НИИ особого назначения - 2 (СИ) - Фишер Саша

Плюшка завибрировала.

Я машинально поднял руку и посмотрел на экран.

Пробежал глазами зеленые буковки.

«Привет, Клим! Напоминаю тебе, что сегодня в двадцать-ноль-ноль у тебя первый сеанс. Дарья».

Сеанс? Что за… Ох, совсем забыл же! «Полосатик» меня отвлек. Мне же полагается развивать свои «внетелесные способности». И даже расписание какое-то пришло еще до нашей «охоты за брыками», только смотреть на него было некогда.

Посмотрел на часы. Без десяти восемь.

Плюшка зажужжала напоминанием. Мол, через десять минут сеанс у психолога.

Я снова встал. Подавил желание сунуть руку в карман и потрогать бархатный бок загадочного «полосатика». На самом деле, у меня по его поводу была куча вопросов еще. Я точно помнил, что взял их несколько, но в кармане почему-то нашел только один. Куда остальные делись? Вернулись в кучку? Удалось ли прервать связь между носителем и «полосатиком»? Пробовали ли его распилить или что-то подобное?

Впрочем, я лучше завтра с Эмилем поговорю на эту тему. Как раз неплохо бы напарника навестить в больничке и узнать, как у него дела.

— Ты куда? — чуть испуганно спросила Женька.

— Да надо сбегать в одну тайную комнату, — криво ухмыльнулся я. — Только для мальчиков.

Не признаваться же, что у меня сеанс у психолога, в самом деле!

Я вытер взмокший лоб и откинулся на спинку стула.

— Не могу, — вынужденно признался я. — Не получается…

— Нет можешь, — безжалостно возразила дарья. — График М-активности говорит, что можешь. Сосредоточься…

— Да я уже час тут корячусь! — вспылил я и посмотрел на часы. Прошло всего семь минут. А устал я так, будто восемь часов вагоны разгружал. Я снова посмотрел на кучку рваных бумажек под стеклянным колпаком в центре стола. Так. Я кучу раз видел в кино, как всякие экстрасенсы делают это. Пристально смотрят, морщат лоб, и бумажки начинают плясать замысловатый танец. Я наморщил лоб, и тут же присоска датчика с моего виска отклеилась и отпала.

— Клим, тебе просто что-то мешает, — мягко сказала Дарья, возвращая датчик на место. — Подумай про… Ну например, про подтягивание. У тебя с первого раза получилось?

— Эээ… — задумался я. — Вот так вопрос! Я уже даже не помню, как это было. Когда-то в дремучем детстве во дворе на турнике. Кажется да, с первого раза.

— А теперь подумай, почему, — Дарья снова уселась за свой громоздкий пульт.

— Все подтягивались, и я подтянулся, — я прикусил губу и снова посмотрел на кучку бумажек.

— Думаешь, если кто-то предварительно тебе покажет, что упражнение реальное, ты сможешь его повторить? — спросила Дарья.

— Думаю, да, — я медленно кивнул. А неприятное открытие… Получается, что я только могу вслед за кем-то повторять, а сам по себе ни на что не способен? Не первопроходец, а чистый исполнитель? Так, стоп! — Не надо мне показывать. Еще раз попробую.

Я уставился на кучку рваной бумаги. Это была просто какая-то старая распечатка. Дарья при мне взяла ее из лотка, порвала на кусочки и накрыла стеклянным колпаком. Это просто бесполезная бумажка. Или? Может, она намеренно сделала вид, что не имеет никакого значения то, что на ней напечатано? Я вспомнил игру «пароль — отзыв», когда какие-то ее ничего не значащие фразы вызывали во мне все эти странные реакции… Может и сейчас, если внимательно присмотреться к буквам, то что-то получится?

Я вытянул шею, пытаясь прочитать слова на том обрывке, который мне был лучше видно. «…веления… усма… оридоное… ться…» Да, блин!

Я подался вперед. Обрывки бумаги под колпаком пришли в движение, будто их зашевелил сквозняк. «…тропос… умеранга… трево…»

Клочки бумаги задвигались активнее. Потом вдруг взлетели и закружились, как кусочки пенопласта в «снежном шаре». Пуфф! И вместо кучи клочков под колпаком скрутился в трубочку совершенно целый лист бумаги.

— Упс… — я вздрогнул. — Это как так получилось?

— Потрясающе! — пробормотала Дарья. — Вообще-то достаточно было просто заставить их двигаться, я даже не думала, что…

— Имело значение то, что на них напечатано? — спросил я.

— Что? — Дарья встрепенулась и оторвала взгляд от своих мониторов. — Нет, это просто… Подожди секунду.

Она встала, подошла ко мне и взяла мою руку за запястье. На некоторое время замерла. Пульс мне измеряет, что ли? Неужели датчики с такой ерундой не справляются?

— Прости, надо было проверить, — сказал она и отпустила мою руку. — Думала, может аппарат сбоит.

— А что такое? — забеспокоился я.

— Ничего-ничего, все в порядке, продолжаем, — Даша снова уселась в кресло. — Сейчас я буду показывать тебе карточки, а тебе нужно будет сказать мне, что на них изображено, не используя речевой аппарат.

— Телепатически передать? — усмехнулся я.

Она не ответила. Просто показала мне картонку, на которой был изображен медведь. Обычный такой мультяшный медведь, как из детской книжки. С корзинкой с яблоками.

Пффф…

И как это вообще должно работать?

Я снова наморщил лоб, потом поймал себя на этом и заставил себя расслабиться. Вряд ли «внетелесные способности» будут работать лучше, если я буду пучить глаза и изо всех сил тужиться. А как нужно?

Ну вот опять это же самое! Я почувствовал досаду. Мне опять хочется, чтобы кто-то сначала мне показал, чтобы я мог повторить.

С одной стороны, логично. Меня же, вроде как, учат новым навыкам. А значит у этих скиллов уже есть какой-то отработанный алгоритм. Как с тем же подтягиванием. Пока не допетришь, что вверх тебя поднимают не руки, а мышцы спины, хрен у тебя что получится. Но это я сейчас понимаю. Но тогда, в самый первый раз, когда я подпрыгнул и ухватился руками за холодную перекладину, я не знал, что и как нужно делать. Просто…

Просто…

Ни хрена не просто!

С телепатией у меня ничего не получилось в этот раз. Дарья промучила меня минут десять и отложила в сторону карточки. И поставила передо мной огарок свечи.

— Слушай меня внимательно, — сказала она. — Тебе не нужно сейчас пытаться ее поджечь или расплавить. Просто на этом упражнении свеча показала себя наилучшим инструментом фиксации. Смотри на свечу, сконцентрируйся на ней. Постарайся не видеть вокруг ничего, кроме нее.

Она говорила. Говорила. Ее волнующее контральто обволакивало мой рассудок, как будто укрывало теплым пуховым одеялом. Я смотрел на огарок свечки на крохотном блюдце. Странная тарелочка, будто от кукольной посудки. С такими еще девчонки во дворе устраивали чаепитие для своих кукол. И свечка такая… Сероватая. Такие лежали в ящике кухонного стола. А рядом — коробок спичек. Чтобы все знали, где их искать на тот случай, если отключат электричество. От длинной хозяйственной свечки осталась едва ли четверть. С одного бока парафин был проплавлен сильнее. Фитиль коротенький совсем, если попытаться поджечь, то пламя будет крохотным, может даже с первого раза не разгорится. Надо будет чуть-чуть подержать свечку боком над спичкой, чтобы вытопить лишний парафин. А, понятно теперь, почему там проплавлено… Фитиль всегда отламывается, и его каждый раз вот так разжигают…

— Отлично! — сказала Дарья. От неожиданности я дернулся. И как будто ослеп. Что за черт?

Не сразу сообразил, что с моими глазами все в порядке, просто в комнате — кромешная тьма. Вот только я не заметил, когда именно свет выключился. Был занят. Разглядывал свечку.

— Я что, видел в темноте? — спросил я, когда матовые шары под потолком снова засветились.

— Да, — подтвердила Дарья. — С очень хорошими показателями.

— И что это значит? — я поерзал, разминая чуть затекшую от неудобного стула спину.

— Значит, что повторить ты это сможешь не только в условиях эксперимента, — сказала она. Пульт перед ней мелодично пискнул. — Хочешь попробовать без транса?

— Хочу! — азартно согласился я.

На то, чтобы самостоятельно включить ночное зрение, у меня ушло минут десять. Но к концу нашего занятия я уже мог вполне сносно имитировать взглядом луч фонарика, выхватывая из мрака этакий «конус видимости». Дарья сказала, что полный режим ночного зрения можно натренировать, если как можно чаще повторять это упражнение.