История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер

как идеологической предпосылке, ведущей к “завоеванию труда”. Впрочем, в этом было немало и практического смысла. Квуцот по сравнению с небольшими капиталистическими фермами давали более высокий доход. Хотя прибыль по западным меркам была мизерной и, случалось, члены квуцы бедствовали, они были совладельцами хозяйства с равными правами и равной ответственностью. Кроме того, они ощущали свое нравственное превосходство — чувство первопроходцев, преданных идеям равенства и социальной справедливости. Возможно, они не ошибались.

Союз стражников

В сентябре 1907 г. десять молодых людей собрались на чердаке в яфском доме Ицхака Бен-Цви. Перед ними выступал Исраэль Шохат. Он напомнил юношам, что “завоевание труда”, безусловно, предполагает и право евреев на самооборону. На протяжении нескольких месяцев Шохат переезжал с места на место, убеждая поселенцев взять на себя охрану тех земель, которые они возделывают. Он твердил, что немыслимо и далее придерживаться постыдной традиции и нанимать арабов и черкесов[142] для охраны своей жизни и имущества. Так еврейский народ возродить не удастся! Да и сами наемные сторожа — все те же переодетые бандиты, презирающие поселенцев, шантажирующие их и вымогающие у них деньги. Если евреи способны возделывать землю, то неужели они не сумеют защитить ее? Сумели же члены Поалей Цион организовать силы самообороны, когда в России, в Гомеле, родном городе Шохата, начался погром[143]. Этот прецедент, говоривший о способности постоять за себя, имел огромное значение. В Палестине серьезно обсуждали это событие. Решающее собрание состоялось, наконец, в доме Бен-Цви. Там в сентябре 1907 г. была составлена программа секретного общества еврейской стражи, которое было названо Бар-Гиора[144] — в честь прославленного героя еврейской истории. Члены общества взяли на себя обязательство нести охрану там, где это потребуется. Они, кроме того, решили говорить только на иврите и жить единым коллективом — их взгляды базировались на принципах социалистического сионизма. Интересно, что члены Бар-Гиора были среди основателей квуцы в Седжере.

В Седжере будущие еврейские стражники предложили управляющему сельскохозяйственной школы, принадлежавшей ЕКО, нанять их для охраны. Управляющий отнесся к этой идее с недоверием. Тогда молодые энтузиасты выкрали мула из-под носа у сторожа-черкеса и на следующее утро вернули его в стойло. Управляющий сдался. С этого момента ферма была взята под охрану. Затем члены Бар-Гиора предложили свои услуги жителям соседних поселений. Это была рискованная инициатива. В конце 1908 г., после революции младотурок, контроль турецких властей в Палестине ослабел, и в сельской местности подлинными хозяевами стали арабские бандиты. И все же еврейское население Месхи (впоследствии — Кфар-Тавор) пошло на риск, уволило сторожей-марокканцев и наняло двух членов Бар-Гиора. Бар-гиоровцы обеспечили Месхе такую охрану, какой колония еще не знала: когда поселенцы отправлялись в поле, их сопровождали вооруженные всадники, и больше нападений на Месху не было.

Завоевав таким образом доверие двух поселений, Шохат и его товарищи в 1909 г. начали осознавать, что сил их маленькой организации недостаточно. Нужны были все новые стражники, чтобы нести службу в разных районах ишува. Для удовлетворения этой потребности общество Бар-Гиора реорганизовалось, взяв новое название: Га-Шомер (“Страж”). Устав организации лаконично определял ее задачу: создание общества еврейских стражников. При приеме требования к новым членам были столь суровыми, что за два последующих года начальная группа из восьми человек увеличилась лишь до 26 членов. Программа подготовки была исключительно жесткой. Будущих стражников обучали маневрированию в ночной обстановке, ориентировке на местности и разговорному арабскому языку. Те немногие, кого приняли в Га-Шомеру славились как великолепные наездники и меткие стрелки. Мускулистые и уверенные в себе вооруженные всадники внушали уважение арабам, которые называли их москоби, то есть “русские”, — храбрецы и хорошие охотники. Удаль еврейских стражей отразилась даже в арабском фольклоре, предания о них обрастали все новыми подробностями и преувеличениями.

Вскоре в сфере контроля Га-Шомер оказалась вся Нижняя Галилея: Явнеэль, Бейт-Ган, Менахемья, Шарона, Мицпа, Кинерет. К 1911 г. организация распространила свою деятельность и на Самарию. Оттуда слава о ней достигла Иудеи, а потом и побережья: в прибрежные поселения с крупными капиталистическими плантациями тоже начали приглашать членов Га-Шомер. Жалеть об этом не приходилось — несмотря на систематические нападения бедуинов, стражники всегда были начеку. Постепенно к ним начали обращаться из Ришон-ле-Циона, Бен-Шемена, Беэр-Яакова. В 1914 г. в одной только Иудее действовало четыре отряда Га-Шомер, а по всей еврейской части Палестины организация насчитывала сотню человек, всегда готовых выступить в случае опасности.

В это время ишуву требовалось уже больше охраны, чем мог предоставить Га-Шомер, и руководители этой организации пришли к выводу, что еврейская самооборона должна отказаться от профессионального подхода: в час опасности все работники и фермеры должны быть с оружием в руках. Хотя до начала Первой мировой войны не было возможности особенно расширить программу обучения, многие колонии стали вводить у себя систему самообороны. По общему мнению, успехи Га-Шомер имели не только практическое значение. Деятельность его членов воплощала в себе одновременно социалистическую доктрину и идею самообороны, принципы коллективизма и национальной солидарности. Перед войной легенды об отваге стражей значительно улучшили моральный климат ишува. Арабы больше не обвиняли евреев в трусости, а халуцим-сионисты увидели перед собой реальный пример сплоченности и самопожертвования.

Торжество иврита

В предвоенные годы усилия сионизма, направленные на национальное становление, получили огромную поддержку благодаря возрождению языка иврит. Коренные изменения в этом отношении были ничуть не менее значительны, чем “завоевание труда”, ведь до начала XX в. в Палестине практически отсутствовало преподавание иврита. До конца 1870-х гг. немногочисленные еврейские школы Палестины были в подавляющем большинстве религиозными заведениями, где — в соответствии с отжившей ортодоксальной традицией — обучение велось на идише. В школе Лемеля, основанной в Иерусалиме в 1856 г., предметы преподавались на идише и на немецком, в начальных школах и ремесленных училищах, действовавших под покровительством Альянса, главным образом — на французском. Современный иврит как язык повседневной жизни возник только благодаря героическим усилиям выходца из России Элиэзера Перельмана, более известного как Бен-Иегуда.

Бен-Иегуда вырос в ортодоксальной семье и получил традиционное религиозное образование. Как и тысячи его сверстников, он прошел эволюцию от секуляризма Гаскалы к сионизму. Хотя он с энтузиазмом изучал еврейскую литературу, представление о языке как о важнейшей составляющей национального самосознания в современном мире зародилось у него, лишь когда он стал студентом Сорбонны и ясно осознал, какова роль словесности в становлении французского национализма. “Я решил, — писал он своей невесте в 1880 г., — что нам для того, чтобы владеть собственной землей и жить самостоятельной политической жизнью, необходим язык, способный нас сплотить. Этот язык — иврит, но не иврит раввинов и ученых. Нам нужен иврит для обиходной и