Синтия - Э. В. Каннингем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не может быть.
— В общем, с меня довольно, — объявила Люсиль. — Ну что, ты будешь помогать им грабить музей?
— Ты выражаешься очень своеобразно.
— Да или нет?
— Да.
— Харви, ты совершенно спятил.
— Да.
— Никто не говорил вам, мисс Демпси, что вы на удивление болтливы? — спросил ее толстяк. — Вы хоть на минуту закрываете рот?
— Большинство детей считают меня: а) антровертом, б) экстравертом.
— Может, вы прекратите заниматься ерундой, — сердито буркнул я Синтии. — Пойми, что еще немного и вас отправят в шахту вслед за вашим дружком графом, а я по уши завяз в этом идиотском плане ограбления музея. А вы не находите ничего лучшего, как предлагать этому маленькому убийце вопросы из компьютерной анкеты.
Малыш Билли обернулся, подошел ко мне и, ткнув дулом пистолета мне в живот, прошипел:
— Такое еще даром не сходило никому, гад!
— Прошу прощения, — сказал я, — Примите мои извинения.
— Почему, мне кажется, кое-кому сошло, — возразила Люсиль.
— Ради бога, не обижай его, — попросил я Люсиль. — Это мой друг.
— Черта с два, — огрызнулся Билли.
— Дружи с ним, Билли, — попросил Ковентри. — Он с нами. С ним мы войдем в музей, с ним и выйдем. Он поможет нам взять картинку. Не будет Харви, не будет и картинки.
— Он с нами?
— Ну да.
— Не верю я этому мерзавцу ни на грош.
— Я тебя понимаю, — добродушно отозвался толстяк.
— Ну как, тебя интересует анализ твоей личности или нет? — спросила Синтия у Билли.
— Засохни, — оборвал он ее.
Она была смелой девицей, уж это точно. Вскочив на ноги, она сделала два шага и, подойдя вплотную к Билли, попыталась залепить ему пощечину. Но, как это бывает со многими женщинами, она слишком долго замахивалась. Он успел увернуться, схватил ее за руку и стал выворачивать.
— А ну отпусти ее, гаденыш, — крикнул я.
Он тотчас отпустил Синтию и снова ткнул мне в живот пистолетом.
— Позвольте мне его пристрелить, — умоляюще обратился он к толстяку. — Ну пожалуйста.
Я подал апелляцию с явной тревогой в голосе. Я напомнил Ковентри, что если я погибну, то такая же участь постигнет их план.
— В конце концов, разве я не член вашей бригады? — вопрошал я. — И смотрите — у него дрожат руки. Прошу вас, велите ему убрать пистолет.
— Убери пушку, сынок, — сказал толстяк. — Сначала работа, а веселье уж потом.
Когда он упрятал пистолет в кобуру, Люсиль снова подала голос:
— Правильно, сначала работа, а потом веселье! Харви, ты в своем уме? Неужели ты думаешь, что они тебя отпустят после всего этого? Неужели ты думаешь, что они поверят нам с Синтией и разрешат уйти подобру-поздорову. Ничего подобного!
— Женщины такие недоверчивые, — хмыкнул Ковентри. — Мадам, будьте благоразумны. Харви в нашей команде. Если он донесет на нас, то тем самым донесет и на себя, а зачем ему это нужно? У него и в мыслях этого нет.
Это точно — и, прежде всего, потому, что голова у меня была занята совсем другим. Я думал о том, что если даже мне каким-то чудом удастся уцелеть в шайке этих психов, то шансы девочек равны нулю, а моя собственная жизнь сама по себе не стоит ломаного гроша, потому что я совершенно не представлял себе, есть ли кровати в американской галерее музея «Метрополитен» и, если есть, можно ли под ними спрятаться. Я не представлял себе, где там находятся пробки, и что с ними делать, если я их все-таки чудом найду. Весь план кражи картины представлялся глупостью от начала до конца, причем глупостью смертельно опасной.
Это были лишь некоторые из соображений, что заставляли меня отгонять мысль о доносе. Кроме того, я мог представить себе, как воспримет лейтенант Ротшильд сообщение о моем участии в этой операции. Но все же, особенно беспокоило меня предчувствие, а точнее, довольно твердое убеждение, рожденное из обширного опыта, смысл которого заключался в следующем. Большинство мошенников — самые настоящие психи, и их самые безумные планы срабатывают потому, что мозги у них работают не так, как у нормальных людей и, в первую очередь, у нормальных полицейских, не способных тем самым предугадать их действия. У меня было странное ощущение, что нелепый идиотский план может сработать.
Глава XIII
Когда толстяк более подробно ознакомил меня с их намерениями, ощущение того, что им может улыбнуться удача, только усилилось. За годы жизни в Нью-Йорке я бывал в музее «Метрополитен» раз тридцать-сорок. Впрочем, разве можно тут сосчитать эти визиты даже с приблизительной точностью? Попробуйте припомнить, где что находится. Где коллекция Баха? Где англичане восемнадцатого века? Где Энгр, Гойя, Давид? Как бы вы хорошо ни знали музей, всегда будет очень сложно представить схему его залов в уме и получить сколько-нибудь ясную картину. Где американские художники — недалеко от американской галереи или за залом индийского искусства? Я сделал несколько догадок, но так и не смог припомнить, какие меры принимались администрацией музея по сохранению экспонатов. Разумеется, они должны были принимать какие-то меры, но я мог припомнить только сонных работников охраны, торчавших в залах.
«А вдруг они вообще не принимали никаких серьезных мер предосторожности, — спросил я себя. — Вдруг замыслы толстяка осуществятся, и я окажусь соучастником кражи Рембрандта, который стоит два миллиона долларов?» В плане Ковентри не было ничего сверхъестественного. Более того, его несомненным достоинством была абсолютно идиотская простота. Он мог сработать именно так, как и предполагали мошенники.
По их замыслу, Ринго и Билли будут дежурить на улице. Они наймут лимузин на семерых пассажиров — в городе время от времени появляются такие яхты на колесах. В машине будут девушки, похоже, связанные и с кляпами во рту. В этом лимузине они подъедут к выходу из музея на 81-й улице, чтобы подобрать нас с картиной. Мы — это Джо Эрп, Фредди Апсон и я сам. У меня не хватило ума позволить им самостоятельно вломиться в музей и оказаться пойманными с поличным. Нет, мне понадобилось поразить их своей осведомленностью и добиться того, что теперь я включен в команду налетчиков, которая будет прятаться под кроватями в американской галерее до семи часов.
В семь мы вылезем из-под кроватей, я разыщу и вы верну пробки, и мы пройдем в зал Рембрандта, устраняя охранников, если таковые попадутся у нас на пути, любыми средствами, затем возьмем картину, выйдем из музея на 81-ю улицу, нырнем в лимузин и поедем в Бронкс. В Бронксе, на 171-й Восточной улице, есть гараж, который принадлежат Ковентри. В гараже стоит трейлер. Картина окажется в трейлере и вместе с прочими товарами мы начнем свое путешествие в Техас. Относительно наших собственных передвижений после этого толстяк, понятно, проявил сдержанность. Лично я не принял бы страховку на нашу жизнь — то бишь на меня и девушек — даже если бы взносы составили бы девяносто процентов от страховой суммы.