Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Джеймс Грейди

– Извини, сладкий мой, что задержалась. Займемся делом?

Девушка залезла в постель и прижала его лицо к груди.

– Ну что, детка, поехали.

Несколько минут она водила руками по его телу, потом переместилась вниз и прижалась головой к его паху. Через несколько минут ей все-таки удалось вызвать у него ответную реакцию. Она встала и вышла в душ, затем вернулась с банкой вазелина.

– Ну, детка, ты просто крут, правда, крут. – Девица легла рядом с ним и намазалась вазелином. – А теперь, сладкий мой, я вся твоя. Бери, делай что хочешь.

Довольно долго они лежали рядом. Наконец Малькольм посмотрел на нее. Она шевелилась медленно, почти механически. Она спала. Рональд прошел в душевую. За покрытым ржавыми пятнами бачком он нашел ложку, резиновый жгут, спички и самодельный шприц. В маленьком пластиковом пакетике еще оставалось на три четверти белого порошка. Теперь он понял, почему рукава у пеньюара длинные.

Малькольм обыскал квартиру. Он нашел четыре смены нижнего белья, три блузки, две юбки, два платья, пару джинсов и красный свитер того же фасона, что и сиреневый, лежавший на полу. В стенном шкафу висел рваный плащ. В коробке из-под туфель на кухне он нашел шесть расписок в получении личных вещей при освобождении из вашингтонской окружной тюрьмы. Еще Малькольм нашел ученический билет двухлетней давности на имя Мэри Рут Розен. На обратной стороне мелким шрифтом был напечатан адрес ее синагоги. Из еды не нашлось ничего, кроме пяти шоколадок «Хершиз», пакетика тертого кокоса и маленькой бутылочки грейпфрутового сока. Малькольм съел все. Под кроватью он нашел пустую бутылку из-под кошерного вина. Кондор поставил ее у порога. По его расчетам, она должна была с шумом грохнуться, открой кто-нибудь дверь. Потом Рональд перетащил почти безжизненное тело девицы на кресло и прикрыл ее одеялом. Вряд ли она проснется от неудобной позы, подумал он. Малькольм вынул контактные линзы и вытянулся на кровати. Спустя пять минут он спал.

Вторник, утро – ранний вечер

Почти в каждой шахматной партии рано или поздно наступает кризис, который надо вовремя распознать. Так или иначе, игроку придется чем-нибудь рискнуть: и если он делает это осознанно, мы называем это «просчитанным риском».

Малькольм проснулся в самом начале восьмого. Он полежал, не вставая, до восьми, обдумывая дальнейшие действия. В конце концов Рональд решил все-таки осуществить свой план. Повернув голову, он посмотрел на кресло. За ночь девица сползла на пол, намотав на голову одеяло. Она тяжело дышала.

Малькольм встал и не без усилий перетащил ее на кровать. Она даже не пошевелилась.

Душ представлял собой дырявый шланг, прикрученный изолентой к крану, поэтому мылся Малькольм чуть теплой водичкой. Он даже сумел побриться почти не пользованной безопасной бритвой. Ему отчаянно хотелось почистить зубы, но делать это чужой зубной щеткой он не отважился.

Прежде чем уйти, Малькольм покосился на сопящую девицу на кровати. Они сторговались на сотне, а Кондор заплатил ей только пятьдесят. Знал бы он, на что она потратит эти деньги… Он неохотно положил вторые полсотни на тумбочку. В конце концов, платил он не из своих денег.

В трех кварталах от ее дома Малькольм нашел «Горячую кружку» и позавтракал в обществе шумной компании соседей, остановившихся здесь по пути на работу. После ресторанчика он зашел в аптеку. Зубы он смог почистить в туалете на автозаправке. Малькольм посмотрел на часы. 9:38.

Он нашел телефонную будку. Сунув в прорезь мелочь, которой ему отсчитали сдачу на заправке, он сделал несколько звонков. Первый был в справочную, второй – в маленькую балтиморскую контору.

– Отдел регистрации транспортных средств. Чем можем помочь?

– Добрый день, – поздоровался Малькольм. – Меня зовут Уинтроп Эстис, я живу в Александрии. Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу?

– Смотря какую, – хмыкнули в трубке.

– Видите ли, я вчера ехал с работы, и у меня аккумулятор разрядился на полпути. Я уж боялся, что придется эту чертову железяку толкать до самого дома, и тут за мной тормозит этот мужик на «Мерседесе». И – представляете! – своей дорогой тачкой, не боясь поцарапать бампер, толкает меня, и так, пока я не завелся! Я даже поблагодарить его не успел, только номер запомнил, прежде чем он уехал. Ну, вот я и хотел бы послать ему письмо, типа поблагодарить или там выпивку поставить. В конце концов, в округе Колумбия такое не каждый день случается.

Человека на другом конце провода история, судя по всему, тронула.

– И то правда. Подумать только – «Мерседес»! Ай да чувак! Дайте угадаю… У него номер штата Мэриленд, и вы хотите, чтобы я посмотрел, кто это, так?

– Так. А вы можете?

– Ну… Формально вообще-то не должны… но ведь только формально, верно? Номер у вас под рукой?

– Мэриленд, шесть «Е», сорок девять триста восемьдесят семь.

– Шесть «Е», сорок девять триста восемьдесят семь… так… секундочку подождите, сейчас найду. – Малькольм услышал, как трубку кладут на стол, а удаляющиеся шаги растворяются на фоне стрекота пишущих машинок и гула голосов. Потом шаги снова приблизились.

– Мистер Эстис? Вот, нашел. Черный «Мерседес»-седан, зарегистрирован на Роберта Т. Этвуда, проживающего на Элвуд-лейн – Эл-вуд, записали? – дом сорок два, Чеви Чейз. Ну, этот не обеднеет. Район-то не из бедных. Такому пара царапин на дорогой тачке – пустяк. Даже странно, обыкновенно им плевать на вас и ваш аккумулятор – ну, вы меня понимаете.

– Угу, понимаю. Послушайте, спасибо вам большое.

– Да не за что. Ради такого случая не жаль. Вы только другим не говорите, ладно? И Этвуда тоже попросите. Идет?

– Идет.

– Точно все запомнили? Роберт Этвуд, Чеви Чейз, Элвуд-лейн, сорок два.

– Все, записал. Спасибо еще раз. – Малькольм повесил трубку и сунул листок бумаги с адресом в карман. Адрес мистера Этвуда он хорошо запомнил и без бумажки. Просто так, без особой причины он вернулся в «Горячую кружку» и взял еще кофе. Взгляд его настороженно шарил по окружающим, но никто, похоже, не обращал на него внимания.

На стойке лежал свежий выпуск «Пост». Повинуясь импульсу, Малькольм взял и пролистал газету. То, что его интересовало, обнаружилось на двенадцатой странице. Похоже, они решили действовать наверняка. Трехдюймовое объявление, набранное жирным шрифтом, гласило: «Кондор, позвони домой».

Малькольм улыбнулся, только мельком взглянув на зашифрованное сообщение парой объявлений ниже. Позвони он, и ему наверняка прикажут возвращаться домой или по крайней мере не высовываться. Это не входило в его намерения. Да и то, что ему передавали в шифровке, вряд ли что-то меняло. Не сейчас. Давешний выстрел на Капитолийском холме разом лишил смысла все их инструкции.

Малькольм нахмурился. Если его план не сработает, все может завершиться довольно печально. Он не сомневался, что это «печально» означало его смерть; впрочем, в данный момент это беспокоило Рональда меньше всего. Гораздо больше его тревожило то, что неудача свела бы на нет усилия многих людей. Поэтому Малькольм понимал, что должен все кому-то рассказать – мало ли что. Но и рассказывать прежде, чем он сделает попытку, он тоже не мог. Надо было придумать какой-нибудь способ связи, но с отложенной доставкой.

Мигающая вывеска напротив навела Малькольма на мысль. Он достал ручку и принялся писать на том, что имелось под рукой. Спустя тридцать минут он рассовал краткие изложения событий последних пяти дней по конвертикам, которые он выпросил у официантки. Записи на бумажных салфетках Малькольм решил отправить в ФБР. Несколько мятых бумажек, обнаружившихся в его кошельке, предназначались ЦРУ. Городская карта-схема, которую он захватил на всякий случай на автозаправке, ушла в конверт с надписью «Вашингтон пост». Все три конверта уместились в одном большом, из крафт-бумаги, который он купил в аптеке. Большой конверт Малькольм опустил в почтовый ящик. Если верить надписи на металлической панели, ближайшая выемка ожидалась в два часа пополудни. Большой конверт был адресован в банк Малькольма, который по каким-то причинам закрывался по вторникам в те же два часа. По расчетам Рональда выходило, что получить эту депешу и отправить адресатам три вложенных в нее письма банк сможет не раньше завтрашнего утра, а значит, в его распоряжении остается не менее двадцати четырех часов. Что ж, он поделился всем, что знал, и решил, что с этого момента свободен от любых обязательств.

Пока Малькольм коротал время, стоя в длинной (как всегда) очереди к Монументу Вашингтона, спецслужбы и органы правопорядка медленно, но верно сходили с ума. Детективы и агенты в штатском наперегонки неслись по ложным вызовам, когда кому-то в разных концах города казалось, что он увидел Малькольма. Три полные машины трех разных ведомств одновременно затормозили у одного и того же пансиона проверить три разных вызова, каждый из которых оказался ложным. Когда через полчаса разъяренные агенты отчалили, хозяйка так и не поняла, что произошло. Патруль ФБР задержал и увез в кутузку стажера из Конгресса, отдаленно соответствовавшего описанию Малькольма. Спустя тридцать минут после того, как стажера идентифицировали и освободили из кутузки, его арестовала уже городская полиция и снова посадила за решетку. Журналисты охотились за издерганными служебными лицами, требуя от них объяснений по поводу перестрелки на Капитолийском холме. Конгрессмены, сенаторы и деятели всех оттенков политического спектра непрерывно обзванивали ЦРУ и друг друга и задавали вопросы об утечке информации, слухи о которой уже поползли по городу. Само собой, говорить об этом по телефону никто не соглашался, однако звонки не прекращались. Особенно настойчиво осаждали председателя сенатского комитета. Кевин Пауэлл сделал еще одну попытку представить себя Кондором, повторив маршрут Малькольма, но даже ясная весенняя погода не могла изгнать из его головы роившиеся в ней вопросы. В конце концов, так и не получив ответов на них от окружавших домов и деревьев, Кевин сдался и отправился на встречу с распорядителем охоты.