Сапер. Том IV - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так я и подремывал до самого обеда. А что оставалось? Обещанной уставом периодической печати, равно как и самого устава, мне не предоставили. Художественной литературы, хоть и самой занудной, где от первой до последней страницы рекордные замесы бетона осуществляют, тем более не имелось. Так что я спал, как и положено военнослужащему, ведь служба всё равно идет.
Еду принесли вовремя, без задержек. На первое — борщ, на второе — каша гречневая с рыбой жареной. Просто праздник живота. Молодцы, снабженцы четвертой армии, честь вам и хвала. Но только я прицелился ложкой в котелок с первым блюдом, прибежал начкар.
— Товарищ полковник, срочно, вызывают.
— Ага, и я голодным останусь? Три минуты подождут, не помрут.
Я покосился на мой вещмешок, который начальник караула в руке держал, двух бойцов с трехлинейками, вероятно, для конвоя, и начал быстренько поглощать пищу. А то потом кто знает, когда получится.
— Ну товарищ полковник, — продолжал умолять начкар. Его понять можно — с одной стороны приказ, с другой — я в немалом чине и при козырной должности. А ну как окажусь злопамятным? Сегодня на губе, а завтра — в кресле.
— Всё, пойдем, — сказал я, отодвигая пустую посуду в сторону. Смел все за две минуты.
* * *
Анекдоту про ефрейторский зазор, наверное, столько же лет, сколько и военной службе. Но тут были перекрыты все рекорды по ожиданию. Куда спешили? Неизвестно. Лучше бы дали на гауптвахте поваляться. А то здесь… ни уму, ни сердцу. Часа три прошло, не меньше, пока я дождался, что меня погрузили в эмку. А перед этим тупо стояли и сидели, глядя на штабную избу. А я даже не знал, кого ждем. И зачем.
Вместе со мной полезли те же два гаврика с трехлинейками, а впереди сел старый знакомый — лейтенант Великанов. Спрашивать что-то у него я не стал, всё равно не ответит ничего. Хорошо, конечно, что конвоиры додумались отомкнуть штыки. И так еле влезли по высоте. Случись чего, пока они эти винтовки будут доставать, их раз пять убить успеют. С перекуром. А я, если вдруг соберусь деру дать, отбегу на километр. Ладно, это не мои трудности. Несомненным плюсом было довольно субтильное телосложение обоих гавриков, так что места нам хватало с запасом.
Пилили минут сорок, наверное, и остановились… да в чистом поле, можно сказать. Скорее всего, здесь собирали какую-то колонну. Потому что всякого добра много было, но грузовиков — аж семь штук стояло. И наши, и трофейные. Груженые по самое не могу. А ехали они от железной дороги, которую было слышно из-за рощицы справа от нас. Три бронеавтомобиля, и легковушка трофейная, опель-кадет. С миру по нитке. Ждем общего сбора.
— Великанов, я выйду, ноги разомну, — сказал я, когда стало понятно, что эта байда надолго. Никто не строил водителей, не определял порядок движения и прочие детали. Значит, стоять нам тут долго. Возможно, несколько часов.
— Не положено, — буркнул особист.
— До ветру пусть выведут, — припечатал я. — Или мне прямо в машине свои дела делать? Так мне недолго.
— Выведите задержанного, — сразу же сдался лейтенант.
Вернувшись, я начал допытывать Великанова насчет политинформации. Что да как, мне же положено знать расстановку сил на фронтах и на какой стадии разгром фашистов. Отвечал летёха скупо, но и того хватило. Потому что в результате совместных действий Волховского и Ленинградского фронтов они соединились в районе Любани и уже взята Мга. Почти. Там пока обороняется окруженная группировка немцев. Хм… Мга — это считай Ленинград. Неужели сумеют пробить дорогу в город Трех Революций? А почему, кстати, трех? Я начал вспоминать. Ну понятно — Октябрьская социалистическая революция 1917 года. А до этого в том же году была буржуазная, когда Николашку скинули с царства. А третья то какая? Наверное, 1905-го года. Это стало быть, когда гражданские права дали.
Я еще раз посмотрел на грузовички. Получается, конвоируют меня не в Вологду и не в Калинин. Неужели в Ленинград? А почему не на самолете? А кто я такой, чтобы меня на аэропланах катать? Фельдмаршал Паулюс, что ли? Во что погрузили, в том и еду. Была бы железка целой, и в «столыпине», небось, отправили бы.
Сколько отсюда до Ленинграда? Сотни две по прямой? Колонной ехать часов десять, не меньше. Это если без приключений. А сейчас уже время к трем дня близится. Значит, если даже вот прямо сию секунду тронуться, то засветло никак не доедем. Будет ночевка.
— Великанов, а нас кормить собираются? — решил я выяснить пока что главный пункт программы. — Не помнишь, что задержанных впроголодь держать нельзя.
— Покормят, не беспокойтесь.
— А то пока до Ленинграда доедем, с голоду опухнуть можно.
— Кто вам сказал, что вас туда повезут? — хмыкнул Великанов. — Много чести.
Это он за вывод до ветру мстить пытается? Хлопчик, когда на меня шинель шили… твой папка только самостоятельно тренировался в производстве сынишки на свет божий.
А чего мы ждем тогда? Новых ценных указаний? Уже и шоферюг построили, и сопровождающие по машинам разбрелись, а лейтенант всё ждал чего-то. Наконец, приехал боец на мотоцикле, стареньком ИЖ-7, таком пыльном и грязном, что и не понять, какого он цвета. Не следит красноармеец за машиной, завгару надо бы люлей выписать за такую службу. Но главным была не чистота агрегата, а то, что боец вытащил из планшета какие-то бумаги, которые Великанов тщательно спрятал в папочку.
* * *
Тронулись мы часов в пять, наверное. Одиннадцать грузовиков, два бронеавтомобиля, оба БА-64, и мы на эмке. Остальные передумали, скорее всего.
Хреновая задумка. Бронеавтомобили эти — курам на смех, консерва на колесах. Стоит там пулемет танковый, который по вертикали хорошо движется, а по горизонтали — только с башней. Двигатель — дерьмо полное, ломается каждые три километра. Броня… не хочется думать о печальном. Да, как зенитка может использоваться. А если нас по земле атаковать будет, пиши пропало.
Короче, едем мы голые и беззащитные. Наверное, кто задумал эту колонну, понадеялся на авось. Вот сейчас до ночи сколько-то проедем, а потом с утречка — малой кровью и на чужой территории. Всё как в фильме «Если завтра война». Меня удивляет поведение Великанова. Он совсем дурак? Я бы на его месте на дерьмо изошел, но добился разрешения ехать без такой тесной компании. Стартовал бы после обеда, до темноты добрался. Одиночная легковушка для немецкой авиации — цель так себе, не очень интересная. Ее мало заметить, надо развернуться для атаки, не промахнуться потом. Это если не мешает никто. А когда истребители готовы настичь каждую секунду, десять раз немец подумает, стоит ли тратить время и боеприпасы на такую цель. Генералы, они не в каждой эмке ведь сидят. Короче, шансов больше за то, что доберешься быстро и целым.
Может, я просто накручиваю себя? Есть такое. Великанова мне жаль совсем чуток. Водилу и конвоиров — немного побольше. Но я им об этом не скажу. Потому что лицо подневольное, и мне своих пленителей оборонять смысла нет никакого. Хоть они и не виноваты ни в чем. И сколько нам ехать с этой колонной — неизвестно. Одни загадки. Может, меня по дороге завезут куда, а потом летеха сам отправится?
* * *
Чухали мы ожидаемо — со скоростью, чуть превышающую быструю ходьбу. Одно слово — колонна. Заглох кто — остальные стоят. Рассказывали, что зимой на Ладоге не ждали. Остановился — твоя беда, другие будут бегом переть изо всех сил, пока самолеты не прилетели. Сколько там народу на дно пошло, и не считал никто.
Останавливались несколько раз, так что за три часа проехали чуть больше полусотни верст. И, как говорилось в книжке про благородного разбойника, ничего не предвещало.
Звук заходящего на атаку штурмовика забыть трудно. Наверное, даже невозможно. Долбаный «Хеншель» крови попортил немало, и бить его толком начали примерно в сорок четвертом. А у нас тут пока…
— Штурмовики! — завопил я бестолковкам, едущим со мной вместе. — Быстро из машины! Бегом!
Не дожидаясь, когда до водилы дойдет, что пора делать ноги, я наклонился через замершего конвоира и дернул
