Гробница Фараона - Виктория Хольт

— Маленькая шалунья, — сказала няня с любовью.

Я увидела на фотографии Тибальта рядом с красивой женщиной со взбитыми волосами, она держала на руках ребенка.

— Это они с мамой. А вот Тибальт пошел в школу.

На другой фотографии он держит в руках ракетку.

— Мальчик не слишком преуспел в спорте, — разочарованно прокомментировала няня. — Он только учился. Не то, что Сабина. Все говорили, что она не умеет концентрировать внимание. Конечно, все награды доставались Тибальту и вот тогда сэр Эдвард, который почти не обращал внимания на детей раньше, вдруг навострил уши.

Она подкрепляла свои слова выразительной жестикуляцией, интонацией голоса, поворотом головы, мимикой.

Я провела в обществе няни мало времени, но поняла, что та не любит Табиту и сэра Эдварда. Она обожала мисс Рут и Тибальта, когда тот был ребенком. Но я не очень разобралась, как она относилась ко взрослому Тибальту.

Мне было так интересно с няней. Я поняла: если бы я пришла одна, без Табиты, то узнала бы гораздо больше о няне Тестер.

Мы собрались уходить, и я услышала вздох облегчения, который вырвался у Табиты. Она пошла вперед, а няня неожиданно задержала меня у двери, ее пальцы оказались сухими и сильными.

— Приходите еще, мисс Осмонд, одна, — прошептала она.

Мы спустились по лестнице, и я сказала:

— Какая странная старушка.

— Почувствовала?

— Думаю, она на самом деле не такая, какой кажется. Иногда она такая мягкая, а порой совсем наоборот.

— Иногда у нее туман в голове.

— Она постоянно говорит о мисс Рут.

— Все старые няни такие. Они относились к чужим детям как к своим собственным. И были к ним ближе, чем родители. Она не любила сэра Эдварда, ревновала к нему мисс Рут и обвиняла его в том, что он не интересуется своей женой, и ей скучно с ним. Мать хотела, чтобы Тибальт стал священником, но он совершенно не подходил к этой профессии. Мальчик с ранних лет решил заниматься археологией, как и отец. Восторг отца возместил разочарование матери и няни Тестер. Леди Трэверс была истеричной женщиной, она откровенничала с няней, та ее обожала и не видела в ней никаких недостатков. Во многом супружеская жизнь Трэверсов не удалась, хотя леди Трэверс принесла с собой значительное состояние.

— Опять деньги, — вздохнула я. — Странно, об этом постоянно твердят.

— Это полезная вещь, ты должна это признать.

— При заключении некоторых браков деньги играют далеко не последнюю роль.

— Так устроен мир, — с легкостью в голосе ответила Табита. — Как хорошо выйти из комнаты Джанет: я у нее задыхаюсь.

Позже я много думала о той встрече. Я понимала нелюбовь старой няни к сэру Эдварду, но меня озадачила (а в этом не было ни малейших сомнений) ее неприязнь к Табите.

Две недели, оставшиеся до моей свадьбы, пролетели незаметно. Доркас и Элисон хотели устроить мне грандиозную свадьбу. Больше им не надо скрывать тайну моего рождения, и они испытывали такое облегчение, словно дети, которых впервые отпустили в школу. Даже перед будущим они не испытывали страхов. Дом, в котором они жили, теперь принадлежал им. Я обещала выделять им ежемесячную сумму на жизнь, мое будущее тоже решено, хотя они и не одобряли мой выбор. Тибальт не умел с ними разговаривать, между ними всегда существовала неловкость. Если я была рядом, то поддерживала беседу, но стоило мне выйти из комнаты, возвратясь, я заставала напряженную тишину. Им нечего было сказать друг другу. Они легко беседовали с Оливером о делах прихода, с Эваном вспоминали прошлое.

Тибальт чувствовал себя свободно, когда мы оставались наедине. Я так сильно его любила и не замечала его сдержанности. Часто мы просто рассматривали чертежи, сидя рядом. Одной рукой он обнимал меня, но говорили мы только о его работе.

Однажды он сказал:

— Как хорошо, что ты рядом, Джудит. Ты так быстро все схватываешь. Мне еще не встречались люди, которые проявляли бы такой же энтузиазм как ты.

— А ты сам и твой отец.

— Мы значительно сдержаннее.

Он поцеловал меня в лоб.

— А ты так сильно выражаешь свои эмоции. Мне это в тебе очень нравится.

Я обняла его и воскликнула:

— Я так счастлива.

Потом я рассказала ему, как решила возненавидеть его, еще не видя, потому что Сабина всегда говорила о нем в превосходной степени.

— Я представляла тебя бледным, сутулым, в очках, с жирными волосами. А потом ты ворвался к нам… в комнату с саркофагом… злой и мстительный, как разгневанный египетский бог, пришедший наказать меня за надругательство над древней святыней.

— Неужели я показался тебе таким?

— Именно. И я с того самого момента обожаю тебя.

— Мне надо не забывать иногда выглядеть мстительным и злым.

— Какое чудо, что ты выбрал меня.

— О, Джудит, ты такая скромная.

— Вовсе нет. Знаешь, я мечтала о тебе… что ты вдруг узнаешь, чего я стою на самом деле.

— Я и узнал в свое время.

— Когда?

— Когда узнал, что ты приходишь к нам за книгами и проявляешь интерес. А может быть, когда увидел, как ты поднялась из саркофага в развевающихся простынях. Ты выглядела так, словно побывала в аварии, но ничуть не походила на бальзамированную мумию. Но ты сильно старалась.

Я взяла его за руку и поцеловала.

— Тибальт, я буду заботиться о тебе всю жизнь.

— Как это успокаивает.

— Я постараюсь стать для тебя такой незаменимой, что ты будешь ненавидеть время, которое проводишь вдали от меня.

— Я уже достиг этого этапа.

— Правда? Неужели правда?

Он взял меня за руку.

— Пойми, Джудит, я не умею выражать словами свои чувства так же хорошо, как ты. Ты умеешь точно высказать самые заветные свои надежды.

— Я знаю, что говорю, не раздумывая, в отличие от тебя.

— Будь со мной терпелива.

— Скажи мне одну вещь. Ты счастлив?

— Неужели ты думаешь обратное?

— Не совсем.

— До того, как в моей жизни появилась ты, я потерял самого близкого человека, — медленно проговорил Тибальт. — Мы думали одинаково, мы понимали друг друга без слов. Он умер внезапно. Еще сегодня он здоров, а на следующий день его не стало… при непонятных обстоятельствах. Я переживаю эту утрату и долго еще буду печалиться. Поэтому постарайся быть со мной терпеливой. Я не способен проявлять жизнелюбие и восторг в той же степени, как ты… Моя дорогая Джудит, когда мы поженимся, я стану понемногу забывать о той ужасной трагедии.

Я положила голову ему на грудь и крепко обхватила его руками.

— Сделать тебя счастливым, дать тебе взамен то, что ты потерял… это будет целью моей жизни.