Возвращение принцессы - Марина Евгеньевна Мареева

Костя молотил в дверь кулаками, пинал ее ногами и сипло вопил:

— Открой! Открой, с-скотина!

Диму прошиб нервный смех Более дурацкой сцены трудно себе вообразить.

Он, Дима Пупков, владелец заводов, газет, пароходов, стоит в замызганном дворике московской окраины, закрывая спиной дверь старой «хрущобы», дрожащую от ударов ног какого-то полуспятившего люмпена…

Дима отошел в сторону — дверь распахнулась, люмпен вылетел на улицу и, не удержав равновесия, упал в грязь.

— Что ты с ним делаешь?! Не трогай его!

Они оба, как по команде, повернули головы на крик. Нина, только что выскочившая из машины, бежала к ним на своих высоких «шпильках». Подвернула ногу, сбросила туфли, ни секунды не мешкая.

— Не трогай его! — крикнула она снова отчаянно.

Костя поднялся с грязного асфальта, растирая ушибленное бедро. Дима сделал шаг навстречу Нине. Кого из них она защищает-то? Которого из двух?

Нина подбежала к мужу, спросила испуганно:

— Он тебя ударил? Нет? Ты не ушибся?

Понятно… Дима невесело усмехнулся. Она защищает мужа. Вот они, бабы… Ты ей накупаешь дорогого шмотья, везешь ее, блин, на раут… А она над мужиком своим убогим дрожит, пылинки с него сдувает. Загадочный русский характер, господа! Рашен вумен… Ноу комменте.

— Ты его бил? — Нина повернулась к Диме. Она еще не проснулась толком — заспанная, перепуганная, плохо соображающая, что здесь происходит.

Дима молча пошел к машине, подобрав на ходу сброшенные туфли. Нина увидела туфли, вспомнила и проснулась наконец.

— Господи, я заснула, — пробормотала она. — Костя… — Она повернулась к мужу. — Костя, иди домой. Я сейчас… Я сейчас приду…

— Не ходи босиком! — Костя все еще отряхивал брюки от грязи.

— Да ладно! — отмахнулась она, идя к машине. — Дима, как же я уснула?

— Молча. — Он протянул ей туфли. — Надевай.

— Проколола я тебя с этим магнатом, — грустно усмехнулась она, одной рукой опершись на его ладонь, другой надевая туфлю.

— Можно поехать. — Дима взглянул на часы. — Успеем. Как раз к жратве успеем, к фуршету.

— Нет, Дима. — Она покачала головой и посмотрела на него с какой-то странной улыбкой, печальной и спокойной.

— Я просто хотел, чтобы ты немножко развеялась. — Он достал из машины свой свернутый в рулон пиджак, развернул его, надел. Замерз порядком. — Хотел, чтобы ты отдохнула. Развлеклась как-то…

— Меня не надо развлекать, Дима. — Глаза ее наполнились слезами. Она говорила негромко, медленно, стараясь не разреветься. — Мне ничего не нужно. Я ничего не хочу… Вот эти тряпки…

Она коснулась рукой своего шикарного жакета, потом дотронулась до полуразрушенной прически.

— Тряпки, массажи-макияжи, флирты… Это для нормальных баб. А я не баба! Я лошадь ломовая! Тягловая сила!

Слезы уже лились вовсю, она вытирала их кончиками пальцев, говоря с усилием:

— У меня одно желание, Дима, одно всегда и везде — выспаться! Выспаться, больше я ничего не хочу…

Дима взглянул поверх ее головы на Костю. Тот стоял у дверей подъезда, ждал ее, не уходил. Дима глянул еще выше — кое-где у окон стояли люди, женщины в основном, и с живейшим интересом следили за происходящим. Еще бы — бесплатная развлекуха. Еще одна серия «Санта-Барбары». Чем не «мыльная опера» — муж, жена, потенциальный любовник. Слезы, крики, новому русскому указывают на дверь…

— Я поехал, — сказал он сухо.

— Я тебе завтра костюм верну. — Нина стояла возле машины, глядя, как Дима садится за руль. — Он очень красивый, спасибо, но мне в нем все равно некуда пойти… Мне в моей робе как-то привычнее. Дай мне ее, пожалуйста.

— Ты ее в салоне забыла, — буркнул Дима, поднимая с заднего сиденья сумочку и перчатки. — Держи.

Она покачала головой.

— Держи! — повторил он почти зло и всучил ей сумочку и перчатки. — Это подарок. Подарки не принято обсуждать. Тем более — от них отказываться. Графиня, а в правилах этикета — ни бум-бум. Отойди в сторону!

Нина послушно отошла, прижимая к груди подарки.

Уже выехав со двора и вырулив на ночную улицу, Дима обнаружил, что забыл про цветы. Розы лежали рядом с ним, на переднем сиденье. Семнадцать штук Темно-красные, почти черные сейчас, в полумраке. Прозрачный целлофан поблескивал, искрился… Красивые розы. Странное название — «Королева Марго».

* * *

— Я хочу вернуть этот костюм обратно.

— Простите, но я не очень вас понимаю… — Продавщица из Диминого салона смотрела на Нину недоуменно. — Он вам не нравится? Что-нибудь не так? У нас — свое ателье, мы можем подогнать его по фигуре. Хотя он сидит на вас идеально, я помню…

— Я просто хочу вернуть его, — сказала Нина устало, вручая милашке-продавщице пакет с Диминым подарком. — Там сумочка, туфли… Там все.

— Минутку. — Продавщица улыбнулась Нине дежурно и отошла.

Нина успела заметить, как она сняла телефонную трубку, торопливо набрала номер, сделав товаркам знак рукой — мол, обслужите посетительницу.

Еще минута — красотки в униформах обступили Нину, и все началось по новой: птичий щебет заискивающих голосков, карамельные улыбки, настоятельные просьбы примерить вот это, обратить внимание на то…

— Я тороплюсь, простите! — Нина поморщилась. — Я больше ничего не буду мерить. Я вас очень прошу, девочки: я вчера, в спешке… — Она замялась. — Я оставила здесь свою… рабочую одежду. Если вы ее не выбросили…

Черт, все-таки она покраснела. Щеки предательски вспыхнули.

— Я вас очень прошу, верните ее мне, — выговорила Нина с усилием.

«Рабочая одежда»? Это такое что-то… брезентовое? Типа комбинезона? Или — ватник? Вы на стройке работаете? Крановщица?

Они сохраняли абсолютную невозмутимость, юные стервы. Они издевались над ней, сохраняя вежливые улыбки на гладких ухоженных рожицах.

Пытка. Надо вытерпеть. Она и не такое умела терпеть.

— A-а… Ну да, вы же — актриса… Дмитрий Андреич говорил… Рита, где эта… спецовка? Ее в костюмерную нужно вернуть, по всей видимости…

Потом они долго, с величайшим тщанием, укладывали Нинину робу рукавчик к рукавчику. Все было уложено в фирменный пакет, завернуто, запечатано. Сверху, садистки, сунули свой рекламный проспектик с яркими фотками моделей, демонстрирующих фирменные наряды.

Нина молча следила за всеми этими издевательскими манипуляциями. За что они ненавидели ее так? Хозяйские шавки, они мстили ей сегодня за то, что вчера вынуждены были прогибать перед ней спины.

Она взяла пакет и обвела их спокойным, невозмутимым взглядом. Держись, Нина, держись! Удостоила их вежливым прощальным кивком и двинулась к дверям.

Двери открылись перед ней, прежде чем она протянула к ним руку — автоматика, все, как в лучших домах.

Нина вышла на улицу. Чья-то машина притормозила у входа в магазин. Хорошенькая молодая женщина выскочила из авто и кинулась к дверям магазина, едва не сбив Нину с ног… Лара!