Любовь из металла - Танит Ли

— Спасибо тебе, Лорен — сказала Айриса.

Они знали меня. Мы все были старыми добрыми знакомыми.

— Чего вы хотите? — спросила я.

— Нас послали помочь тебе подготовиться к сегодняшнему вечеру, — ответила Айриса.

— А что с сегодняшним вечером?

— Ты не видела объявлений или виспо? Верлис сегодняшней ночью выступает на концерте.

Они доброжелательно глядели на меня — двое особых друзей, которые пришли осветить мою тьму. Это напомнило мне какое-то безумное переложение апокалитов Деда.

Видела ли я виспо? Казалось бы, все, что я видела — это виспо и рекламы с ними, делающими то, это, появляющиеся то тут, то там. Я уже достигла той стадии, когда отворачиваешься от ВУ. В то же время, мне казалось, будто весь город знает его — их всех. Но, как и раньше, большая часть города, несомненно, не замечала ровным счетом ничего.

— Разумеется, ты будешь на концерте, — сказала Айриса. — МЕТА приготовит тебе одно из лучших мест.

— Почему?

Они шаловливо улыбнулись, как будто две давнишние мои подруги-заговорщицы.

— Но ты же знаешь, Лорен.

Я почувствовала себя пойманной в ловушку. Паника вгрызалась в меня, отрывая куски. Безучастно я подумала: «Я увижу его снова».

— И раз мы займем лучшие места, — продолжала Айриса, — МЕТА рассудила, что ты захочешь блистать. Это входит в спектр наших способностей, ты понимаешь? Уметь подготовить клиента к важному случаю.

Мои рабы. Рабы на бесконечно длинных поводках. Рабы, способные убивать. Рабы подобные богам.

Лучше сдаться, Лорен.

И я сдалась.

Читая Книгу, вы когда-нибудь задавались вопросом, какими были другие роботы, те остальные восемь? Джейн упоминает их и подчеркивает, что они не были такими, как Сильвер. Но они должны были быть на удивление правдоподобными, разве нет? Немало людей в то время, вероятно, нанимало их и наслаждалось всем, что в них есть. Для Джейн, для меня — для вас, может быть, тоже — существовал лишь один серебряный, лишь один робот, который был крайне человечным. Вот что делает любовь.

Но Глая и Айриса казались абсолютно человекоподобными. В самой превосходной, божественной степени схожести.

Они даже откололи мою розу и поставили ее в воду. Они приготовили для меня Притчай, и шутили, болтали со мной и между собой. Мы (они) обсуждали, какие оттенки цветов или прически более всего мне подходят, и интересовались, нравится ли мне, как то или это сделано. Их руки двигались по мне в очень пристойной манере. Я сразу дала четко понять, в особенности по моей реакции на Верлиса, что мужчины были моим единственным сексуальным выбором.

Я стала Клеопатрой, которой прислуживали две фаворитки, искусные, любящие и любимые служанки.

Хотя, возможно, такое обслуживание получают даже в десятизвездочных салонах красоты. Я не знаю. Никогда не случалось бывать ни в одном.

Нравилось ли мне хоть что-то из происходящего? Честно? Нет. Я чувствовала себя некомфортно все это время. Пребывала в постоянном напряжении, даже когда Айриса аккуратно массировала мне плечи, чтобы помочь расслабиться, а Глая пощипывала во время педикюра пальцы ног.

Мой мозг также был неспокоен; сознанием я была где угодно, только не здесь. Мысли белками скакали по веткам нервного недоверия и чуть ли не гнева. Я даже по-бунтарски размышляла: «Что ж, если они хотят сделать из меня красавицу, у них ничего не получится».

Да, они видели меня обнаженной. Но не они первые: многие видели, там и тут, даже женщины — мои соседки по комнатам, Марго и другие из команды Денни. То есть, ты же не всегда утруждаешься натягивать на себя рубашку, выходя из душа, если все знакомы, и уверен, что никто не воспримет это как приглашение.

И вот, осознавая, насколько низким мое молодое, довольно подтянутое тело должно им казаться по сравнению с их технологически безупречной организацией, я практически гордилась собой. Я вроде того, ухватилась за эту свою низкопробность.

Бесстрастно, либо будучи запрограммированными на полную безразличность, Глая и Айриса провели меня через ряд процедур: омыли в травяной ванне, сделали безболезненную депиляцию, очистили, намазали кремами, разными косметическими средствами, уложили волосы в прическу, одели.

Они извлекли все необходимые для полного макияжа ингредиенты из одной малюсенькой косметички. Платье, что они принесли вместе с нижним бельем, возникло из небольшой сумки, которую они развернули, — по мановению руки все мятое тут же разгладилось. Мне они сказали, что с этого момента платье мое. Но лично для себя (совсем как во сне) я решила, что оно может испариться через двадцать четыре часа, или как у Золушки — в полночь.

Я почти рассмеялась над платьем. Разумеется, оно было моего размера. Точь-в-точь. Из тяжелого шелка янтарного цвета, без швов. Ты натягивал его, — или тебе помогали, — и оно облегало твое тело. Оно мягко описывало каждый изгиб и впадину, и от таза свободно расплескивалось до ступней.

Единственным нижним бельем были плотно облегающие трусики из все того же янтарного шелка.

Девушки закончили с макияжем уже после того, как одели меня в платье. Затем на каждую из рук они надели по браслету. Оба украшения были из янтаря: то, что на левой руке — свободное, с рисунком рябью, молочно-мутное, на правой — прозрачное, заполненное мелкими вкраплениями, пузырьками, мелкими листочками и папоротникообразными доисторической эпохи.

— Магнетический янтарь, — сказала, восхищаясь, Айриса.

— Хочешь теперь взглянуть на себя? — вопросила Глая.

Они что, испытывают странную гордость за меня, свое рукоделие? Не будь дурой, Лорен. Они лишь создают видимость.

И затем подумала: «Сейчас ты увидишь карикатуру, эту „новую Лорен“, одетую на миллион долларов, но все еще ничто, клоунессу».

В квартире было лишь одно большое зеркало, и находилось оно в ванной комнате. Пар к тому времени выветрился. Они бесшумно сопроводили меня туда, идя по обеим сторонам.

Мы застыли, глядя в зеркало.

Поверите ли? Поверьте. Лгунья будет до боли честна с вами.

На секунду, взглянув на отражение, я увидела троих их — нас. Они превратили меня в одну из их племени.

Да, это безумие. Это была всего лишь косметика. Моя, пусть и неплохая, кожа выглядела лишенной пор, глаже зеркальной поверхности, не металлическая. На самом деле, нигде на мне не было и намека на металлическую текстуру. Ни в черных бровях, ни в дымчатых веках, соблазнительном, пухлом рте, ни в янтарных украшениях, изваянных одеждах или бледно-абрикосовых туфлях. Смолянистые волосы, каскадом спадающие вниз, даже не заколоты. Ногти окрашены перламутром.