Наследница - Елена Невейкина

Когда ушёл и Гжесь, Янош спросил у Войтека, улыбаясь в усы:

— Ну, вот что с ней делать?

— Драть, — улыбнулся в ответ пан Войтек.

— Ну, да! То-то ты своего Гжеся, можно подумать, дерёшь каждую неделю регулярно.

— А его и не нужно было драть, пока эта твоя панна не стала моего сына подбивать на разные шалости, причём не всегда безобидные — вспомни только ловчую яму! Так что это и твоя вина тоже, не можешь воспитанницу держать строго. За что же Гжеся драть? — по-прежнему слегка улыбаясь, спросил пан Войтек.

Прошла ещё неделя, в течение которой распаренные и закреплённые луки снова сохли, только теперь уже на чердаке каретного сарая. И вот оно наступило — время испытания полностью готовых луков. Дети опять ушли в дальнюю часть сада, к самой стене соседнего здания. Окна в нём начинались высоко от земли, поэтому они выбрали именно это место. Гжесь принёс с собой две широкие доски, на каждой из которых был нарисован углём круг с жирной точкой в середине. Доски прислонили к стене дома в том месте, где в плюще, закрывавшем всю стену, был небольшой прогал. Первым свой лук поднял Гжесь. Тетива, сплетённая из конского волоса, не свистнула, как было написано в романах, прочитанных Элен, а как-то слабо ухнула, но стрела всё же полетела со скоростью, которая позволила бы ей воткнуться в доску… если бы она туда попала. Дальше было множество попыток. Луки «ухали» тетивой, стрелы исправно летали, но в доску попали только трижды, и то совершенно случайно.

Несколько обескураженные друзья присели на их любимый большой камень, лежащий здесь будто специально, чтобы стать центром их всевозможных игр. Вокруг самодельных мишеней покрасневший к осени плющ был весь изодран их стрелами, листья висели грустными лохмотьями.

— Ну, почему у нас ничего не получается? — с обидой воскликнула Элен.

— Значит, мы что-то сделали неправильно. Может, не досушили? — стал тут же сомневаться Гжесь. — А может, это из-за того, что мы воском их не пропитали, поторопились?

— А может, просто нужно уметь стрелять? — неожиданно раздался сзади чей-то голос, от которого они вздрогнули и вскочили со своего камня. Пан Войтек, прищурившись, смотрел на них и слегка улыбался.

— Как вы нас нашли, пан Войтек? — первой придя в себя от неожиданности, спросила Элен.

— Это было не трудно. Ваши стрелы так долго и громко стучали в стену, что их слышал не только я.

— А кто ещё?

— Да все, кто был с той стороны стены, в доме. И все захотели узнать, что это там такое происходит? Окна расположены высоко, в них ничего не увидишь, вот и пришлось мне отправиться на разведку. Ну? Что притихли? Давайте, рассказывайте, откуда у вас это… очарование?

— Сами сделали, — первый раз открыл рот Гжесь, глядя в землю.

— Сами? — Войтек повернулся к сыну. Во взгляде можно было увидеть лёгкое удивление и неожиданное уважение. — А откуда такие познания и навыки?

— Я видел, как делал лук старый мастер, когда мы ездили в охотничий домик. Он мне рассказал, как сушить дерево, а как он его обстругивал и парил, я видел сам.

— Но с тех пор прошло уже почти два года. И ты всё запомнил? Да-а, удивил. Приятно удивил! Дай-ка мне твою самоделку.

Гжесь протянул отцу лук. Тот поводил пальцем по дереву, похмыкал, потрогал тетиву, осмотрел петли для её крепления.

— А откуда шнурок взял?

— Это Элена сплела из конского волоса.

— Ага. Значит, вы оба приложили руку к этому «чудному творению»? — хитро прищуренные глаза смотрели на девочку. Она улыбнулась и кивнула.

Войтек вздохнул, приподняв брови, присел на камень и сказал:

— В общем, это, конечно, не шедевр. Далеко не шедевр! Но, — он поднял вверх палец, — для первого раза вполне сносно. Немножко кривовато, немножко коряво, но сделано, насколько я могу судить, всё правильно. Плохо стреляют ваши луки в основном из-за слабо натянутой тетивы. Вот здесь — обратился он к сыну, — ты скривил проточку под стрелу, сам шнур неровный и натяжка слабовата. Если мы сейчас всё немного исправим, то, думаю, попадать в цель вы будете чаще. Разумеется, после соответствующей тренировки. И ещё: не меняйтесь луками, каждый из них имеет свои особенности. Это со всеми так, не только с вашими. Вы должны постепенно привыкать к своему луку, учитывая его характер. Тогда всё получится.

Пока пан Войтек говорил, его руки не бездействовали. Тетива была снята, канавка под стрелу слегка исправлена. Для этого пригодились нехитрые инструменты из небольшого ящичка, который принёс с собой Гжесь, полагая, что они могут понадобиться. Немного повозившись, Войтек сделал новую петлю на тетиве, укоротив её, и вернул на место. Подняв одну из валявшихся на земле стрел, он внимательно рассмотрел её и задал всего один вопрос, глядя на оперение:

— Это, как я понимаю, причина того переполоха, который случился некоторое время назад на птичнике, причину которого тогда так и не нашли?

Элен покраснела, опустив голову, и кивнула. Войтек тоже кивнул, но ничего не сказал. Он поднял лук и, прицелившись, выстрелил. Тетива издала тот самый свист, который и ожидала услышать Элен. Стрела вонзилась в край доски. Вторая стрела, выпущенная Войтеком с учётом результата первого выстрела, оказалась уже в пределах круга нарисованной мишени.

— Ну, вот так лучше будет, — Войтек протянул сыну лук. — Теперь им можно пользоваться. Учись. Всё, чему научился, когда-нибудь может тебе пригодиться.

Потом он так же привёл в порядок и второй лук, устраняя те мелкие недочёты, которые можно было исправить, а, отдавая Элен её уже проверенное оружие, сказал:

— А вам, панна Элена, задание: сделайте колчаны для стрел. Негоже, чтобы они вот так валялись везде. Сделаете?

— Да! — уверенно и с улыбкой ответила девочка. — Спасибо, пан Войтек.

— Да не за что. Когда-то и я вот так же учился стрелять… Правда рядом со мной, в отличие от моего сына, не стояла столь очаровательная амазонка, — он галантно поклонился и, посмеиваясь, пошёл к дому.

Вечером два друга обсуждали эти события, сидя у камина за вечерней трубочкой. Пан Янош сердито сопел, пан Войтек, по обыкновению, посмеивался.

— Нет, я не понимаю, почему ты меня не позвал? — спросил Янош.

— А зачем? Ничего опасного они не делали, ничего неприличного — тоже. Если уж они смогли в тайне от всех в течение трёх месяцев готовить своё «предприятие», то что можно тут сказать? — развёл руками Войтек. — Разве что похвалить за настойчивость, терпение и умение?

— Я бы не разрешил Элен заниматься этим!

— А то она бы тебя послушалась! А, собственно говоря, почему ты запретил бы ей? Что здесь плохого?

— Она барышня! Пусть лучше думает о том, что положено барышне, девочке. Пусть занимается какими-нибудь девичьими делами.