Сколько живёт любовь? - Людмила Сурская

— В чём дело? — разволновалась Юлия, заранее зная, что ничего хорошего ждать не приходится от безумной дамы. Её всё время распирает огонь, это опасно и окружающим её.

— Страшного-то ничего, я просто не знаю как начать… как сказать…

— Говорите уж как есть, — поторопила туша гнев она.

— Сейчас, сейчас, с духом соберусь только…

— Господи, да что такое? — похолодела Юлия.

— Ладно, скажу, как есть, ведь у нас с вами прямые и откровенные отношения. В общем, так, я воспользуюсь случаем и поспорю… на вашего мужа… Кину парочку идиотов.

— То есть? — опешила Юлия. — Как это? Я плохо поняла…

— Ну… допустим, что он придёт ко мне на свидание. Я понимаю гадко, но я завелась. Поклонников завались, но все ниже плинтуса. Понимаете, должна же я поддерживать к себе интерес. А тут такой случай, такой типаж, мужик просто конфетка. Пусть всё идёт, как идёт, да?

Юлия с облегчением выдохнула:

— Как вы меня напугали…

И смех и грех с этой Седовой. Баба смелая, честная и заводная. А что делать Юлии со всеми её этими достоинствами?

— Я ж предупреждала ничего страшного. Ну так как?

Поняла — отговаривать бесполезно, она организует себе это шоу, лучше согласиться.

— Ради бога, не вздумайте ляпнуть или намекнуть об этом Рутковскому, он сбежит и ввалит нам обоим. Может всё-таки отмените свою рекламу, — с надеждой протянула она. — И так разговоров выше крыши.

— Какая крыша, то было давно… Приелось всем. Нужно что-то новенькое. — Она подождала. Юлия молчала. Решив не пугать её вот так сразу же пошла на попятную. — Я подумаю, да не волнуйтесь вы так, там ни каких фотокорреспондентов, пару дураков поглазеют, зато удовольствия на сто лет вперёд…

Юлию вдруг прошила догадка:

— Скажите, серьёзный разговор, это выдумка?

Но та постаралась быстро рассеять её сомнения.

— Ни-ни. Всё так и есть, моя идея просто рождённый на ходу аппендикс. Наш уговор в силе и я с вами честна. Вы не находите, мы чем-то похожи. Юлия Петровна, спасибо. Вы чудо! Приглашаю вас вечером на спектакль.

— С удовольствием!

Трубка помолчала и защебетала опять:

— Личный вопрос можно? Всего один, ну просто раздирает…

— Обошли со всех сторон, — вырвалось у неё прежде чем она успела сдержаться прикусив язык.

— Юлия Петровна вы по-прежнему от мужа без ума и по-прежнему не ревнуете?

Юлия чертыхнулась про себя: "Вот холера!" Сейчас она получит:

— Тут ведь такое дело. Вы ж знаете: к нему всегда женщины липли. Оно и понятно: Костя — мужик видный. Но… поймать на горячем не случилось, а ревновать впустую — глупо.

Валентина захохотала.

— Вы мне так нравитесь… Так нравитесь. Я тут из-за вас даже поругалась.

— Это как? — насторожилась Юлия. — Зачем?

— Шушукаются по столице, что вы опоили его приворотным зельем, иначе, мол, как объяснить тот удивительный факт, что он такой потрясающий мужчина вот уже много лет не отпускает от себя ни на шаг такую самую обыкновенную женщину, как жена. Вот я им и заткнула рты.

Юлия, приобретя защитницу в таком лице, поморщилась.

— И что же вы им сказали на такую голую правду.

— Я их покрыла такой же голой правдой. Иначе не поймут. Мол, маршал герой и породистый кобель спору нет, но раз держится обоими руками и ногами за Юлию, значит, ещё в деле и голова. Ну как?

— Вы мои скромные данные переоцениваете.

— О, нет! Откройте секрет, как вам, дорогая Юлия Петровна, удаётся оставаться единственной обладательницей ключика к душе и сердцу такого мужика?

Юлия невозмутимо ответила:

— Любовь.

— В ваших устах это слово звучит потрясающе и действительно по — колдовски. А они идиоты не верят, что такая женщина как вы реальность. До встречи.

Юлия с облегчением положила трубку. "Похожи? Да упаси Господь! У каждого своя пружина и завод… Такое чувство, что Валентина живёт на оголённых нервах, закрутив пружину до предела. Играть жизнь- это одно, а жить на уровне игры — жуткое напряжение. Что будет с её жизнью, когда пружина лопнет…"

Валя хлопнув трубку о рычаг подошла к окну. Щёки горели. Приложила ладошки к такому огню. В висках стучало: "Я увижу его!" Мужчина обладатель целого списка достоинств: мужественный, выносливый, умный, интеллигентный, обаятельный, который ей так понравился, да он не мог не нравится, был не её и к тому же не свободен. О, у мужчины не идущего в руки, сумасшедшая притягательность. С ходу показалось — ерунда. Все мужики одинаковые. В последствии — гранит. И с этим не возможно ничего было поделать. Она ли не старалась. Только он ей деликатно сообщил, что его сердце занято. А время показало — женщина составляющая его половинку оказалась сильнее её, Вали. Так уж фокусничает природа располагая с таким мужчиной рядом женщину под стать ему. А ведь попервой решила — ничего особенного: провинциальная бабёнка. Она видела их в театре на спектакле. Эта скала, твёрдая, как гранит, был подобен котёнку рядом с Юлией. Ох как она ненавидела их обоих. Валя поддавшись эмоциям сорвалась, понеслась в зал, пытаясь разъединить их, задержать его не дать уйти… Ей захотелось всё поломать, изменить доказать себе, что сможет тоже вот так с ним, как Юлия… Ведь она красивее, интереснее и вообще, — она же Седова. Но столкнувшись второй раз с Юлией, отступила. Что он подумал про неё — наверняка: истеричка. Смотрел с нескрываемой досадой. Мол, зачем всё портить. Вы хорошая актриса и я смотрю на вас в кино. Это было больно, непонятно, но вполне определённо. Только глупому сердцу не прикажешь. Оно стонет. А, может быть, тот стон от злости. Может быть, согласись её Герой на её предложение и не найди в себе силы отказать ей, их роман долго не продлился бы. Насытившись она устала бы от него, ведь с Сироновым было так же… Увлёкшись остыла. Сначала одиночество подтолкнуло. Ухаживал, был настойчив. Потом было зазорно, престижно, много завистников, в общем, тешило самолюбие, а вообще-то, стало скучно. Мужчина интересен любимым. В любом другом качестве — раздражитель. Можно при желании привыкнуть ко всему, но… только привыкнуть. Любовь — это другое… Второй раз пережить ей её не удаётся. А вот при нём, Герое, сладко сжалось сердце. Дыхание сделалось прерывистым. Почувствовав сильную волю и руку, готова была сдать тело… Она бы позволила всё. Только вот досадно, он не собирался ни её тело, ни саму брать. Возможно Юлия права и он не хуже и не лучше других… Но известно же, человек не верит ничему пока не попробует собственными руками. Беда в том, что ей ни Юлия, ни он сам не дают того шанса — попробовать. Раненное женское самолюбие — это такой вулкан. Криво усмехнувшись своему пойманному в зеркале отражению, вспомнила, как от имени Сталина распустила слух сама про Рутковского и себя. Да, да, от обиды. Отвергнутой быть страшно. Да и надеялась — дойдёт до жены тот слух- бросит его. Но Юлия не поверила. Ей рассказывали, что Сталин узнав о том её ходе, долго и от души смеялся в усы. Оно и понятно: делать ему больше нечего, как только следить за постелями актрис и военных. И то, что жена Рутковского жаловаться ходила к Сталину — это тоже её, Валино, сочинение. Так легче. Повода для насмешек нет, одни сожаления кругом, о "несчастной любви". Наверное, по отношению к Рутковскому это не совсем красиво… Но чёрт с ним, с мужика как с гусей вода. И Юлия переживёт. Ишь, счастливица, таким мужиком владеть. Опять же, чёрт возьми, должна же быть она отмщена. Только вот желаемого покоя это не принесло и радости с той бяки не получила. Начала уговаривать себя, что вступить с ним в отношения было бы чистой глупостью для них обоих. Стало немного легче. Ну почему она к нему так прикипела? Возможно задело тем, что напомнил Седова… Всё может быть. Или посчитала что только он, вот такой достоин её. Но как бы там не было, а отказ Рутковского её раззадорил, причём это выросло до такой степени, что превратилось почти в болезнь. Она писала ему, рвалась к нему в палату и на фронт, пыталась организовать ни одну встречу… Выдохлась только тогда, когда поняла, что эту стену ей не одолеть. Мужик не пробиваем. А ещё, как щит спокойное с умными глазами лицо Юлии стояло на её пути к нему и именно этот щит отбрасывал её назад и именно его ей не под силу свернуть. А ведь поначалу думала, что ей, актрисе и любимице публики, убрать с пути какую-то селючку- провинциалку сибирячку не составит труда. Кто она и кто Валя. Естественно, любой мужик выберет Седову. Уверена была, что препятствием она для неё не будет. Поэтому потребовала и вызвать её из палаты, решила не тратя времени заткнуть, поставить в угол и указать ей своё место. Но натолкнувшись на силу, кажущейся слабой женщины и утонув в умных, полных достоинства к себе и жалости к ней, Вале, глазах — напугалась. Попробовала быть хитрой, наглой во время разговора и взбалмошной во время встречи в театре и снова упёрлась в спокойные, но неприступные глаза… "Он мой!" Надо бы отступить, но нет. Не раз подсылала молодых актрисочек, обряженных в военную форму, чтоб те демонстрировали перед Юлией фронтовых любовниц её мужа. Она очень надеялась, что та грохнет дверью и он будет свободен. Только Юлия и этот бой выиграла. Валя приняла свой проигрыш, мелко помстила и успокоилась, правда не сразу… однако живёт. Даже восхищается Юлией. Но всё равно болит. Она смотрела на его фотографии в газетах и ей хотелось, чтоб его рот впился в её губы или на худой конец самой прижаться к его губам. Валя сделала это раз, когда он лежал в палате. Без разрешения. Не могла сдержаться, хотелось его подтолкнуть к действию, а вышло всё наоборот. Он запретил её пускать. Вызвал семью. Разве она думала, что он струсит. Казался ей таким мачо. Ужас, какой стресс она испытала… Ей захотелось вернуть всё обратно, хотя бы на уровень встреч, но птичка улетела. Ах, если б знать о нём больше, она б действовала осторожно, не торопясь… Слушала его рассказы о пропавшей семье, о фронте, мечте о сыне. О чем жалеть, она ему их с десяток родит. Всё шло так хорошо. Ах, если б знать, что та семья нашлась и не говорит он об том ради их безопасности… Господи, если б знать, что привязан он к той семье цепями… А так подумала: с фронта, голодный на женщину мужчина и ей актрисе, любимице мужчин, особо и напрягаться-то не надо, только пальчиком пошевелить и готово. Но не тут-то было. Он словно смущаясь промолчал на её пыл, но наглухо закрыл перед ней двери. При встрече с ним она не кокетничала и впредь не собиралась. Она была уверена, что после грязи и ужасов боёв и боли ранения ему нужен домашний уход и душевная, чистая женщина сиделка. Ему плохо, но он не из таких, чтоб попросить, постесняется взвалить на кого-то свои проблемы. Он водивший в атаку армию, не желает обременять собой никого. И Валя дала ему это душевное добро, собираясь обеспечить и уютом, правда не заметила, как влюбилась. Всё было замечательно, но она поторопилась с действиями. Ах, зачем, зачем она поторопилась… Тот неосторожный ворованный поцелуй. Теперь-то понятно, что он не спал, а притворялся. Потом писала, пробовала проникнуть к нему любым путём, во что бы то ни стало, объясниться, рассказать, что она совсем не легкомысленная особа, но он играл в молчанку. Взять его измором не удалось. А так хотела чтоб он понял, как нужен ей, как она хочет его, как готова всю оставшуюся жизнь быть его любящей женщиной… Казалось, если он выслушает, то непременно поверит. Она уверена, что он согласится с её доводами, согласиться непременно. Он же не деревянный истукан. Он не может её не понять. Он будет её… Главное — к нему пробиться. И пробивалась… Только толку-то охрану не свернуть. Пока не поговорила с Юлией не понимала его упорства. Знала — таких мужчин не бывает. Они все рано или поздно поднимают лапки. Разговор с Юлией много прояснил. Через эту женщину ей, Вале, не перешагнуть. А ведь когда он сказал Вале, что любить может только одну женщину — жену. И другой женщиной может только воспользоваться из-за сложившихся обстоятельств. Валя почти ликовала — воспользуйся мной. Но он покачал головой и сказал, что она любимая его актриса и он уважает её… На кой чёрт ей его уважение. Ох, Юлия!.. Как она ей завидовала. Он великолепен во всех отношениях. Это тип "настоящего мужчины", рыцаря. Они так редки. Валя просто никак не могла пройти мимо него. Да на её месте любая бы втюрилась… Но как страшно оказаться перед закрытой дверью с табличкой "Входа нет". Она не нужна в том качестве в котором себя предложила и ей это дали наглядно понять. Он по — прежнему улыбался, но близко к себе не подпускал, а потом ещё и закрыл дверь… Но она прошла и через это унижение. Лишь бы позвал… Господи, почему же так происходит: мужчина обладающий таким потрясающим обаянием, пленяющим и обезоруживающим, который необходим ей, не нуждается в ней совершенно. Ей было плохо ужасно плохо… А обидно-то как. Как-то увидев в окно после окончания войны какого-то генерала в ожидании с кем-то встречи у памятника, она зло пошутила, сказав своему другу, что это Рутковский ждёт её. Тот почти пьяный вдрызг пялил глаза и икал: "Так ему и надо, пусть ждёт. Молодец Валька!" Если б то был маршал, она б была удовлетворена, но это была всего лишь её мстительная ложь. Ложь во имя гонору, амбиций. Она же женщина, актриса, с ней так нельзя… Как обидно! Она сходила с ума и вела себя как взбалмошная девчонка. На зло и для мести, вот, мол, тебе, выскочила замуж за Сиронова. Зачем? Хотела доказать всем, что любима и благополучна. Но играть с вдохновением можно не долго. Очень скоро остыла. Себя не обманешь. Да и он не тот, кто ей нужен. Каждый жил своей жизнью. Потом спохватилась- не худший же вариант, попыталась что-то склеить, но не выходило. Уж слишком они были разные и он не рыцарь, хоть и в своём роде герой. Жизнь проходит не как хочется и ни с тем с кем хочется. Почему так? За что так? Валя водила кончиком пальцев по его лицу на глянце журнала и ей хотелось, чтоб это было на самом деле. Она мысленно молила его появиться на её спектакле, концерте, просто на пути… Почему бы и нет, ведь она только бы поздоровалась, спросила как дела, улыбнулась… Но нет, больше судьба не устроила ей такого подарка. Как жаль, что она своим безумным порывом напугала так его. Могла б стать просто другом. Они б от этого только оба приобрели. Ах, почему она так поторопилась.