Двигатель бесконечности (СИ) - Эшер Нил

Приземлился он, как раз когда Хендерсон выбрался из пульт-пузыря, откуда он управлял захватом. Мужчина – шар мускулов, весьма смутно напоминавший человека, – шмякнулся о стенку сферы и на ножках-прилипалах спустился вниз. Сфера задрожала – верный признак того, что в док возвращались и другие. Посмотрев наверх, Лэлик увидел, как поднимается керметовый диск люка, открывая проход еще одному биомеханическому судну, великанской гусеницей заползшему на свое место и выпустившему трубки-пуповины – для крепления и питания. Затем появился еще корабль, и еще, и вскоре тут стало полным-полно экстрим-адаптов. В большинстве своем они сохранили подобие человеческого облика, но встречались и те, кто вообще утратил какое-либо сходство с людьми. Была здесь, к примеру, Доррел, похожая на внебрачного отпрыска слона и кальмара. А еще – мистер Пейс, единственный обитатель колоний, не являвшийся экстрим-адаптом, одно из их связующих звеньев с внешним миром – поскольку выглядел он не слишком «чрезмерно» и имел собственный корабль с У-пространственным движком. Лэлик посмотрел на него. Мистер Пейс всегда носил старомодный костюм и на первый взгляд казался совершенно нормальным. Второй взгляд заставлял заподозрить, что этот человек весь целиком высечен из черного дерева. Те, кто был с ним знаком, знали, что мистер Пейс способен выжить в вакууме и что нет такого оружия, которым его удалось бы убить. Лэлик лично видел, как один колонист, вооруженный пращой, заряженной керамическими чушками, напал на мистера Пейса. Так снаряды просто отскакивали от этого типа.

Охрана и прочий персонал станции тоже стекались сюда поглазеть на очередного кандидата, который послужит наглядным доказательством неполноценности обычного человека. Лэлик отвел глаза от мистера Пейса, ухмыльнулся себе самому и, перебирая вспомогательными щупальцами, подтянулся к обломкам.

Груда оказалась довольно мала, видно, тут была только часть корабля. Как Лэлик уже заметил раньше, кусок представлял собой вспоротый цилиндр – фактически просто расщепленный по всей длине: одна половина откинута и держится на соплях. Пробравшись под зазубринами железного «воронова крыла», Лэлик попытался разглядеть, что там внутри. Штуковина оказалась набита всевозможными кишками У-пространственного двигателя и другой техникой, которая опознанию не поддавалась. Добравшись туда, где обнаружили выжившего, Лэлик увидел решетку серебристых лучей, пригвоздивших фигуру в скафандре к – похоже – ряду разбитых контуров Калаби – Яу, хотя что они делали вне корпуса двигателя, Лэлик понятия не имел. Он подполз ближе, ухватился за решетку, потянул. К его удивлению, конструкция легко поддалась, и теперь он понял, что фигура на самом деле ни к чему не пришпилена. Наклонившись, Лэлик проверил скафандр на предмет повреждений, но ничего не обнаружил.

Скафандр был старого образца и совершенно не соответствовал «модерновости» окружавших его обломков. Лицевой щиток оставался абсолютно черным, так что Лэлик, желая посмотреть, кто же там сидел, потянулся к зажимным скобам шлема. Подергав их некоторое время, он пригляделся и обнаружил, что зажимы оплавлены и шлем буквально приварен к горловому кольцу. Тогда он отступил.

– Живой? – поинтересовался Хендерсон.

Его черные глаза, стиснутые складками мускулов, поблескивали.

Лэлик пожал плечами и махнул рукой приближавшимся охранникам, которых любой нормал наверняка принял бы за стаю разнообразных морских хищников, искавших, чем бы поживиться. Потом повернулся, озирая собравшуюся толпу. Хлопали крылья и плавники, сворачивались и разворачивались щупальца, все выглядели жаждущими, злобными, и Лэлик прямо чувствовал вкус тумана, сгустившегося из капелек слюны, которую источали многие из них. Конечно, Лэлик знал, что идею заставлять выживших драться друг с другом ради развлечения колонии в Государстве бы не одобрили – в отличие от Королевства. Он знал, что это плохо, неправильно, что он и все прочие, собравшиеся тут, – первобытные монстры, каких в Государстве можно встретить только в виртуальных играх. Но нормалам никогда не понять отчужденности, которая привела к созданию этой колонии, и того, что местные нуждались в постоянном подтверждении правильности своего выбора. Хотя, честно говоря, Лэлику было глубоко плевать, понимали они или нет. Нужно иметь определенную внутреннюю свободу, чтобы принять то, кто ты есть на самом деле. Человеческие существа – такие же убийцы, как прадоры, только экстрим-адапты – более утонченные и усовершенствованные, а людская мораль – искусственная концепция. Любые нормы поведения есть лишь вопрос личного выбора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Нам надо доставить еще кое-что, – сказал Хендерсон.

– Конечно, – кивнул Лэлик.

Он смирился с неизбежными изменениями. Теперь они кое-что ввозили, расплачиваясь государственными и прадорскими сокровищами. Они продолжали продавать утиль, но основные деньги приносила организация боев на выживание. Комплексные сенсорные записи стоили дорого; иногда экстрим-адапты даже приглашали других зрителей: частных лиц, туристов. Но для новых боев требовались новые бойцы…

– Больше похоже на У-пространственную гондолу, чем на основной корпус корабля, – заметил холодный сухой голос, выдернув Лэлика из задумчивости.

Лэлик оглянулся на мистера Пейса и кивнул, соглашаясь. А тот добавил:

– Что наводит на размышления о том, как внутри мог оказаться живой человек.

– Возможно, у корабля были проблемы, – предположил Хендерсон, – и этого парня послали в гондолу произвести ремонт.

– Вряд ли, – отрезал мистер Пейс, моргнул черными глазами с белыми точками зрачков и потер друг о друга ладони, словно замерз.

– Это имеет значение? – спросил Лэлик.

Мистер Пейс пожал плечами, после чего развернулся и ушел.

Лэлик встряхнулся, пытаясь избавиться от гадливого страха, пробиравшего его всегда, когда мистер Пейс решал довести что-либо до его сведения, и повернулся к Хендерсону:

– Наверное, не стоило сообщать всем…

Он пополз прочь, но увидел, что Хендерсон смотрел мимо него, выпучив глаза и облизывая их длинным плоским языком, как бы протирая, чтобы лучше видеть. Лэлик резко обернулся. Выживший вставал. Лэлик тут же дал знак двум крабоподобным охранникам, и их зубчатые клешни сомкнулись на руках «гостя».

– Сюда его, – велел Лэлик.

Охранники попытались подтолкнуть парня вперед, но не смогли даже сдвинуть его с места. А человек вдруг взмахнул правой рукой, да так, что державший эту руку охранник тяжело рухнул на груду обломков. Меж тем выживший стиснул ребристую шею второго стража, оторвал его от пола – и отшвырнул подальше. Тот полетел по прямой, наткнулся на стену, отскочил от нее – и врезался в заросли строительных кораллов, где и застрял, громко стеная. Осторожно пятясь, Лэлик увидел, как человек в скафандре снимает с рукава оторванную клешню. Лэлик оглянулся: панцирь лежавшего неподвижно первого охранника был расколот, из трещины сочилась сукровица.

Скафандр парня явно не моторизован, значит, он сильно накачан или еще как-нибудь форсирован. Перепончатая рука Лэлика потянулась к жаломету, и хотя его пчелки едва ли прокусили бы скафандр, это не имело значения: все возможные (и невозможные) стволы смотрели сейчас на выжившего, и среди них были не только биотехнологические. Лэлик напряженно выдохнул.

– Мы лишь пытаемся помочь тебе, – проговорил он. – Просто пойди нам навстречу, позволь вытащить тебя из этого скафандра и осмотреть. – Он показал на ряд круглых органокерамических дверок, расположенных по экватору сферы. – Идем, – добавил он, сделав приглашающий жест.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выживший долго стоял неподвижно, потом двинулся вперед. Один шаг, второй… Лэлик старался сохранять дистанцию, колонисты толпились вокруг. Хендерсон держался позади, украдкой сжимая в огромной, как стол, руке пистолет, специально переделанный для него из короткой протонной пушки. Лэлик не одобрял использование здесь любого энергетического оружия: это привело бы к разочарованиям и беспорядкам. Бой им необходим, он – часть их культуры. Следуя за Лэликом, мужчина спокойно обогнул основание сферы, потом двинулся вверх по боковой стене. Все вокруг знали, куда он шел. И все наблюдали молча, только некоторые лица искажало злое веселье.