Сумрак веков (СИ) - Дуплина Анна

В словах Лиама была логика, поэтому я кивнула.

— Я позвоню в сервис, чтобы они прислали эвакуатор. На той стороне дороги есть какая-то круглосуточная закусочная, подождите меня там.

Лиам снова выбрался из машины и достал телефон из кармана.

— Пойдем, — кивнула я Райану. — Видимо, нам потребуется много кофе.

В закусочной никого на было. Одинокая официантка сидела за стойкой, пытаясь не уснуть и даже не подняла головы, когда звякнул дверной колокольчик.

Мы с Райаном синхронно направились к самому дальнему столику у окна. Спустя пару минут официантка все-таки подошла к нам.

— Что будете заказывать?

Я лениво листала меню, совершенно не ощущая голода. Зато Райан, судя по количеству заказанной еды планировал тут задержаться до утра.

— Ты все это осилишь? — приподняла я бровь, когда он закончил перечислять.

— Легко, — усмехнулся парень.

— Сэндвич с тунцом и кофе, пожалуйста, — наконец, определилась я.

Официантка кивнула и отошла от столика, но к нему тут же подошел Лиам.

— Вы уже заказали?

— Да, но Райан заказал столько, что хватит накормить целую команду по футболу. Так что тебе хватит.

— Вряд ли он захочется делиться едой, — рассмеялся Лиам.

Он махнул официантке и, как только она подошла к нам с кофейником в руках, сделал заказ.

Я смотрела в окно, когда до меня донесся голос охотника.

— Ты расскажешь, почему ты так сильно ненавидишь людей?

Я обернулось к нему и пристально посмотрела.

— Это давно забытая история, — помотала я головой.

— Я хочу понять, — настаивал охотник.

Что-то в его глазах давало понять — он действительно хочет. Я покрутила в руках кружку с кофе и вздохнула.

— Она была дочкой мэра — юная, первая красавица в Салеме. Все мужчины города, от прыщавых подростков до престарелых вдовцов, волочились за ней, но она не обращала на них внимания. Ей нужен был только один. Особенный. Тот, который не замечал юную красавицу, потому что бы счастливо женат, — я сделала глоток кофе, больше из желания собраться с мыслями. Лиам и Райан внимательно смотрели на меня, и как бы не хотелось, мне все же пришлось продолжить. — Как-то она пришла за помощью к моей маме. Многие в городе подозревали, что мама ведьма, но она была слишком доброй, никогда никому не пакостила и не причиняла вред, а всеобщая истерия и охота на ведьм, тогда еще не добралась до наших мест. Джейн умоляла маму ей помочь, дать приворотное зелье, сделать хоть что-то, чтобы Грег обратил на нее внимание, но мама отказалась. Это было не в ее правилах. Неделю Джейн приходила в наш дом, падала в ноги и молила маму помочь, пока та не выставила ее за дверь, пригрозив обо всем рассказать отцу. Джейн разозлилась. Сказала, что однажды мама поплатится за это и ушла, напоследок хлопнув дверь.

— Она привела пастора? — спросил Лиам, наклонив голову набок.

— Нет, — усмехнулись я. — Если бы она пожаловалась церкви, то скорее всего все закончилось бы иначе. Пастор часто пил у нас дома успокаивающий чай, благодаря которому мог спать по ночам. Несколько дней все было спокойно и мы уже забыли про взбалмошную Джейн, но как-то утром беременную жену Грега — возлюбленного Джейн, нашли задушенной в собственной постели. Рядом с ней, беспробудным сном спал ее муж. Когда его разбудили, первое, что он увидел — труп своей беременной жены, — я замолчала, заметив, как вздрогнул Райан. Но он молчал, и я продолжила. — Несмотря на это, убитый горем мужчина не потерял рассудок и довольно быстро догадался кто во всем виноват. Вспомнил как настойчиво соблазняла его дочка мэра, как накануне вечером пришла в ним в дом и принесла с собой чай в мешочке, который по ее словам должен был помочь успокоить расшатавшиеся нервы семейства перед родами. Не знаю на что рассчитывала Джейн, — вздохнула я. — Но даже то, что ее отец мэр не смогло ей помочь. Грег твердо стоял на своем — это Джейн задушила его жену. А когда стало понятно, что мэр не в силах взять и оправдать свою дочь, довольно быстро нашлись еще свидетели, которые видели, как Джейн ночью пробиралась к дому Грега и его жены.

Я замолчала, и за столом повисла напряженная тишина. Слова давались мне с трудом. Эта история была из тех, которые я погребла под огромным слоем других пыльных воспоминаний, так глубоко, чтобы никогда больше не доставать, и уж точно не планировала никому рассказывать. Но они действительно имели право знать, и может теперь смогли бы понять меня чуть лучше.

Я откинулась на спинку и вернулась к рассказу:

— Джейн решила, что в петлю она не хочет, а раз отец ей не в силах поможет, пусть судят другого и обвинила во всем мою мать.

— При чем тут она? — нахмурился Лиам.

— На знаю, может Джейн решила отомстить или увидела в этом единственный шанс на спасение. Но, так или иначе, она на суде во всеуслышание обвинила мою мать в колдовстве. Джейн плакала, заламывала руки, кричала о том, что не ведала что творит. И только голос злобной ведьмы в ее прекрасной головке виноват в содеянном. Город взбунтовался. Все в глубине души знали, что колдовство и правда есть в нашей семье. Мама снимала боль одним прикосновением, лечила раны травами, помогала роженицам. Город беззастенчиво пользовался ее помощью, но все же кто-то боялся ее, кто-то не любил и обходил стороной. А когда выбор стал между ведьмой, пусть и помогавшей всему городу, и Джейн, горожане поняли, что сильнее боятся мэра, чем мою мать. Вот тогда они пришли за ней.

— Ее судили?

— Нет, Лиам, — помотала я головой. — Все происходящее сейчас очень похоже на то, что уже было. История повторяется. Джейн отпустили, а затем город взбесился, люди взялись за вилы, факелы и пришли к нам домой. Мы с братом и сестрой прятались в чулане, мама сказала не выходить, чтобы ни случилось, поэтому я зажимала ладонью рот своей младшей сестры, чтобы никто не слышал как она плачет и, одновременно с этим шепотом, умоляла брата не выходить. Горожане вытащили маму из дома, не забыв предварительно разгромить всю кухню. Они перебили все склянки, рассыпали настои и порошки, растоптали травы. Все, что она столько лет заботливо собирала и сушила, что столько раз помогало им от болей и болезней, все это было безжалостно уничтожено обезумевшей толпой, как и моя мать.

Мой голос зазвенел от ярости и охотник дернулся в мою сторону, но я подняла руку, останавливая его и продолжая говорить. Он сам этого хотел.

— На рассвете они сложили костер. Весь город пришел посмотреть на то, как сжигают ведьму. Мама не пролила ни слезинки, она шла через площадь с гордо поднятой головой, ровной спиной и спокойным лицом. Мы прятались за домом, из-за угла которого было видно площадь. Мэгги плакала, а я старалась успокоить ее, как могла, но она была слишком раздавлена горем и очень хотела к маме. Нам надо было уходить из города прямо тогда, но мы не смогли, не захотели оставить маму одну. Нам казалось, она знает, что мы где-то рядом, что мы останемся с ней до самого конца и поэтому она была так спокойна. Но когда они подожгли хворост все стало гораздо хуже. Мэгги, в голос зарыдав, вырвалась. В ее щуплом тельце было столько силы и столько боли, что я не смогла ее удержать. Она бежала сквозь толпу, распихивая всех своими маленькими острыми локтями. Я дернулась за ней, но Джас удержал меня и лишь обреченно помотал головой. Костер разгорался, горячие языки пламени уже добрались до маминой юбки, я видела, что ей больно, но она держалась изо всех сил. Мэгги добежала до костра в тот момент, когда огонь охватил уже всю юбку и закричала. Так сильно, то пламя колыхнулось, столб к которому была привязана мама пошатнулся. Толпа зароптала и расступилась. Мэгги попыталась взобраться на костер, но огонь обжигал ее, и тогда она просто осталась стоять там, продолжая плакать и кричать, пока от силы ее гнева костер почти не затух. А потом они схватили Мэг, и я увидела как ужас перекосил лицо матери. Она поняла все гораздо раньше нас. Огонь окончательно потушили, и мне на мгновение показалось, что они передумали сжимать маму, но они сделали это лишь с одной целью — поставить рядом с ней еще один столб. Ты можешь представить себе какого это? Смотреть как твоего ребенка обрекают на мучительную смерть? Быть рядом не в силах помочь ему? Мама плакала, кричала, билась в веревках, умоляла отпустить Мэгги, говорила, что это она колдовала, а не ее маленькая дочь. Толпа осталась глуха к ее мольбам. Они привязали Мэг рядом и подожгли костер заново. В этот момент Джаспер увел меня оттуда. Шокированная произошедшим, ощущая свою вину, за то, что не смогла удержать сестру, я почти лишилась сил и не сопротивлялась, пока брат тащил меня прочь из города. Черный дым от костра летел нам в след, словно подгоняя нас, уговаривая бежать из Салема быстрее и быстрее, — я снова сделала глоток кофе, чтобы смыть с языке привкус пепла, сопровождающий эти воспоминания. — Я до сих пор слышу их крики. Матери, рыдающей по своему ребенку, и маленькой девочки, горящей заживо и не понимающей за что люди так с ней поступили. Они сгорели в том пламени вдвоем, а вместе с ними моя душа и вера в людей. Ей было десять, Лиам, — немного помолчав, тихо добавила я. — И ты еще хочешь знать, почему я так сильно ненавижу людей?