Во благо Этэрмуна - Дмитрий Морозов

змей. Номиэлю и Хамату пришлось остановится, и проводник принялся успокаивать лошадей. Двое людей в масках пытались отбиваться от пустынного мага со змеями вместо рук. Маг проколол одному шею, от чего тот упал захлёбываясь, а второй убежал, крича что-то на непонятном языке, похожем на тот, на котором говорил Хамат с погонщиком. Змеи быстро исчезли, и их обладатель тоже поспешил скрыться.

— Что произошло? Как он это сделал? Я думал в Кантааре нет магии. — спросил Номиэль у Хамата

— С помощью магии рукопожатия хотели припугнуть пустынных пиратов. Мы так бандитов называем. Хотя эти двое не совсем бандиты… Вон тот на Фарима работает. — указал Хамат на мёртвого человека. — Работал. Ничего необычного.

— Что за магия рукопожатия?

— За столько лет жизни не слышал о ней?

— Я не бывал в Кантааре. Не было нужды покидать пределы Глории. Да и книжек про Нимирад мало. Особенно про подобную тёмную магию.

— Это магия, похожая на то, что в ваших краях зовут демонической силой. Происходит договор с существом с другой стороны, ты проводишь обряд, в конце пожимаешь руку тому существу. Тем самым твои руки обретают силу того, с кем ты связывался.

— То есть превращаются в отражения этих существ.

— Да, наверное, так. Если обычная магия не работает, нужно искать альтернативы. Вот люди и нашли.

— Какова цена?

— Не понял? А, за магию. Да ничего такого, насколько я знаю. Один мой знакомый практикует подобное. Когда вызываешь этих существ — кто-то должен умереть.

— И это ничего такого?

— Так суть этой рого… — Хамат сорвался на другой язык, но тут же исправился, — этой магии в этом. Не будешь же ты из рук вызывать такое, чтоб просто народ попугать? И не стоит объяснять, что, если никто не умер, всегда остаётся призыватель. — усмехнулся проводник.

— Это жестокая сила. Тёмная. Зря ваш народ её практикует.

— Да я даже не коренной нимирадец. И не практикую. Высказывай свои лоригэ… недовольства… нет, не недовольства. Претензии! Высказывай претензии другим.

Номиэль промолчал и лишь недовольно покачал головой. Они двинулись верхом на лошадях прочь из города. Вскоре Нимирад скрылся за барханами великой пустыни. Воздух совсем стал сухим, что было непривычно для Номиэля. Да и подобный климат мало кому из жителей Глории будет привычным. Хамат вёл их не по прямой дороге, он словно знал все невидимые тропы, ведущие через лабиринт песком.

— Эльфы живут тысячу лет, не стареют. Почему? — резко спросил проводник.

— Мой народ был тут четыре года назад. Не ты их вёл? Насколько знаю, некий проводник Фарима вёл и ту группу. Да и другие эльфы бывают в Нимираде, хоть и не часто.

— Действительно, не так уж и часто в Нимирад ваши захаживают, да и я тут три года всего живу. Не было времени узнавать. А тут самый раз. Я сам с куда более восточных городов. Там даже о белых людях не слышали, не то что об эльфах.

— Мы не стареем и долго живём, потому что Великий Лес даёт нам долгую жизнь. Те места, в которых мы живём, они пропитаны магией, природной силой. Когда время эльфа подходит к концу — эльф отдаёт свою душу Лесу и умирает.

— Так ваш лес живое создание?

— Не совсем. Это как Бог, живущий в таком обличии.

— И вы с ним общаетесь? А он может мне тоже дать тысячу лет жизни. Я готов отдать душу за такое. — усмехнулся Хамат.

— Не думаю, что ты успеешь. Эльф постигает бессмертие, беспрерывно общаясь с Лесом. Этому учат мастера, и это тяжело поддаётся людям. Некоторые пытались, да. У них уходило семьдесят, восемьдесят лет, но они умирали от старости. Так и не успев получить бессмертие.

— Жаль. А может мне ваш король выделить какой-нибудь дом на юге эльфийских земель? Готов делать всё то же самое, что делаю на Хамата. Даже сейчас, я же так тебе помогаю. По такой пустыне веду. — Хамат провёл по воздуху рукой.

— У нас нет короля.

— Как? Даже в Нимираде есть король. А у вас нету.

— На всё воля Леса.

— И ты по воле Леса в такую глубь Кантаара попёрся?

— Я пришёл сюда, потому что хочу видеть, что наш план сработает.

— План? Я думал ты на пустоту в воздухе хочешь посмотреть. Что ты «наблюдатель», по твоим словам.

— Я хочу увидеть, как она исчезнет. Надеюсь, Вайронд был прав и всё сработает.

— Вайронд… Не знаю кто это, но всегда вместе с его именем слышу поверие, что однажды, истинные Боги обратят взор на наш мир.

— Стой, как ты сказал?

— Что, красиво звучит?

— Нет, не в этом дело… подожди. Да. «Однажды, истинные Боги обратят взор на наш мир и нужно будет устроить представление их уровня, чтобы отвлечь…».

— Это ты от себя придумал? Не очень звучит, если честно.

— Нет, часть фразы, высеченной в круге. Откуда ты взял это? — Номиэль с несвойственным для него удивлением обратился Хамату.

— Это Нимирадское поверие. Ему лет больше чем мне и тебе. А отвлечь от чего? И в каком круге, прости, высечена?

— Слышал про совет Четырёх?

— Нет.

— Расскажу, когда прибудем на место. А насчёт самой фразы пока не знаю, что она значит. Но ничего хорошего она не предвещает. Да и, может, я всё себе просто надумываю…

Они дошли. Огромное пятно в пространстве, серое, будто стирающее мироздание. Когда-то лежавший тут скелет гиганта, нерушимый, неподвластный времени, уже на половину растворился в пустоте.

— Красивое зрелище, а?

Номиэль ничего не ответил.

— Что теперь, эльф? Просто раскладываем палатки и смотрим на это великолепие? Если так можно сказать.

— Будем ждать. С рассветом решится судьба этого мира.

Глава 11

Войско выстраивалось плотным строем. Пехотинцы впереди, на подступах к Вороньему Перу, лучники на границе леса, чуть поодаль. Солдаты стояли рядами так, чтобы никто не выбрался из крепости. Все, уже давно несекретные, ходы были завалены ещё вечером умельцами. А прямо сейчас пара магов блокировала телепортацию для тех слуг короля Отверженных, которые добровольно пошли в его армию. Никто из противников не должен был покинуть это поле боя, оно должно было стать для всех них могилой.

За пехотой также стояли и маги, готовые обрушить огонь на крепость при первом приказе. Среди них стоял и Сэтис, у которого глаза горели от желания вступить в битву, показать всю свою силу.

Астэрион, Тэлан и Люксион стояли вместе, за пехотой, ровно напротив дороги к воротам крепости.

— Скоро будет светать. Я жду некоторое время после рассвета, и я отдаю приказ