Освободитель Джеддов - Джеффри Лорд

Последним его ощущением — перед тем, как он провалился в темноту, — была жгучая обида. Сейчас еще не время возвращаться.

Ледяная вода, обжигающим потоком хлынувшая на лоб и щеки, вывела разведчика из забытья. Он открыл глаза и увидел Оому, с тревогой вглядывавшуюся в его лицо.

— Блейд, хозяин Блейд… Ты жив?

Она было приготовилась снова окатить его водой, но Блейд покачал головой и сел, отплевываясь.

— Со мной все в порядке, малышка, я просто крепко заснул. — Он попытался изобразить усмешку. — Разве я так перепачкался, что ты надумала снова искупать меня?

Оома опустила на землю выскобленную половинку плода, в которой плескалась прозрачная влага, и внимательно посмотрела на него, покачивая головой, в ее прищуренных глазах металось беспокойство.

— Больно страшным был твой сон, Блейд. Ты все время бормотал какие то странные слова, и плакал, и кричал… Сдается мне, тут что-то не так. Ты меня напугал! Было похоже, что твоя душа расстается с телом. Я боялась, что ты покинешь меня и никогда не вернешься. Умоляю, не оставляй меня, Блейд, пожалуйста, не оставляй!

В ее глазах светилась безмерная, всепоглощающая преданность. Блейд притянул девушку к себе и крепко обнял. Он даже не пытался объяснить ей истинное положение дел, она все равно бы не поняла. Пусть все идет своим чередом; пусть он будет для нее странным пришельцем с красной луны… Отгоняя грустные мысли, он начал ласкать девушку, и они занялись любовью, на этот раз стараясь не торопиться и продлить удовольствие. Наслаждение, еще владело их душами и телами, когда Блейд заметил, что темное облако стало гуще. Испуская сильное зловоние, коричнево-серый жирный дым окутывал долину отвратительным скользким покровом.

— Жгут трупы, — спокойно пояснила Оома. — Старики рассказывали, что так бывает всегда, когда приходит Желтая Смерть. Выходит, она снова посетила нас. Недаром говорят, что каждый за свою жизнь обязательно должен встретиться с ней.

Блейд слушал внимательно, изредка перебивая, расспрашивая о подробностях. Эта болезнь походила на чуму и регулярно обрушивалась на Джедд, каждый раз сокращая население чуть ли не вдвое. Девушку, казалось, она совсем не волновала, что, впрочем, было не удивительно — ведь она знала о чуме лишь по рассказам старших, Блейд забеспокоился. Эпидемия страшила его; ведь чума убивает без разбора, и она куда опаснее меча или копья.

Они тронулись в путь, и на ходу разведчик продолжал слушать жуткие истории Оомы. Она сама никогда не видела жертв Желтой Смерти, но старики рассказывали все очень подробно.

Это бедствие всегда появлялось внезапно. Никого из заболевших спасти не удавалось. Внезапно человек ощущал сильную головную боль, затем появлялась сыпь, сопровождавшаяся ростом бубонов — нарывов подмышками и в паху, потом открывалось кровотечение из носа и ушей, кожа принимала желтый оттенок. Вскоре следовала развязка — приступы рвоты вперемежку с диким спазматическим хохотом.

Последнее больше всего потрясло Блейда. Он продолжал расспрашивать, а дым окутывал их все плотнее и гуще.

Оома почти бежала, едва поспевая за ним, крепко вцепившись в сильную руку разведчика, и старательно отвечала на все вопросы.

— Некоторые зовут эту болезнь Веселой Смертью… Правда, большинство предпочитает старое название — Желтая Смерть… Так повелось с древних времен. Но смех появляется всегда… Перед самой смертью… Его нельзя остановить.

— И как долго длится такой припадок? — спросил Блейд.

Оома пожала обнаженными плечиками:

— Точно не знаю… Говорят, иногда человек хохочет с рассвета до заката, иногда все кончается быстро. Можно сказать одно: если больной начал смеяться, то жить ему осталось недолго.

Разведчик глубоко задумался; эпидемия могла серьезно нарушить его планы. Впрочем, даже из этой трагичной ситуации он мог извлечь некую пользу. Скорее всего, нашествие чумы посеяло панику в стране, а в кризисной обстановке гораздо легче захватить власть. Власть гарантировала выживание; это он усвоил еще во время первого путешествия в Измерение Икс. Все очень просто. Одно из двух: либо становись королем, вождем, лидером, либо умирай.

За разговорами он даже не заметил, как они уже подошли к городским предместьям, застроенным небольшими хибарками из камня и глины под соломенными крышами. Многие двери были помечены желтым знаком. Разведчик уже понимал, что это значит.

Миновав десяток строений, путники очутились рядом с ямой двадцатифутовой глубины и площадью в несколько десятков квадратных ярдов, наполовину заполненной трупами мужчин, женщин и детей. Телеги из города, подвозившие умерших, все прибывали и прибывали.

Блейд и Оома укрылись в рощице неподалеку и некоторое время внимательно наблюдали за происходящим. Никто не обращал на них внимания; около ямы сосредоточенно хозяйничали люди из похоронной команды, едва успевавшие справляться с работой. Не проявляя никакого почтения к покойникам, они сваливали трупы с телег и заталкивали в яму, стараясь использовать каждый дюйм свободного пространства. Затем тела обливали горючей жидкостью, чем-то вроде нефти, и поджигали. Эта процедура повторялась несколько раз. Усердные труженики особенно заботились о том, чтобы между штабелями обгорелых костей оставались достаточно широкие проходы, в которых они могли перемещаться.

Блейд внимательно присматривался к этим людям. В яме работали крепкие парни, грязные, небритые, облаченные во все желтое: длинные желтые штаны, желтые безрукавки, глубокие круглые шапки, напоминавшие шлемы. В голове разведчика постепенно начал складываться план.

Оому потрясло и напугало это адское зрелище, и она начала дергать Блейда за руку.

— Пойдем отсюда, Блейд, меня начинает тошнить! Пошли, нам помогут мои родственники, что живут недалеко отсюда. Они дадут одежду и накормят нас. Без одежды в столице никак нельзя…

Он заметил, как Оома старается не смотреть на яму. Похоже, девчонка начинает понимать, что и она смертна… Несколько необычное ощущение для юности. И вряд ли радостное…

Мимо городских стен они прошли к маленькому домику, стоявшему на холме среди фруктовых деревьев. Оома представила спутника двум женщинам средних лет и мужчине необъятной толщины. Женщины были ее тетками, а толстяк, как догадался Блейд, возлюбленным обеих. Появление чужака они восприняли спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Не вызвали вопросов ни его необычная внешность, ни нагота. Его хорошо накормили и дали рубаху и штаны из ткани домашней выработки, которую, похоже, изготовляли из коры фруктовых деревьев. Не удивительно, что такое одеяние беспощадно терзало даже его привычную ко всему кожу.