Опасный поцелуй (Самозванка) - Элизабет Торнтон

Грей долго хранил молчание перед тем, как вновь заговорить.

— К этой теме мы еще вернемся. Продолжайте. Скажите мне точно, что успел произнести Джил.

— Я не помню его слов в точности. Он назвал ваше имя, причем дважды.

— Что он сказал? — требовал Грей. Дебора опустила глаза.

— … он сказал… «Кендал, лорд Кендал… как я мог подумать! Имей жалость, не трогай ребенка!» Потом почти прохрипел: «Квентин, беги! Спасайся!» Вот и все, что я помню.

— Вы уверены, что он произнес «лорд Кендал»?

— Да. — Она старательно избегала устремленного на нее жесткого взгляда.

— Джил никогда не называл меня по титулу. Мы знали друг друга со школьной скамьи, до того, как вступили в обладание титулами. В личных беседах с глазу на глаз я был для него Греем. Вашему разуму доступно, что я вам втолковываю? Вероятно, обо мне шел разговор между Джилом и кем-то еще, с кем он встретился той ночью. Я лишь упоминался в их беседе.

Дебора решила проявить настойчивость.

— Есть еще одна немаловажная деталь. Я знала, что у вас была на тот вечер назначена встреча. Как только я заметила свет в библиотеке, я тут же вспомнила об этом.

— Я получил записку, отменяющую встречу, — с недоумением сказал Грей.

— Я ничего не знала об этом.

— Назначал ли Джил какие-нибудь другие встречи?

— Это мне неизвестно.

Увидев, что ее чашка опустела, Грей поднял с пола бутылку, стоящую у ножки его кресла, и подлил туда бренди. Себе он тоже налил щедрую порцию.

— Вас снова пробирает дрожь, — объяснил он. — Выпейте и успокойтесь. Прошу вас.

Они оба выпили. Дебора один глоточек, он — все содержимое своей чаши.

— Давайте пока оставим эту тягостную тему и перенесемся дальше. Расскажите, что произошло потом.

Она с тоской посмотрела на закрытую дверь. Грей перехватил ее взгляд.

— Да, я знаю. Вы измучены до предела. Эти два последних дня выдались не особенно приятными для каждого из нас.

— А чья в этом вина? — Она вновь сделала шажок на тропу войны.

От удивления его брови полезли вверх, но он не выказал недовольства тем, что Дебора вновь обретает форму. Грей сперва думал допросить ее утром, после того как она отдохнет, но потом отверг эту идею. Сейчас ее душа более открыта навстречу ему, потому что он только что спас жизнь Квентину. Неизвестно, как она поведет себя завтра, но он предугадывал, что она начнет валить все на его плечи. В данный момент все преимущества были на его стороне, и он решил не выпускать их из рук.

— Рассказывайте, что произошло потом. Бренди оказалось хорошим средством для обретения храбрости, и она снова прибегла к нему,

— Я действовала инстинктивно. Как только раздался выстрел, я распахнула дверь. Квентин выскочил и уткнулся мне в колени.

— Вы видели убийцу? — не медля ни секунды, задал он новый вопрос.

— Я видела кого-то в полумраке над телом лежащего лорда. — Она нервно усмехнулась. — Я не рассчитывала своих действий. Я не подумала, что должна броситься хозяину на помощь. Я вообще ни о чем не думала и не знала, что мне делать. Я схватила Квентина, и мы побежали.

— А…убийца Джила видел вас?

— Нет. У меня не было в руках свечи. Холл был погружен во тьму. Он мог увидеть какую-то неясную мелькнувшую тень. С другой стороны, ему было нетрудно догадаться, что, раз уж Квентин здесь, его гувернантка тоже обязательно находится в доме.

Грей кивнул, соглашаясь с ней. — Что было потом?

Ее губы вновь задрожали от страшных воспоминаний.

— Это было ужасно. Я захлопнула дверь библиотеки, но он погнался за нами. Слуги давно спали у себя в дальнем крыле, и хотя, как я предполагаю, были разбужены выстрелом, никто не поспешил нам на помощь. Может быть, они струсили. Мы спрятались за портьерой в Голубом салоне. Я ощущала его присутствие. Я слышала его тяжелое дыхание в темноте и боялась, что он услышит дыхание Квентина тоже. Ведь мальчик почти хрипел. Потом… потом… Я не знаю. Должно быть, кто-то из слуг все-таки спугнул его.

— А потом? Что вы рассказали французским полицейским?

— Ничего. Ничего, что имело бы какое-то значение.

Когда он с сомнением взглянул на нее, Дебора проговорила быстро:

— Мы ведь уже воевали с Францией. Да и что они могли сделать? Я не хотела затягивать дело, чтоб нас не продержали во Франции до окончания войны. Там, в Париже, не осталось никого, кто смог бы помочь мне. Я должна была отвезти Квентина домой. И я это сделала. Поэтому я ничего не сказала французам,

— А почему в Дувре вы ударились в бегство, прихватив мальчика?

— Я испугалась за свою жизнь, когда возница обратился ко мне на пристани и заявил, что послан вами.

Наступило долгое напряженное молчание.

— Неужели вы надеялись спрятать мальчика от меня? Что вы собирались делать с ним спустя годы? Когда он стал бы взрослым?

— Я рассчитывала получить ответ от его дяди из Вест-Индии.

— От Джорджа? Вы писали Джорджу? — Грея и трогала и злила наивность Деборы. — Почему вы не обратились к властям? Здесь, в Англии? Любой разумный человек поступил бы так на вашем месте.

— А что бы я им рассказала? Что я подозреваю вас, члена палаты пэров, в убийстве? Мое слово против вашего! Вы бы все отрицали, и поверили бы, несомненно, вам. По закону вы главный опекун Квентина, и его бы забрали у меня. А я не хотела, чтобы вы совершили новое преступление.

Ее осенила идея, и она поспешила поделиться ею с Греем.

— Я могу задать вам тот же вопрос? Почему вы скрыли от властей исчезновение Квентина? В газетах ничего об этом не сообщалось, а я читала их все подряд.

Ему пришлось объяснять ей причины такой его политики. Он признался, что подозревал ее в причастности к утечке информации из стен министерства иностранных дел. Его обрадовало то, что к концу рассказа она смотрела на него уже не так враждебно.

Но Грею было не до чувств и переживаний.

— Вы были названы в завещании вторым опекуном Квентина. По какой причине, Дебора? Вы осознаете, что на вас налагается огромная ответственность? Ответьте мне.

— Я не понимаю ни того, ни другого. Правда, Квентин был очень ко мне привязан. — Она вдруг взорвалась. — Я женщина, в конце концов. Мое мнение ничего не значит. Как я могла противостоять вашим мужским интригам!

Грей вновь грубо схватил ее за подбородок и придвинул лицо к лампе. Она вскрикнула, но не оказала сопротивления.

— Мне кажется, что какой-то мужчина очень жестоко обошелся с вами. Вы до сих пор его боитесь. И ваш страх распространился на меня.

Отведя взгляд в сторону, Дебора прошептала:

— Мне нечего скрывать от вас… И я вас не боюсь. Единственное мое желание, чтобы завтра с утра наши дороги разошлись навсегда.