Шанс? Параллельный переход - Василий Кононюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легенды Востока рассказывают нам, что великие бойцы, встретившись, смотрели друг другу в глаза, затем один из них признавал себя побежденным и благодарил другого за науку и чудесный бой. Но это был не тот случай.
Поприветствовав соперника коротким наклоном головы, я двинулся ему навстречу. Он шел на меня как танк, примеряясь правой издали, но опоздал. Быстрый шаг вперед левой и короткий левый прямой не остановили, а скорее разозлили его, и тяжелый правый боковой с разворота полетел мне в ухо. Ложась на правую ногу параллельно земле и уклоняясь от его правого, одновременно по короткой дуге на встречном движении сильно бью левой стопой по открытой печени соперника. Это уже победа: после такого удара бой могут продолжать только сказочные богатыри, но связка еще не закончена. Опускаясь на левую ногу, разворачиваясь на ней на триста шестьдесят градусов, с разворота бью Василия ребром правого кулака. «Вертушка» — прием, пришедший к нам то ли из карате, то ли из кикбоксинга. Целился в подбородок, но попал чуть ниже правого уха. Впрочем, на результат это не повлияло: как подкошенный, он грохнулся оземь.
Эта связка входила в комплекс моей ежедневной зарядки на протяжении последних тридцати лет. В том, что я применил ее впервые в жизни в чужом теле и в чужом мире, было что-то сюрреалистическое. В который раз происходящее вокруг стало казаться тканью сна. Казалось, стоит сделать усилие, разорвать ее, и я вывалюсь в настоящую жизнь, где все случившееся окажется просто бредом, бредом беспамятства. Наваждение неохотно отступало, заставляя принять окружающую меня тишину и уставившиеся на меня глаза как данность. Не в силах бороться с охватившей меня злостью, процедил сквозь сжатые зубы:
— Чего уставились? Живой ваш Василий, отдохнет малость и встанет.
Раздавшийся громкий дружный смех развеял злость, и, стараясь отвечать приветливой улыбкой на хлопки по плечам и дружественные поздравления, подошел к Георгию Непыйводе за своими монетами и причитающимся мне призом.
— Молодец, Богдан, славно бился. — Иллар не дал мне даже рта открыть. — Не буду спрашивать, где науку такую прошел, — сам догадываюсь, что так биться только святой Илья научить может. — Мне оставалось только согласно кивать и делать вид, что не замечаю иронии в его голосе. — Коня закладного, что Василий заложил, выберем тебе, как все разделим. Ты вроде золото после выкупа согласился брать?
— Верно, батьку, после выкупа.
— Тогда бери девок всех из полона и веди ко мне в хату, чтобы не мерзли. Казаки нам с Георгием поручили их замуж выдать, мы опосля с ним разделим, кто у меня останется, кто с ним поедет. Тамаре скажешь, чтобы бочонок вина и бочонок пива тебе дала, сюда привезешь. Кружек пусть даст, сколько найдет. Ну что, казаки, потешились? Давай дальше добро делить, чай, многим еще до дому добраться надо.
И расчеты, сколько что стоит, закипели с новой силой.
Пока нагрузил коня, пока вернулся с бочками обратно, процесс раздела имущества близился к завершению. Большинство паковалось в дорогу, от котлов разносились ароматы тушеного мяса и ячменной каши.
Возле атаманов стоял отец Василий, одетый по-походному. Он коротко прочитал молебен в честь нашей победы и обошел нас, густо кропя наши склоненные головы и трофеи святой водой. Все жертвовали на церковь, кидая монеты в большую кружку, которую нес один из казаков, выполняя функции дьяка. Затем все собрались у котлов, подняли первую чарку и помянули тех, кто уже не сядет у костра. Вторую подняли за удачу казацкую, чтобы не забывала она про нас и не отворачивалась в другую сторону. Третью казаки подняли за атаманов, что добре в поход сводили, с добычей и без больших потерь домой привели.
Засиживаться не стали: все спешили засветло добраться домой. Отец Василий отправился вместе с казаками, везшими убитых: завтра ему предстояло проводить их в последнюю дорогу. Иллар с Георгием поехали разбираться с девушками, а мы с Иваном — вслед за ними, делить добычу, снятую с черкасских казаков.
На душе было паршиво. Я вдруг понял, что завтра девятый день. В нашем доме соберется семья и мои близкие друзья, чтобы помянуть мою кончину, и я бессилен подать им знак. Бессилен. Такое рабское слово.
Господи! Дай мне силы изменить то, что я могу изменить, дай мне смирения вытерпеть то, чего я не могу изменить, и дай мне мудрости отличить первое от второго.
Глава 9
СЛУЖБА КАЗАЦКАЯ
Атаманы наотрез отказались брать что-либо из добычи, которую мы взяли с черкасских казаков, и дали нам наказ продать все это не ближе, чем в Чернигове, и ничего себе из этой добычи не оставлять. Подумав, мы с Иваном решили пока ничего не делить. Если Бог даст в живых мне остаться после поединка с татарином, то вместе в Чернигов поедем. До Киева Иван знал не один путь, как пройти, никого не встретив, а дальше дорога набитая: из Киева купеческие обозы каждый день в ту сторону выходят — наймемся охранниками, еще и с прибытком в Чернигов приедем. На том и порешили. Все монеты, которые вытрусили из их поясов, оставили атаманам, сказав, что это не им, а девкам на приданое. Они особо не упирались. Осталось придумать, куда деть восемь лошадей, которые стояли у Иллара в конюшне и которых никто видеть не должен. Немедленно отправляться в Чернигов Иллар запретил: дорога дальняя, тут у нас распутицы нет, а что севернее деется, никто не знает, потому что до морозов никто никуда не ездит. Немного подумав, Иллар хитро улыбнулся и сказал весело:
— Пусть пока у меня, в стойле постоят, а завтра с утра Богдан их на хутор к Нестору Бирюку перегонит — там и постоят до морозов. Заодно будет чем припас к Илькиной вдове завезти. Богдан, иди отдыхай, переночуешь сегодня у своих, завтра затемно выезжаешь, Давид с тобой поедет, на дорогу выведет. Я сегодня вдове припаса соберу — в этом году еще не возили, отвезешь ей. Посмотри, может, там к зиме помочь надо, дров навозить или еще чего, но так, чтобы ты за неделю управился. Сегодня у нас середа. В следующую пятницу с утра чтобы ты уже был у меня. И смотри, никаких отговорок принимать не буду: вдове помочь к зиме собраться — это мой наказ. Нестору передашь, что коней я через месяц заберу. Будет о конях спрашивать — скажешь, не знаешь ничего, атаман велел к нему перегнать. Его сыну Дмитру передашь, чтобы вместе с тобой в пятницу тут был с недельным припасом. Вместе с ним и с Сулимом в дозор поедете. Все понял?
— Все, батьку.
— Тогда езжай.
Тоска, накатившая на меня по дороге, никуда не девалась — перед глазами проплывали лица близких мне людей, оставшихся в невообразимом далеке, лица, которых мне уже не суждено увидеть, черты, которые будут стираться из памяти, усиливая горечь утраты, с каждым прожитым годом. Поняв, что так просто меня сегодня не отпустит, я решился на кардинальные меры:
— Батьку, продай мне маленький бочонок вина.
— Тебе зачем?
— Иван сказал, мне выпить нужно, а то у меня от крови в голове помутилось.
— Иван, что у вас стряслось?
— Дай ему вина, надорвался малец. После боя с черкасскими шальной совсем был, кони от него разбегались. Если бы не ехать ему, я бы его сам связал и вином споил. А сего дня сам разве не видел, как он после боя с Василием смотрел, чисто волчонок дикий?
«Волчонок…»
Слово острым ножом чиркнуло по незатянувшейся ране на сердце, и кровь горячей кислотой полилась, обдирая тонкие корки. «Я живой, Любка, услышь меня. Услышь. Боже наш милосердный, пусть она услышит меня, неужели я так много прошу…»
— Богдан! Что с тобой?
— Все добре, батьку, в голове замакитрылось, как будто мне кто уши заткнул.
— Э, парубок, да с тобой беда. Давид, принеси из погреба малый бочонок вина.
— Много не пей. Кружку-две на ночь — и спать. Оклемаешься. Все, скачи домой, завтра в дорогу.
— Добре, батьку. Сколько за вино?
— Награда то тебе от меня, Богдан. Бери, заслужил. Добре бился, большую службу казакам сослужил. Служи так и дальше. Как вино выпьешь, бочонок занеси — поедем в Киев на ярмарку, еще купим.
— Спаси Бог тебя, батьку.
Атаманы зашли в хату решать с девками — кто остается, а кто едет к Непыйводе. Во дворе остались мы с Иваном и Давид. Иван готовил лошадей в дорогу. Они с Непыйводой успели занять пятерку лошадей, чтобы девок посадить. Я забирал свои три лошади к родителям, а Давид расседлывал и распаковывал своего и батиного коня.
— Слушай, Давид, а далеко до хутора ехать?
— Не, меньше чем за полдня доедешь. Я тебя с утра на тропинку выведу, а дальше по ней прямо в хутор заедешь.
— А большой там хутор?
— Три хаты всего. Нестора, сына его старшего Дмитра и брата его покойного.
— А с нами в поход кто от них ходил?
— Да никого не было. — Давид зло сплюнул на землю. — Казаки… Сын хоть в дозоры ходит, а Нестора на аркане никуда не вытащишь. Сидит на хуторе, мед с бортей собирает, коней разводит да тропинку ко вдове натаптывает. Отец с него тягло брать начал, как с гречкосея. Сначала упирался, а потом привык. Так и живет.