Хитклиф - Лин Хэйр-Серджент

Я взглянул на него в изумлении. Слуги приняли мою сторону? Он продолжал:

— А если вы боитесь, что хозяин не возьмёт вас в Европу, так выбросьте это из головы. Он скорее сам останется. Поездка для вас и затеяна — он писал об этом своим заграничным друзьям. Но он должен доиграть свою игру.

— Зачем вы это мне говорите?

— Затем, что вижу, как близко к сердцу вы это принимаете. Жалко видеть, как человек терзается понапрасну.

Мы так увлеклись разговором, что позабыли о близости гостей. Видимо, Линтон расслышал наши голоса, во всяком случае, он подошёл к окну. Я отскочил в тень кустов, потянув за собой Джона, и затаил дыхание. Линтон с раскрасневшимся картинным личиком высунулся в окно и огляделся, но ничего не увидел (было совсем темно). Подчиняясь порыву, я выступил на свет. Он отпрянул назад. Наши взгляды встретились. Его черты исказила презрительная усмешка; он отошёл от окна, но к инструменту не вернулся, а, легонько улыбаясь, сел рядом с дядей.

— Не залюбили вы один другого, — прошептал рядом со мной Джон.

— Мы обречены быть врагами, — ответил я и содрогнулся. Последнее самообольщение развеялось. Линтон улыбается мне на людях, но это лживая маска. Он презирает меня — именно презирает, ибо его ненависть была бы для меня слишком большой честью. Зачем ненавидеть того, кто не в силах причинить тебе вред? Он уверен во всём — в своём богатстве, в своей красоте и, как он полагает, в твоей благосклонности. Вероятно, он считает, что я не могу перейти ему дорогу. Я должен воспользоваться его ошибкой.

— Плюньте вы на него, — сказал Джон. — Это жалкая улитка, которую не стоит давить, — пусть останется в раковине.

— Пусть останется, или ему придётся плохо, — процедил я сквозь зубы и, не мешкая, вошёл в дом.

Исполнители заканчивали арию, так что я успел присоединиться к рукоплесканиям. Однако мисс Ингрэм, увидев меня, встала и зааплодировала мне, призывая остальных последовать её примеру. Я поклонился, вопросительно глядя на неё, и она сказала:

— В своё отсутствие, мистер Хитклиф, вы оставались главным действующим лицом наших бесед, так что теперь расплачивайтесь за свою популярность.

Я пересёк комнату и взял насмешницу за руку.

— Любое наказание из ваших рук, мисс Ингрэм, подобно награде. Я — ваш слуга в этом и во всё другом.

— Очень мило, — сказала миссис Ингрэм, — но никакой вы не слуга. Я уже говорила, что вы, как и мистер Эр, хотите покорить на своём пути всех — людей, лошадей…

— Ах, дядя, опять вы припомнили эту историю, — сказал я.

— С лошадьми вы просто кудесник, сэр, — прогремел полковник. — Просто кудесник.

— Спасибо, но вы мне льстите, — возразил я. — Я был твёрд и последователен с бедным конягой, вот и всё. Такая система срабатывает всегда и со всеми.

— Вы меня премного обяжете, если заедете как-нибудь ко мне и научите своей системе моего грума, — сказал полковник Дэнт. — Это то, чего ему не хватает.

— С удовольствием, — сказал я. — А что за сложности на вашей конюшне?

Полковник начал было отвечать, но мисс Ингрэм, видимо не желая, чтобы мы окончательно переключились на лошадиные темы, вмешалась.

— Нет, мистер Хитклиф, я с вами не согласна. Коня изменила не система, а сила вашей личности. Я с первого взгляда поняла, что вы — властолюбец.

Я улыбнулся.

— Будь я властолюбцем, вряд ли меня удовлетворила бы выездка лошадей.

— О, это только прикрытие. Вам есть что таить. Скажем, мистер Эр уверял нас, что вы ездили по его поручению, я же убеждена, что вы были заняты совсем другим. Думаю, в действительности вы — знаменитый Дик Терпин, воскресший после виселицы разбойник. За последний час вы ограбили два дилижанса и спрятали драгоценности в своих апартаментах, которые, как рассказал нам ваш дядя, сами и разместили в конюшне.

Леди Ингрэм подалась вперёд.

— Бланш, душенька, придержи язычок, — сказала она сердито. — Мистер Хитклиф тебя не знает и может обидеться.

Мисс Ингрэм отмахнулась от матери веером.

— Мама, мистер Хитклиф отлично меня понимает.

— Как я могу обижаться на правду, миледи? — произнёс я с улыбкой. — Мисс Ингрэм, сама того не ведая, раскрыла мою страшную тайну. — Я взглянул на Линтона. — Я — закоренелый разбойник. Сегодня, угрожая ножом, я снял три бриллиантовых колье и намерен снять ещё несколько до того, как отойду ко сну. Советую дамам запереть свои спальни.

Миссис Дэнт и мисс Ингрэм захихикали. Эдгар Линтон взглянул вопросительно, леди Ингрэм вскинула точёную головку и фыркнула, но я видел, что она не сердится.

— Вот, — сказала она дочери, — ты получила по заслугам.

— Да, — продолжал я, — мне не ведомы сомнения или жалость. То, что мне приглянулось, лучше отдать по-доброму, а не то…

Я шутливо чиркнул указательным пальцем под подбородком. Краем глаза я видел, что Линтон скривился. По-видимому, как я и надеялся, он воспринял мои слова в свете кое-каких событий нашей общей юности.

— Я вам скажу, — произнёс лорд Ингрэм, приподымаясь с кушетки, на которой до сих пор возлежал. — При жизни Дика Терпина за его здоровье пили в высшем свете. Мы в лучшем обществе, чем предополагали.

Линтон, кусая губы, тоже встал и объявил, что утомился и ляжет спать пораньше. Его дядя возразил, что ему требуются не сон, но развлечения, и предложил сыграть в шарады. Леди Ингрэм сказала, что уже поздно. Кто-то вспомнил про карты. «Да, вист! Сразимся в карты!» На этом и сошлись. Остаток вечера просидели за картами.

Мне досталось играть с мисс Ингрэм, её братом и миссис Дэнт. Я по-прежнему изображал разбойника, а лорд Ингрэм (оказалось, он лишь несколькими годами старше меня) объявил себя Джонатаном Уайлдом, главарём конкурирующей шайки, и весь вечер мы развлекали дам притворными посягательствами на их имущество и честь. За другим столом тоже царило веселье; мистер Эр напропалую ухаживал за младшей мисс Ингрэм (не такой блистательной, как сестра, зато более доброй), а полковник безжалостно дразнил мамашу Ингрэм, её дочь и собственного племянника, сидевшего в уголке с книгой.

Мисс Ингрэм была не их тех, кто спустит подобное равнодушие к её чарам; она поручила Дику Терпину выкрасть книгу — очевидно, это большая ценность, коль скоро Линтон предпочитает её своим знакомым. Когда Дик Терпин с сожалениями отказался — его добыча — звонкая монета, а не писанина, — мисс Ингрэм завербовала на свою сторону Джонатана Уайлда. Тот оказался услужливей — подкрался к Линтону с фруктовым ножом и потребовал книгу или жизнь. Однако стал жертвой собственной шутки: Линтон с улыбкой вручил Ингрэму томик, сказав, что рад уступить даже и любимую книгу тому, кто несомненно куда больше в ней нуждается. Взглянув на корешок, Ингрэм покраснел и воскликнул: «Туше[11]!» Это был мой зачитанный томик поучений лорда Честерфилда.