Что там, за чертой? (СИ) - Шадоу Мунлайт

— Завтрак готов, можно кушать.

— А что меня Аня не разбудила, ведь была моя очередь готовить, а не ее…

— А я сам его приготовил, под руководством госпожи Анны.

— Молодец. Только знаешь что, мой хороший? Иногда я люблю начинать день со сладких блюд. Буди-ка меня дальше. Да, лижи мой хороший, лижи. У тебя это славно получается. По быстренькому, пока завтрак не остыл.

Глава 27. Вика

Вике снился прекрасный сон. Как будто она сидит в кресле, а прекрасный мальчик ласкает ей ножки, постепенно забираясь губами и языком все выше и выше и наконец…

…Ах, оказывается это вовсе и не сон. Правда в реальности она не сидит, а лежит на кровати. «Прекрасный мальчик» — это проказник Саша. Чего он проказничает? Ах, будит, кушать зовет и сам завтрак приготовил. А что? Ей нравится такая побудка. Куда лучше будильника и даже слаще сестринского поцелуя Ани со своим «Подруга, кушать!». Поэтому:

— Буди-ка меня дальше. Да, лижи мой хороший, лижи. У тебя это славно получается.

Славненько. Ах, Саша-Саша! Такой старательный, такой ласковый. И язычок такааааой, ах, умелый!! Всегда бы так просыпатьсяяяяаааах!!! Ой, что-то я спросонья его сильно за вихры притянула — подумала Вика. Впрочем, не повыдергивала и ладно. Хм. Оказывается куни такая хорошая прелюдия к завтраку. И аппетит нагуливается отменно. Вроде бы не так много времени прошло.

— Ну вот, теперь я окончательно проснулась, будильничек ты мой. Пора иди завтракать. Подай мне халатик, — сказала девушка, вставая, — Да, тот красненький. Помоги мне одеть его. Теперь тапочки на ножки. Второй. Вот и молодец! Теперь пошли.

С этими словами Вика отправилась на кухню, но проходя мимо Саши, обернулась к нему и аккуратно притянув за уши, крепко поцеловала его. Когда они дошли до кухни, Аня уже нетерпеливо ждала их, сделав на всех кофе.

— Ну, наконец-то явились. Доброе утро, компаньонка! Что-то ты долго спишь. Пришлось к тебе посылать молодого человека с ответственным поручением. Саша, садись, я сама разложу все, что ты приготовил.

— Мне понравилось, как он его исполнил. Пришлось задержаться в кроватке чуть-чуть. О, овсянка! Котлеты! Надеюсь, овсянка приготовлена по твоему рецепту?

— Да, я Сашу проинструктировала, представляешь, а он овсянку не любит. Саша, да ты попробуй! Ну, как она тебе?

— Гм. Вкуснее чем какая-либо овсянка, которую я ел. Обычно я вообще ее не ем, а эту есть можно. Но все равно не очень.

— А какую ты кашу любишь?

— Манную. Гречку с молоком. Пшенку.

— От манки вообще никакой пользы нет. Так… это что за безобразие. Две котлеты уже смолотил, а полезной и вкусной овсянки меньше половины съел, в то время как я уже всю тарелку прикончила? Саша, ты прям как маленький. Ты помнишь, что было, когда ты вел себя как маленький в самом начале нашего знакомства? Тебе устроить повтор, да?

— Нет, не надо, пожалуйста! Я сейчас все съем!

— Поздно. Садись ко мне ближе. Ложку давай. Рот открывай. Кормить тебя буду, деточка. Ложку за Аню…

— Вика, я сам…

— Еще одно слово и мы отменим правило кухни по тому, кто как кого зовет. А потом возьму ремень и после ремешка привяжу к стулу. Мне так сделать?

— Не надо…

— Тогда ложку за Аню, ложку за Вику, ложку за Сашу, ложку за маму, теперь помидорку… Ложку за папу, перчик с салатом, ложку за Свету… о, да ты покраснел! Еще раз ложку за Аню, ложку за меня и опять за Свету… вот и вся каша. Ну что, такая уж она не вкусная? И не стыдно было капризничать?

— Стыдно… Вика… А когда Вы меня кормили, мне каша почему-то вкуснее показалась…

— Ну, в этом-то как раз ничего удивительного нет. Из моих рук хоть яду? Ладно, допивай кофе и пойдем в нашу любимую комнатку. Только в горло пшикни мирмистиничиком. А то что-то ты слегка раскашлялся. Будем кое-что новое пробовать.

— Вика, во что?

— А вот там все и узнаешь. Не бойся, то, на что ты ставил положительную оценку…

…….

— Ай!

— Что — ай? Больно, что ли?!

— Нет, оно плечи так разведены, госпожа Анна… неудобное там… и не пошевелить плечами…

— Ничего-ничего… это от того, что у тебя осанка плохая. Заодно и распрямятся. А зачем тебе ими шевелить? — сказала Вика. — Скажи спасибо, что я настояла, чтобы самый нежный вариант связывания сделать… предплечья к плечам тебе я привязала, теперь плечи… все на спинку ложимся-ложимся… вот Аня бы тебя пожестче связала сразу… и с обвязочкой, и на животик в раскрытой позе… Или на подвес. Так голени к бедрам…, а теперь к кроватке уже ручки ножки. Ты ж наша бабочка славная. Ну как себя чувствуешь?

— Раскрыто… и беззащитно… а так хорошо… только немного неудобно. А насчет свзязывания и на животик… моя Повелительница, Вы пошутили?

— Ничего. Привыкнешь. А беззащитно и раскрыто может быть это хорошо? Что я или Аня подходим и ты такой раскрытый… доступный нам… не можешь сопротивляться… И мы сделаем с тобой что хотим… И да, какие уж тут шутки… а представь ты так лежишь на животике совсем сильно связанный… или подвешенный и доступный со всех сторон… Мне и Анне… просто привыкнуть к этому надо. А если уж мы тебе завяжем глаза и вставим кляп…

— Хорошо… но мне страшно, а вдруг сюда кто-то войдет другой, а я совсем беззащитный?

— Никто сюда не войдет, кроме того кого мы пустим. А если кто-то пролезет мы тебя защитим. Мы всегда будем рядом. Маленький тебе что, страшно? Ну, я рядом мой хороший. И Анна рядом.

— Вика… повелительница моя… А вы ведь не впустите сюда никого?

— Может и впустим… ты нолик же не писал против сессий с друзьями?

— Не писал… я двоечку написал… А если впустите, вы же не дадите им пользоваться мной…

— Саша, без нашего разрешения ни в коем случае! Успокойся уже.

— А Вы не будете всем давать разрешения? Ведь не будете?

— А вот Саша, мы сейчас как обидимся и уйдем с Викой! Ты о нас как думаешь? — возмущенно сказала Аня.

— Нет!!! Пожалуйста, не уходите, не оставляйте меня связанным!

— Да что же такое, Сашенька, тебя развязать, тебе плохо? — обеспокоенно спросила Вика, начиная гладить мальчика.

— Теперь терпимо. Когда Вы меня касаетесь…Но от мысли, что вы меня оставите одно связанного прям ужас накатывает! — жалобно сказал сквозь слезы Саша.

— Ну, успокойся, успокойся. Не оставим тебя одного, правда Вика? — сказала Анна погладив парня по щеке.

— Конечно! Саша, маленький мой, вспомни, пожалуйста, что ты написал в анкете вчера вечером про временную передачу в пользование. На время сессии. Только спокойнее… И огласи.

— Там написано табу для мужчин. А для женщин «единичка» при вашем отсутствии и двоечка в присутствии…

— А еще есть стоп слово, верно? Так чего же ты испугался? Хорошо, я обещаю тебе, что первое время сильно жать на тебя в этом отношении не будем. И почему ты так запаниковал от веревочек? Ведь в наручах и поножах не паниковал. Что же нам с тобой делать?

— Я не знаю почему. И не больно, но почему-то именно как связали страшно стало, а когда касаетесь не страшно, наоборот возбуждающее. А в наручах и поножах совсем по иному, только щемящее чувство ожидания. Что делать… не знаю. Может быть то же самое, что вы сделали, когда на меня в первый раз одели наручи и поножи? Если Вам не сложно…

— Хм… — задумчиво сказала Аня. — Вспоминаю, мы слегка тебя выпороли, поласкали, изнасиловали… Я правильно понимаю, что ты просишь, чтобы мы тебя выпороли?

— Нет, госпожа Анна! — смутившись, сказал юноша… — а вот остальное…

— Только плетку же нам все равно в руки придется брать в руки, Сашенька… а лежишь то ты сейчас на спине…

… Конечно же, плетку в руки взяли, обещания надо выполнять. И не одну. И даже не две… Вначале взяли два мягких флогера и начали… ну не пороть, конечно. Как можно пороть человека лежащего на спине? Может и можно конечно, но не такого как Сашу. Хвосты флогера скорее гладили и ласкали грудь, живот, внутреннюю поверхность бедер юноши. Потом дошла очередь и до специальной плеточки, с которой Саша тоже был знаком с первого дня. Как он смешно взвизгивал и тяжело дышал, когда мягонькие короткие хвостики ложились на член и яички…