.

— Видишь, как грабил тебя Мороз, — заметила Раиса Елене. — Мое неумелое управление и то утроило твои доходы.

— Я давно знала об этом, еще при жизни мужа, — закивала Елена, — но что я могла поделать? Кому было довериться?

В это время вошел Фаддей и доложил:

— Прибыла гостья из Петербурга, княгиня Александра Девнер!

Раиса в недоумении взглянула на Елену.

— Это та, которую в Петербурге зовут княжной Адиной, — разъяснила Марсова. — Но что ей надо?

— Прими в зал, — распорядилась Раиса, обратившись к Фаддею, — я сейчас выйду!

— Она уже в зале, — произнес испуганно старик. — Она вошла, как к себе, и отдала приказание развязать свои чемоданы! Ими полна вся прихожая!

Молодые женщины удивленно переглянулись. Наконец Елена воскликнула:

— Она — урожденная Резова! Значит, в Петербурге что-нибудь случилось!

Раиса поспешно вошла в зал.

При ее появлении княгиня Адина (ибо это была действительно она) кинулась ей на шею и тотчас же поспешила к Елене.

— Ах, моя дорогая! — вскричала она. — Какую я проделала дорогу, чтобы найти вас!

Очень изумленные излиянием ее нежности обе молодые женщины так остолбенели и растерялись, что не попросили даже гостью присесть. Адина сама опустилась на диван.

— Представьте себе, я послана мужем! Он первый раз в жизни дал мне приказание, доставив мне им большое удовольствие! Итак, это вы Раиса Грецки?! — бесцеремонно тараторила она. — Мне правда все говорили, что вы хороши, но все же я не ожидала, что увижу такую красавицу! Вы к тому же в большой моде, моя милая! Все, говоря о вас, иначе не называют как «благородная Раиса», «неподражаемая Раиса!»… Уверяю вас!.. Правда ли, что вы помешали поджечь дом госпожи Марсовой?.. Правда? А я думала, что это только басня!.. Вы, должно быть, очень боялись?

Молодые женщины молчали, переглядываясь, так как Адина не давала им возможности говорить. Видя, что конца не будет этой болтовне, Раиса прервала ее, спросив о причине ее приезда.

— Так это ваш муж вас послал? — спросила она любезно.

— Да! Не правда ли, это непостижимо? Не правда ли, смешно? Один раз он запретил мне съездить к вам, а теперь так торопил, что я едва не выехала в капоте!.. Тем не менее, я все-таки употребила двенадцать часов, чтобы захватить какие-нибудь туалеты!