Архимаг в матроске - Сергей Арсеньев

— Что не получится?

— Я должен подарить любовь призвавшей меня. Никто другой не подходит.

— Но ведь я тебя и призвала, — говорит Бенка. — Разве не так?

— Не так, — мотает головой мелкий инкуб. — Меня призвала она, — и тычет в меня пальцем…

Глава 29

— Да идите вы все в жопу! Не буду я с ним трахаться! — Ору я. — Бенка, ты всё это затеяла, ты и расхлёбывай! Я сразу была против этого призыва.

Они уже минут десять все втроём уговаривают меня. А я не могу. Не хочу. Это вообще ни в какие ворота не лезет! Это уже даже не гомосятина, это просто махровая педофилия получается. Не буду!

Теодорчик ползает за мной на коленях из комнаты в комнату и пытается целовать мои ступни. Уже все чулки до колен мне обслюнявил. А в двух местах порвал своими рогами. Они у него острые.

Наконец, мне это надоело. Почему я должен быть крайний?! Да пошли они все лесом! Никого не слушая, кастую Малое Изгнание. Пусть убирается в своё Инферно!

Девчонки осуждающе смотрят на меня. Им жалко инкуба. Мне тоже жалко. Но трахаться с ним не хочу! А тот уже даже не ревёт. Свернулся в позу эмбриона, поджал хвост, и тихонько воет на одной ноте. Утирать слёзы он давно и не пытается.

Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!!

Останавливаю изгнание, легонько пинаю инкубчика ногой, и говорю ему:

— Вставай, убогий. Пошли трахаться…

Пришли в спальню девчонок. Снимаю одежду и ложусь на мою бывшую, а теперь Кернину кровать. Притягиваю Теодорчика за руку и кладу рядом с собой. Гашу свет и говорю:

— Ну, приступай. Только чтобы быстро. Пару минут, не больше.

Лежу с закрытыми глазами, закинув руки за голову. Ничего не происходит.

— Теодориус?

— Чего?

— Ты чего тормозишь? Приступай.

— Ааа… А что я должен делать?

— Тебе лучше знать. Ты же инкуб, а не я.

— Я первый раз. Я не знаю.

Блин. Вот я попал! Инкуб-девственник. Зашибись. Мне что, ещё и учить его?

— Ты хоть что-нибудь умеешь?

— Умею.

— И что же?

— Можно зажечь свет?

Включаю свет. Теодорчик садится на кровати и прямо из воздуха достаёт замызганного вида тетрадку. Немножко полистав её, находит искомую страницу и углубляется в чтение. Заинтригованный происходящим, я тоже встаю и сажусь на кровать рядом с инкубом. Заглядываю ему через плечо. Язык неизвестен. Но видно, что надписи выполнены неряшливо, кое-как. Посреди текста и на полях нарисованы чёртики и рогатые рожицы. В середине страницы расплывается большое жирное пятно.

— Что это?

— Конспект лекций, — отвечает Теодорчик и вытирает у себя под носом кисточкой хвоста.

Немножко почитав, он взбадривается, шарит в воздухе и… протягивает мне бумажный кулёк и букет цветов. Машинально принимаю их у него. Разворачиваю сделанный из дрянной обёрточной бумаги кулёк. Внутри слипшийся комок карамелек без фантиков. С трудом отколупливаю одну, надкусываю, и сплёвываю обратно в кулёк. С вишнёвым джемом. Беее… Беру с кровати букет. Это что, мне? Розы?

— Теодор, скажи мне пожалуйста, почему розы имеют именно такой цвет?

— Так какого-то цвета они ведь должны быть!

— Но почему именно чёрные?

— Не знаю. У тебя были чёрные чулки. А ещё я слышал песню, где пелось: «Белые розы — эмблемы печали, чёрные розы — эмблемы любви».

— Ты ничего не путаешь? Именно так? Не наоборот?

— Нет. Не путаю. Именно так… Кажется. А что, нужно было сделать розы белыми?

— Ладно, проехали. Но почему их шесть штук?

— А чего? Хорошее число. У нас в Инферно многое считают шестёрками.

— Ну, хорошо. Спасибо тебе, Теодориус, за комок слипшихся карамелек с вишнёвой начинкой и за букет из шести чёрных роз. Что дальше? Зачем ты вообще затеял всю эту возню с конфетами и цветами?

— У меня тут так написано. Вот. — Потрясает он своей тетрадкой. — Курс «Соблазнение девицы», лекция N 2.

— То есть ты пытаешься меня соблазнить? По этой вот тетрадке?

— Ну… да.

— Хм… А теперь, Теодориус, попробуй собраться и немножко подумать своей верхней головой. Я понимаю, для инкуба это тяжело. Но ты, всё же, попробуй. Итак. Ты сидишь обнажённый в спальне девушки и на её кровати. Сама девушка, также обнажённая, сидит в той же спальне и на той же кровати, что и ты. При этом девушка не кричит, не визжит и не вырывается. По-моему, одно только это говорит о том, что девушка, как минимум, не против. Это ещё если не брать в расчёт то, что не ранее, как 10 минут назад эта девушка сама пригласила тебя в свою спальню, прямым текстом объявив, что она там будет с тобой трахаться. Поспеваешь за мной, малыш?

— Эээ… Я что-то сделал не так?

— Теодорчик, я просто хочу тебе сказать, что конфеты с цветами можно пропустить. Это лишнее. Что там у тебя дальше?

(Листает тетрадку.)

— Лекция N 3. Романтическая прогулка.

— Пропусти.

— Лекция N 4. Катание на лодке по пруду с лебедями.

— Дальше.

— Лекция N 5. Нежное прикосновение к ладони.

Заглядываю ему через плечо в тетрадь. Верхняя треть страницы заполнена корявыми символами вперемешку с рожицами. На нижних двух третях страницы изображена беспорядочная куча крестиков и ноликов. Тычу пальцем в эту кучу и спрашиваю, что это такое.

— Это мы с Рудольфио играли в кресты и круги, — смущается и краснеет мой ухажёр.

— На лекции?

— Ну, там была такая скукотень. Я чуть не заснул тогда.

— Троечник.

— Кто?

— Не бери в голову. Давай к следующей лекции.

— Лекция N 8. Незаметное исчезновение из кровати девицы утром.

— Погоди. А где лекции 6 и 7?

— На шестой мы с Рудольфио бегали в школу суккубов. У них должны были быть практические занятия. Мы хотели посмотреть.

— Посмотрели?

— Не-а. Там у них, оказывается, сигнализация по ограде проведена. Нас старшая суккуба поймала. И оттащила к нашему мастеру. Прямо за хвосты тащила, стерва.

— А седьмая-то лекция где?

— Нас с Рудольфио наказали. Мы дерьмо уррогов убирали. Руками.

— Сочувствую. Но что мы с тобой теперь будем делать? Ты же пропустил самые нужные лекции.

Падает на колени и опять начинает рыдать. Умоляет не изгонять его. Он самый маленький в классе. Над ним все в школе издеваются. Ему просто нельзя возвращаться с первого призыва изгнанным. Поднимаю его с пола и сажаю обратно рядом с собой. Теодорчик обнимает меня за плечи и, согнувшись, продолжает рыдать мне в сиськи. Глажу его по голове и пытаюсь утешить. Постепенно он успокаивается и выпрямляется. Смотрит мне в лицо. И как-то незаметно наши лица сближаются и мы начинаем целоваться.

Вдруг мне в бедро упирается что-то твёрдое и тёплое. Сообразив, что это такое может быть, резко отпихиваю от себя хвостатого развратника. Тот аж с кровати свалился.