Смерть меня не найдёт (СИ) - Летова Ефимия

Такой я и ощущаю себя сейчас — доведённой до изначального божественного замысла. Правильной.

Жаль будет это потерять, если… когда я вернусь. Даже с учётом всех опасностей, всех угроз, не знаю, как я смогу существовать дальше, навсегда оставив в прошлом мир с пушистыми одуванчиками-гигантами, уродливыми кварками, котами-скелетами, мир, пахнущий травами… Оказалось, что без интернета, мобильной связи и прочей техники вполне можно обходиться. Волшебный мир, где я, ходячее недоразумение, за двадцать лет не встретившая своего мужчину и не нашедшая своё призвание, почувствовала себя живой.

Когти-ногти зацепились за что-то на плече. Словно к коже прилипла какая-то плёнка. Я, всё ещё пребывая в ностальгической задумчивости, потянула за неё — и не смогла оторвать. Больно не было, но кожа натянулась, словно то самое, мешающее, приклеили к ней суперклеем.

Что за ерунда?

Я покрутилась, пытаясь разглядеть, что именно там такое, наконец, разозлившись, смыла с себя пену, завернулась в большой кусок ткани, напоминающей на ощупь классическое хлопчатобумажное кухонное полотенце, выбралась в предоставленную мне щедрой Клариссой комнатёнку, точную копию той, в которой жила в первый свой визит сюда. Отыскала в шкафу зеркальную пластинку — недешёвое удовольствие, но всё-таки жрицам любовных утех надо было следить за внешностью, и лирта Кларисса пошла на такие траты. Изогнулась, пытаясь разглядеть заднюю поверхность плеча — вместо когтей лучше бы голова на двести семьдесят градусов поворачивалась, как у совы…

Нет, лучше бы я бы просто ослепла, потому что увиденное повергло меня в шок.

Царапина, полученная при выходе из храма Единой, не кровоточила, ни тогда, ни сейчас, и я совершенно о ней забыла, подумав, что дело ограничилось порванным платьем.

А оно не ограничилось.

Порез, тонкий, глубокий и почему-то чёрный, не затянулся, змеился вдоль по плечу сантиметров на пятнадцать вниз. Кожа, слегка потемневшая на краях, лохматилась лоскутами, как будто это не моё живое плечо, а поверхность какого-то… дивана!

Или кожаной куклы.

Ни корочки-коросты. Ни запекшейся крови. Ни боли, ни воспалённой припухлости. Ничего. Только тёмный разрез и бахрома эпидермиса по краям.

Меня замутило, и я прислонила ко лбу холодную зеркальную пластину.

Так, стоп. Это всё как-то можно объяснить, разумно, рационально объяснить.

…ну да, конечно. Точно так же, как и ожившую дохлую крысу, и прыжки сквозь пространство, и всё прочее.

Что со мной?

Полотенце упало на пол, я выдохнула и принялась осматривать собственное тело, еще несколько мгновений назад казавшееся совершенством. Сейчас оно пугало до тошноты, словно из незажившей и не болевшей раны могли вот-вот полезть наружу жоркие белые личинки.

На задней стороне голеней, ближе к коленям, обнаружились два почти идентичных чёрно-фиолетовых пятна. Я осторожно надавила на пятна по очереди — никаких болезненных ощущений. Пятна посветлели, почти пропали, но через несколько мгновений кожа снова налилась лиловой темнотой.

Что со мной?

Попробовала нащупать пульс — где он должен нащупываться, на запястье, на шее? Надо было внимательнее слушать… когда оно там в школе объяснялось, если вообще объяснялось? Или в универе? Пульса не было, но это ни о чём не говорило, возможно, я выбрала не то место, где нужно, или слишком перенервничала.

Так, спокойнее. Ничего страшного, у меня ничего не болит, нормально себя чувствую, просто отлично, я жива, просто…

Просто.

Просто я пришла в себя в морге среди бесповоротно мёртвых тел после казни.

Просто чёрный кудрявый кот-скелет в привычной позе буханки лежит на узкой кровати и смотрит на меня немигающими зелёными глазами.

Просто на нервах прямо сейчас я вдавила отросший ноготь в мякоть ладони. Продавила кожу. И из маленькой тёмной дырочки не вылилось ни капельки крови.

— Март, скотина, — я, как была, голая, опустилась на пол. — Март, скотина хмырова, что ты со мной сделал?

Глава 33.

— Лирта Кларисса, — я подношу к губам чашечку с чем-то очень горячим и терпким. Неожиданно знакомый аромат… Мята? Более мягкий запах, более нейтральный. Руки трясутся, все силы уходят на то, чтобы сохранить спокойное выражение на лице, на удержание рук их уже не остаётся. Когда-то я терпеть не могла горячие напитки — моментально отслаивалась слизистая во рту. Но сейчас я, кажется, способна проглотить всё залпом. Никакой боли, никакого дискомфорта, красота, что тут скажешь. — Лирта Кларисса, мне срочно нужно найти Марта. Он должен… ещё может быть в столице. Если не у вас, где он может остановиться? Что вы вообще о нём знаете?

Нет, чашку я в руках не удержу, придётся поставить на стол. Ещё, неровен час, разобью.

— Но… — хозяйка борделя округляет глаза. — Откуда мне, собственно, знать? Мы с лиртом Мартеном не виделись несколько лет, я имею в виду, до того, как он появился сейчас, с вами… Нашим частым посетителем он был в годы учебы в магристской Высшей школе, потом, насколько мне известно, вернулся в свой родной город, и только сейчас… Мы не лезем в личную жизнь клиентов, вы же понимаете, хотя они сами зачастую очень разговорчивы, очень… Но не лирт Мартен.

Несмотря ни на что, услышать, что Март действительно являлся завсегдатаем этого злачного местечка, пусть даже и несколько лет назад, мне, мягко говоря… неприятно.

Развратный, аморальный тип! Что хорошего от такого можно ждать?!

Ксамурр Второй под столом тычется костляво-меховым лбом мне в ноги, и почти на автомате я опускаю руку и поглаживаю голову, бархатные уши, которых на самом деле нет, но они так похожи на реальные.

Иллюзия.

Весь этот чёртов мир — не более, чем иллюзия! А вдруг здесь вообще все мёртвые, просто хорошо это скрывают?

Ладно, до всех мне дела нет. А вот я сама!.. Вот-вот моя гниющая мёртвая плоть начнёт кусками отваливаться от костей, и скоро мы с Ксамурром станем идеальной парочкой. Будем жить где-нибудь на кладбище, два забытых Тиратой скелетика…

Тьфу, тьфу, тьфу!

— Где находится эта Высшая школа? Она в Магристе одна?

— Для наделённых донумом — одна. Пойдёте туда? Я вам сейчас план нарисую, как туда добраться.

— Только не подписывайте, — я снова хватаюсь за чашку, пусть разливается к чёрту. — Я читать не умею.

— А я вам картинками, — на лице Клариссы ни один мускул не дрогнул, железной выдержки женщина. А как же иначе, страшно даже предположить, с какими идеями и фантазиями к ней клиенты заглядывают.

Одни только петушки и курочки чего стоят.

И Март, между прочим, заглядывал. Что он, среди обычных лирт не мог… своего петушка выгулять, сволочь?! Теперь-то я почти уверена, и с мужским борделем он явно не только опосредованно был знаком!

Бойцовский такой петушок, чтоб его.

— Благодарю. Эм, лирта…

— Да, дорогая?

— А почему вы Марту помогли? То есть, простите, я не хотела вас обидеть, но…

Неожиданно Кларисса широко, белозубо и очень молодо улыбается.

— Нет, лирта Камилла, вовсе не из-за его выдающихся постельных заслуг, отнюдь! Но и не совсем по доброте душевной, это верно. Однажды наш с вами замечательный общий друг сделал одно доброе дело, а долг-то, как известно, платежом красен!

«Надо же, и поговорки схожие. Миры разные, а народная мудрость — общая».

— Что же именно он сделал, если не секрет?

— Разумеется, секрет, дорогая, но вам я могу его поведать… в обмен на ответную откровенность. Что вы такое натворили?

— Не я, а женщина, очень на меня похожая, — мрачно говорю я, чувствуя, как дрожь в руках потихоньку отступает. Интересно, а мне вообще можно есть и пить? Не отказали ли пищеварительная и выделительная системы? А вдруг попавшая внутрь желудка еда начнёт попросту гнить? А вдруг там уже что-то гниёт? Правда, не ела я довольно давно, кусок в горло не лез просто, но… Предательски зачесался порез на плече, словно расплодившиеся внутри личинки и могильные черви уже бодро полезли наружу, прогрызая себе дорогу…