Отречение - Ричард Байерс

— Это ты со мной обошелся как с пешкой, — сказал Рилд. — Конечно, ты говорил, что жрицы могут нам помешать, но не сказал, что ты меченый, что за тобой следили еще до того, как мы покинули крепость. Почему ты не предупредил меня об этом? Думал, я откажусь пойти с тобой?

И тут маг заколебался, что было ему совсем несвойственно. Далеко внизу, под ними, засвистел хлыст и взвизгнул гоблин.

— Нет, — наконец ответил Фарон. — Поверь, нет. Я просто считал, что темные эльфы очень ревностно оберегают свои тайны. Так поступают дроу благородного происхождения. Так поступают маги. А все это имеет ко мне прямое отношение! Ты простишь меня? У тебя ведь тоже были секреты от меня.

— Когда это?

— Первые три года нашего знакомства. Всякий раз, как мы пожимали друг другу руки, ты прятал заколдованный кинжал, способный убить любого приблизившегося к тебе мага. Ты подозревал, что я подкуплен одним из твоих соперников, чтобы убить тебя.

— Как ты это узнал? Хотя теперь уже все равно. Во всяком случае, это совсем иные секреты.

— Ты прав. Я сожалею о своей скрытности и хочу исправить положение — предлагаю полное взаимное доверие, какое только возможно.

Рилд внимательно посмотрел в глаза Фарону:

— Я тебя прощаю. Но учти, если ты скрываешь от меня еще что-нибудь важное, я снесу тебе голову и сам доставлю ее твоей любезной сестрице.

— Договорились. Давай сядем? — Фарон показал на скамью, вытесанную в известняковой стене. — Мне потребуется немного времени, поэтому давай воспользуемся этим и отдохнем после трудов праведных.

Когда Фарон уже отошел от края выступа, направляясь к скамье, покрытой плесенью, Рилд обратил внимание на то, что больше не слышен свист хлыста. Он посмотрел вниз и увидел, как два гоблина тащили тело третьего; они волокли его туда, где труп расчленят, а потом используют каким-нибудь образом. Возможно, как пропитание для тех же пленников.

Мастер Оружия сел, достал из карманов тряпку, точильный брусок и склянку с маслом и снял с пояса короткий меч. Он собирался очистить оружие от крови и, когда клинок не удалось вытащить из ножен с первого раза, недовольно прищелкнул языком.

Фарон смотрел на друга каким-то недоуменно-насмешливым взглядом.

— Говори, — разрешил воин. — Я могу одновременно заниматься своим снаряжением и слушать тебя.

— Так-то ты относишься к самому потрясающему открытию нашего времени? Полагаю, я должен радоваться, что в такой момент ты хотя бы не потягиваешь свой джейк или какой-нибудь еще суррогат джина. Ну ладно, так вот… Ллос исчезла. Ну, может, не совсем исчезла, но, по крайней мере, ее заклинания стали недоступны для наших жриц.

Рилд на мгновение решил, что ослышался.

— Наверное, это розыгрыш? Рад, что ты не шутил так, когда мы были не одни. Не хватало еще, чтобы нас обвинили в ереси.

— Ересь или нет, но это правда.

Рилд тщательно стирал липкую кровь с короткого меча.

— Какие у тебя предположения? — спросил Мастер Оружия. — Еще одно Смутное Время? Разве возможен второй такой период?

Фарон усмехнулся:

— Вероятно — да, но не думаю, что сейчас именно это происходит. Когда боги были вынуждены постоянно пребывать в мире смертных, мы, маги, управляя тайными силами, умели лепить мир как из глины. А потом, когда пробил час, мы не могли превратить лед в воду. Сегодня мое могущество остается таким же, как и прежде, поэтому я предполагаю, что это не приближение Смутного Времени, а нечто иное.

— Что именно?

— А я, думаешь, уже знаю? Хорошо бы, вообще как-то определить, из какого оно разряда.

— Если это на самом деле происходит.

Рилд разглядывал пятно на острие короткого меча, потом подышал на него. Ошеломленный заявлением Фарона, он удивлялся, как может его благоразумный, осторожный и осмотрительный друг относиться серьезно к таким измышлениям.

— Я хочу, чтобы ты подробно вспомнил заварушку, из которой мы только что выбрались, — очень серьезно произнес Мастер Магики. — Ты за все сражение видел хоть раз, чтобы Грейанна или другая жрица метали заклинания самостоятельно, применяя собственную силу, а не считывая их из свитка или используя какие-нибудь магические предметы?

— Я сражался со скелетами.

— Ты следишь за каждым противником на поле боя. Я знаю тебя. Итак, ты видел, чтобы они это делали самостоятельно?

Рилд подумал и покачал головой.

— Что это означает? — задал вопрос Фарон. — У них больше нет заклинаний, а оставшиеся они с отчаянием экономят, поскольку не могут выпросить новых у своей богини. Ллос лишила Мензоберранзан своей благосклонности…

— Из-за чего она это сделала?

— Нужен ли ей повод? Во всяком случае, постичь ее не сможет ни один смертный. Она — божество хаоса! Может быть, она решила испытать нас или почему-то рассердилась и считает нас недостойными своего покровительства. Или ее безмолвие, когда жрицы возносят ей молитвы, объясняется не просто нежеланием откликнуться, а чем-то другим. А вдруг это какая-то случайность? Или произошло нечто касающееся всех богов? До сих пор у нас в Мензоберранзане была только одна религия. Так что об этом судить трудно.

— Подожди-ка, — остановил друга Рилд, он откупоривал склянку с маслом. Резкий запах внес приятное разнообразие в зловоние унавоженных полей. — Я согласен, что не видел, как Грейанна или младшая жрица творила магию, но разве ты сам не говорил мне однажды, что в разгар сражения легче и надежнее использовать талисманы или пергамент?

— Ну и что ж, что говорил. Тем не менее, при нормальных обстоятельствах пара жриц не станет извлекать подобным образом каждое отдельное заклинание? В момент нашего исчезновения оттуда я видел, как Грейанна пыталась найти в воздухе оружие, которое не торопилось попасть ей в руку. Прежде сестра с ее характером послала бы все это в преисподнюю и незамедлительно обрушила б на наши головы что-нибудь другое. Но что-то ограничивало ее выбор.

— Я понял, что ты имеешь в виду, — уступил Рилд, — когда в Смутное Время духовные лица потеряли свою силу, нарушилось равновесие сил среди благородных Домов. Те, кто верил, что перемены, при этих условиях, сделают их сильнее, немало потрудились, чтобы потеснить соперников. А, насколько я знаю, сейчас ничего подобного не происходит; обычный уровень контролируемой вражды.

Он отложил в сторону короткий меч и взялся за Дровокол.

Фарон кивнул:

— Ты вспомни, ни один из Домов, пытавшихся воспользоваться Смутой, не получил какой-либо выгоды. Наоборот, и Бэнры, и другие были наказаны за свое безрассудство. Возможно, Верховные Матери хорошо усвоили этот урок.