Крепостной ансамбль Мангупа - Александр Герцен

Рис. 39. Укрепление А. XIV. Куртина А и А. Раскопы VI–VI-А. Стратиграфия. [269]

Куртины А и Б смыкаются под углом 133°; новопостроенная стена подходит к куртине Б под углом 102°. В соответствии с теорией фортификации такое уменьшение раствора входящего угла усиливает ближайшую перекрестную оборону перед фасами фронта, но вместе с тем ослабляет и даже ликвидирует дальний фронтальный огонь перед средней частью фронта (155, с. 72–73). Картина здесь рисуется следующая. После обрушения северо-западного фланга куртины А и башни А.4 на этот участок стен был направлен ожесточенный обстрел. За короткое время положение было восстановлено возведением нового отрезка оборонительной линии. Поскольку башню А.4 восстановить было невозможно, а необходимость усилить фланговый огонь на обозначившемся участке прорыва возросла, решено было в создавшейся ситуации компенсировать отсутствие башни значительным уменьшением угла тенали, образованной старой и новой куртинами.

Кладка куртины А.1 не имеет явных следов попаданий артиллерийских снарядов. Очевидно, в конечном счете турки сумели преодолеть ее не прибегая к новой артподготовке. Пока трудно с уверенностью указать, на каком именно участке они сумели прорваться в конце декабря 1475 г. на территорию города. Скорее всего, это произошло именно в Лагерной балке с ее слабым естественным фланговым обеспечением (рис. 40).

Рис. 40. Финал турецкой осады. Ситуация в декабре 1475 г. Схема. [270]

На плато очагом сопротивления стал дворец князя Алексея. Что же касается ВЛО, то пока нигде на ней не выявлены следы штурма. Судьба города была решена с падением ГЛО.

Последним оплотом защитников крепости стала цитадель. Сопротивление здесь оказывалось до последней возможности. Это показали исследования, проводившиеся в проеме ворот в 1975 г. Здесь были найдены осколки мраморных ядер и несколько фрагментов гранитного ядра диаметром 26 см. Орудие («шаклос»), которому они принадлежали, ограниченно использовалось в Гамам-дере. Там найдено всего одно ядро данного калибра. Вероятно, после отказа гарнизона цитадели сдаться это орудие было доставлено в новое место — к Тешкли-буруну и выстрелы его прозвучали заключительным аккордом жизни столицы княжества Феодоро. [153]

Несомненно, расправа с побежденными была жестокой, об этом глухо говорится в турецких источниках конца XV — начала XVI в., упоминается о превращении христианских храмов в мечети, о вывозе огромной ценной добычи. О судьбе населения захваченного Мангупа можно судить по «почерку» Кедук-Ахмет-паши в аналогичной ситуации при взятии им города Отранто в Южной Италии. После двухнедельной осады турки, пробив артиллерией брешь в крепостной стене, ворвались в город. Почти все мужское население (12 тыс. из 22 тыс. жителей) было перебито; 800 человек, отказавшихся принять ислам, были казнены, около 8 тыс. жителей из оставшихся в живых были угнаты в рабство (194, с. 50).

На плато Мангупа при раскопках базилики, проводившихся Н. И. Барминой, были обнаружены гробницы, буквально забитые скелетами, до семнадцати в одной из них, причем многие черепа имели следы ударов тяжелым тупым орудием. У многих скелетов были отрублены верхние или нижние конечности. Захоронения обнаруживались в самых неожиданных местах. В качестве могил использовались выемки винодавилен (тарапанов), а иногда тела просто на ровном месте присыпали землей и камнями.

Последние представители княжеской династии Мангупа закончили свою жизнь в Стамбуле: князь Александр и его родственники мужского пола, кроме самого младшего, были казнены, женщины попали в гарем султана (331, с. 262–263).

Захватив Мангуп, турки сохранили за ним значение важнейшей крепости в Юго-Западном Крыму, ставшей административным центром кадылыка, образованного на землях княжества Феодоро. Но город, полуразрушенный и обезлюдевший, уже не смог возродиться. Новые власти прилагали большие усилия не только для поддержания боевого состояния старых крепостных сооружений, но и активно реконструировали оборонительную систему, приспосабливая ее к требованиям новой эпохи в военном деле. Турецкие инженеры решительно изменили планировку укреплений Северного и, отчасти, Южного фронтов, совершенно не тронув Западный. В целом крепостной полигон несколько сократился за счет переноса выше по склону на 100–130 м оборонительной линии в Табана-дере, причем перед ней возвели протейхизму, открытую в 1978 г. Работы на этом участке были завершены в 1503 г., о чем свидетельствует надпись наместника Цулы (см. I главу). Параллельно восстанавливалась линия в Гамам-дере, здесь также в тальвеге была поставлена высокая полукруглая башня (рис. 41), а по сторонам ее прямоугольные. Такое сочетание было вполне естественным для этой переходной эпохи в фортификации (226, с. 192). В кладку стены, по турецкой традиции, были заделаны осколки ядер, напоминавшие о событиях 1475 г. В оборонительной линии, возведенной турками в Гамам-дере, мы видим еще очень высокие и узкие башни, господствующие над местностью и над примыкающими стенами; стены имеют небольшую толщину при весьма значительной высоте (до 7 м). Если, например, в русском оборонительном зодчестве уже в XV в. были усвоены общеевропейские принципы, характерные для эпохи распространения огнестрельного оружия (утолщение стен, понижение башен и проч.), то на Мангупе турки явно следовали старым традициям. Не исключено, правда, что турецкие инженеры считали невозможным повторение артиллерийской феерии 1475 г. при наличии у обороняющегося огнестрельного оружия.

Рис. 41. ВЛО. Башня В. 4. План и фас.

Показательна для турецкого периода перестройка башни В.4 в верховьях Табана-дере. Восточная ее половина сохранила первоначальную планировку и бутовую иррегулярную кладку времен Феодоро, а западная, полукруглая в плане, сложена из тесаного камня (рис. 41). Для возведения этой части башни был использован набор камней, взятых из апсиды большой базилики, радиус которой совпадает с кривизной пристроенной части башни. Использовались также орнаментированные наличники, аналогичные базиликальным. В основание кладки были уложены христианские надгробия. Характерно венчание башни массивными мерлонами, которые, как хорошо здесь видно, поставлены были при турецком строительстве. Такие же мерлоны есть на трех башнях в Гамам-дере. Появление этих элементов обычно относится к рубежу XV–XVI вв. (310, с. 322).

Реконструкция оборонительных сооружений была в основном завершена к 1504 г., о чем свидетельствует письмо, написанное в этом году Менгли-Гиреем к Ивану III, в котором сообщается о посылке султаном Баязидом II (1481–1512) тысячи мастеров из Мангупа и Кафы для строительства Перекопской крепости (163, с. 173).

Возведение новой оборонительной линии в Табана-дере свидетельствует о попытке [154] поддержания старой ГЛО, но реально, по сведениям путешественников (Мартин Броневский, Эвлия Челеби) и археологическим данным, главным рубежом крепости фактически становится ВЛО, а укрепление А.XI играло роль передовой стены (рис. 42).

Рис. 42. Крепостной ансамбль Мангупа. Ситуация в XVI–XVIII вв. Схема. [271]

Окончательно боевое значение Мангупская крепость потеряла к 70-м гг. XVIII в., когда Турция в результате ряда поражений от русских войск вынуждена была вывести свои гарнизоны из крымских крепостей, бывших оплотом османского военного присутствия в Северном Причерноморье.

Заключение

Мы рассмотрели основные этапы эволюции крепостного ансамбля Мангупа. Главное внимание было уделено раннесредневековому периоду существования крепости, поскольку он особенно привлекал исследователей, но был хуже чем последующие освещен архитектурно-археологическими источниками. Открытие неизвестной раннее системы оборонительных сооружений, обеспечивавшей защиту всей территории Мангупского плато, позволяет лучше осмыслить значение крепости в истории раннесредневековой Таврики, поставить ряд вопросов ее экономического, этнического и политического развития. Одна из ближайших задач — сопоставление основных этапов развития крепостной системы Мангупа с другими укрепленными пунктами горной Таврики. Однако здесь есть ряд трудностей, поскольку оборонительные сооружения этих городов или недостаточно изучены, или же не дают цельной картины развития от зарождения укрепления и до его угасания. Даже на Эски-Кермене, оборона которого считается хорошо изученной, невозможно пока четко выделить большие периоды в жизни оборонительной системы, так как исследователи обращались главным образом к раннесредневековым сооружениям.