Нас позвали высокие широты - Владислав Корякин

На Среднем задержались почти на неделю все по той же причине: непогода. Сам остров — длинный и узкий, по которому проложена взлетно–посадочная полоса. Ветры сдувают здесь снег почти полностью, да и накопиться ему негде. Отсюда проблемы с водой, достаточно подсоленой… Однажды увидали в разрывах непогоды силуэт каравана — снабженца в тяжелых льдах в сопровождении атомного ледокола «Ленин» и старичка «Ермака», вызвавшего воспоминания о моем первом появлении в Арктике. Воистину, встреча будущего с прошлым Местная достопримечательность — домик экспедиции Ушакова—Урванцева, перенесенный с хозяйственными целями на Средний и украшенный самодельной мемориальной доской.

Похвастаться успехами от нашего пребывания на Среднем мы не можем. Вылет 24 сентября, практически в зимних условиях позволил осмотреть лишь западный участок ледника Вавилова немного дальше мыса Кржижановского, когда пришлось возвращаться. Ничего нового по сравнению с картой или аэрофотосъемкой.

С каждым новым днем наши надежды таяли, и 2$1 $3я стало ясно — возвращение на Большую землю в любом случае становилось неизбежным. Когда мы взлетели, погода как будто пошла на улучшение, а вместе с ней и наше настроение. Морозец до -15, над головой снова высокослоистые облака. Взлетев, быстро убедились, что снежка за истекшие дни привалило немало, что не в нашу пользу. Для начала направились по долине реки Подъемной, по которой тридцать лет назад Ушаков и Урванцев выполнили первое пересечение архипелага от Карского моря до моря Лаптевых. Хотя нам удалось лицезреть почти в упор ледники Дежнева и Альбанова, также водруженные на останцы расчлененного плато, это мало что добавило к тому, что мы уже знали. Похоже, что солидный кусок такого же плато скрывает в себе еще и ледник Вавилова, бровка которого вот–вот вылезет на поверхность. Убедившись, что особых открытий здесь не предвидится, решили обогнуть его с запада и затем осмотреться в центральной части острова Октябрьской Революции в поисках сквозной долины, ведущей к верховьям залива Марата.

С выходом на прибрежную равнину на меридиане бухты Макарова я неожиданно убедился, что отчетливо вижу под пеленой свежего снега речную сеть, чему немало способствовала подсветка от низкого полярного солнца. Определенно я должен с благодарностью вспомнить своих преподавателей по МИИГАиКу, заставлявших нас заниматься дешифрированием аэроснимков практически ежедневно на протяжении всех пяти лет обучения! Это помимо тридцати часов летной практики… Они же научили меня творчески использовать картматериалы былых времен, без ненужного презрения к предшественникам, не обладавшим нашими познаниями и техникой. Хотя иные мои коллеги смотрят на карту былых времен, слегка оттопырив от пренебрежения нижнюю губу (считая ее безнадежно устаревшей), но выпускник МИИГАиК подобного себе позволить не может.

Но для этого карту на основе аэрофотосъемки с дирижабля «Цеппелин» надо оценивать не в современной системе координат (которой в то время тогда просто не существовало), а с привязкой к конкретным объектам местности, в пределах которых точность вполне на уровне! Определенно я мог «привязать» положение южного края ледника Вавилова в районе озера Изменчивое достаточно уверенно, определив его изменения с 1931 года, благо край ледника здесь нередко кончался вертикальным обрывом, порой с оторвавшимися ледяными глыбами у подножия, а сама карта была выполнена с немецкой пунктуальностью и детальностью. А результат неожиданный, поскольку край ледника здесь продвинулся приблизительно на четыреста метров, что выглядело неожиданным. Моя активность привлекла внимание Зингера, который стал периодически задавать мне вопросы: «Что ты там видишь?» В спешке я не мог довести основы дешифрирования местности до своего старшего товарища, которому не преподавали этой дисциплины, тем более, что я старался не упустить подарка, который преподнесла Арктика. Ситуация здесь с точки зрения изменения размеров оледенения совпадала с тем, что мы наблюдали в фьорде Матусевича в совершенно иных условиях, что не могло быть случайностью — снова очевидная разница по сравнению с Новой Землей! Определенно зна–ния, полученные мной в студенческие годы, позволяли мне видеть проявления природного процесса на местности! Это было главное, что я вынес с Северной Земли и что старался развить впоследствии. Осталось только найти причину этого и в голове словно стучало: думай, думай, думай.

Забегая вперед, лишь отмечу, что главной причиной малой изменчивости размеров оледенения оказались небольшие составляющие его вещественного баланса: при малом приходе и расходе льда здешние ледники просто не могли вести себя иначе. Та же самая причина, что и на Новой Земле, где ледники на Карской стороне отступают медленнее, чем по побережью Баренцева моря. Вот что дает сравнительный анализ ситуации на разных архипелагах, и дело исследователя — воспользоваться ею.

Интересной также оказалась сквозная долина между ледниками Карпинского и Университетский. Перегородив ее своеобразной ледяной плотиной, они образовали здесь озеро Фиордовое, южнее которого глубоко врезанное русло реки Курчавой четко определяет неподвижный край ледника Университетский. Уставшие, благополучно приземлились на мысе Челюскина, испытав удовлетворение от достигнутого. Месяцем раньше мы получили бы более богатые результаты, однако выбор времени зависел не от нас.

Определенно у нас было основание считать нашу кратковременную рекогносцировку (всего–то пятнадцать летных часов с аэровизуалкой!) успешной по ряду причин. Отличия от Новой Земли мы установили на Северной Земле по трем направлениям. Первое: эволюционные ряды ледников на обоих архипелагах едва ли повторяли друг друга, развиваясь независимо. Второе: в целом состояние совокупности ледников Северной Земли далеко от повсеместного отступания и ближе к стационарному. Третье: причины столь разного поведения ледников на обоих архипелагах остались неясными (пока!), и их поиски, очевидно, должны стать главной задачей на будущее. Хотя ко времени публикации нашей статьи–отчета по результатам аэровизуальных наблюдений 1962 года нам стало понятно, что продолжение работ на архипелаге не предвидится, мы все же решились на ее публикацию, наивно полагая, что она кому- нибудь пригодится. Однако не тут–то было…

Наши оппоненты из ААНИИ такой вывод посчитали еретическим, настаивали на отречении от него. Правда, спустя тридцать лет они согласились по результатам повторных съемок, что один и тот же ледник может одновременно наступать и отступать, отметив, что «впервые эту особенность ледника Вавилова заметили Е. М. Зингер и В. С. Корякин, выполнившие аэровизуальные наблюдения на Северной Земле» (1995, с 28–29[4]. Правда, для признания этого нашим оппонентам понадобилось более тридцати лет и новые повторные наблюдения, в отличие от нашей скромной аэровизуалки. Важно, что обозначилась очередная проблема: каким образом наступание возможно при отрицательном вещественном балансе?

Позднее иные наши коллеги пришли к выводу, что их «оценки не подтверждают вывод В. С. Корякина об отсутствии площадных изменений ледников Северной Земли в XX веке»[5].

Похоже, указанные авторы просто игнорировали нашу точку зрения, где прямо утверждалось, что «небольшие ледниковые шапки сокращаются в размерах, в то время как крупные ледники сохраняют стационарное положение или даже наступают»[6], хотя окончательно указанные изменения оказались в пределах точности наблюдений. Важнее другое: «Веленью божьему, о муза, будь послушна. Обиды не страшась, не требуя венца, хвалу и клевету приемля равнодушно», — упорствуй в главном до конца!

Однако не стоит зазнаваться. Если отличия между ледниками Новой Земли и Северной Земли для меня были очевидны, включая их изменения, должен сказать, что я ни разу тогда не вспомнил о разнице в поведении ледников на берегах Баренцева и Карского морей на Новой Земле, хотя на Северной Земле работал тот же принцип: убывание размаха колебаний по мере удаления от источника, питающего осадки на Севере Атлантики. Еще раз повторюсь: до количественной оценки этого явления мне оставалось почти четверть века…

Определенно работами 1962 года удалось привлечь внимание к необычной ситуации на Северной Земле, суть которой заключалась в совокупности незначительных изменений противоположного характера здешних ледников, определивших в сумме эволюцию оледенения, близкое к среднему значению, что отличает его от других архипелагов. Этот вывод не устраивал большинство наших коллег, с их взглядами на повсеместное сокращение оледенения. Реальность оказалась сложнее, как мы это обнаружили еще в 1962 году. Спустя десять лет по космоснимкам «Ландсат», отснятыми в 1973 году, возникла возможность сопоставления: совпадение с предшествующими оценками, которое оказалось в тех же пределах — плюс–минус 20 квадратных километров или 0,1 % от общей площади оледенения архипелага и возможной личной ошибки! То же повторилось и для ледника Вавилова. Правда, мы не договорились по поводу ситуации на острове Большевик, засыпанном свежевыпавшим снегом, где мой оппонент обнаружил сокращение оледенения порядка 400 квадратных километров, принятых моими оппонентами на веру. В то время было известно о единственном достоверном исключении — сокращении размеров ледниковой шапки на острове Пионер. С учетом этого в «Атласе снежно–ледовых ресурсов мира» последовал вывод: «Остальные ледники в 1931–1973 годах находились в стационарном состоянии», далее если из–за качества изображения авторы не пришли к единому мнению по поводу происходящего на острове Большевик.