Америkа reload game (с редакционными примечаниями) - Кирилл Еськов

– Никакой дисциплины, ни-ка-кой! – с мазохистским наслаждением констатировал командующий, разглядывая приближающуюся роту с видом горничной, обнаружившей в коробке из-под кекса выводок тараканов (можно подумать, будто оружейные ящики, несомые по четверо, избавляют солдата Ее Величества от необходимости равнять строй и шагать в ногу!). – Тюрбанники, что возьмешь… Кстати, что за полк, Арчи? – оборотился он к стоящему оплечь заместителю, майору Рингвуду. – Что-то я не узнаю мундиры – удивительно мерзкий цвет, то ли прелое сено, то ли горчица…

– Я тоже не припоминаю, сэр, – заместитель стоически сохранял вежливую неподвижность лица под ударами накатывающихся от полковника волн застарелого перегара. Разумеется, дельта Ганга – место крайне нездоровое: набор разнообразных лихорадок с то тлеющей, то вспыхивающей холерой, так что стерилизующая ежедневная порция джина тут – дело святое, condicio sine qua non*,

-------------------------------------

* Необходимое условие (лат. ) (прим. ред. ).

-------------------------------------

однако недавно прибывший из Метрополии командующий чересчур увлекся именно этой стороной медицинского обеспечения вверенного ему личного состава, а офицерское собрание превратил просто-таки в палату интенсивной терапии. Вот и сегодня, чувствуется, приступил уже к лечебным процедурам с утра пораньше – да еще и на старые дрожжи… – Любопытно: народность тоже тАк вот, на глаз, не опознается, хотя одно могу вам сказать точно: это не тюрбанники, сэр, это – солдаты, вроде гуркхов… Да, и еще: насчет ихней хромающей дисциплины, – тут майор снова покосился на начальство и постарался упаковать свое злорадство так, чтоб наружу ничего особо не вытарчивало. – Если меня не обманывает глаз, манера двигаться выдает в них бойцов специального назначения. А у этих с шагистикой всегда проблемы, ну, вы понимаете, о чем я говорю, сэр!

– О, Господи, только не это! – страдальчески закатил глаза полковник; до чего ж он ненавидел и всю эту публику, не умеющую и не желающую как следует тянуть носок, и высшее начальство, отчего-то регулярно встающее на их сторону: «Оставьте их в покое, сэр – у них другие задачи!» Это просто какой-то заговор против него!..

Направляющийся к ним офицер, между тем, подтверждал наихудшие предчувствия командира гарнизона: даже не соизволил перестроить солдат своей остановившейся тем часом у ворот колонны – скажите, дескать, спасибо, что хоть по стойке смирно их поставил! Полевой мундир с тремя нашивками за ранения вполне позволял ожидать от его хозяина сентенций типа: «Чистить до блеска надо оружие, а пуговицы – если время позволит», а апельсиновой рыжинЫ кудряшки и наглые васильковые зенки (смерть девкам!..) не оставляли сомнений в его национальной принадлежности:

– Майор О’Хара, к вашим услугам, сэр! Второй Тлинкитский – морская пехота, батальон спецназначения.

– Полковник Сеймур, командир гарнизона. Скажите, майор, – полковник являл собою олицетворение оскорбленного аристократизма, – вы, часом, не из сержантов выслужились?

– Так точно, сэр! Моя семья не имела денег купить мне офицерский чин.

– И за какие же заслуги? – цвет лица полковника отчетливо взывал о пиявках или даже об отворяющем кровь ланцете.

– За специальные операции, сэр. Боюсь, вам придется обратиться в канцелярию военного министра – без их разрешения я не могу ответить на ваш вопрос. Мне очень жаль, сэр.

Рингвуд решил уж было вмешаться – а ну как и впрямь любимое начальство хватит удар? – но майор-спецназовец и сам уже перешел к делу:

– Прошу извинить, сэр, но мы не станем долго докучать вам своим присутствием. Мы уйдем почти сразу – нас ждут предгорья, только вот оставим у вас кой-какое оборудование, – (кивок в сторону ящиков), – оно под печатями разведотдела Штаба, так что трогать его руками не следует, пускай просто полежит себе в холодке, о’кей? Вот сведенья о нашей операции – ну, то что вам здесь следует о ней знать, – и с этими словами ирландец вручил полковнику извлеченный из-за обшлага пакет, одновременно небрежно махнув левой рукой своим солдатам, которые вновь («По четверо – разберись!») подняли ящики и неспешно двинулись внутрь крепости.

А в мозгах у Рингвуда внезапно сложился пазл из проскочившего у спецназовца американизма «о’кей», непривычного облика тех смуглых солдат-монголоидов и их странного оружия ближнего боя (не солдатские тесаки, как у англичан, не гуркхские мечи-кукри с заточкой по вогнутой грани лезвия, не сикхские дисковидные метательные ножи-чакра, а небольшие топорики, чье название всплыло вдруг из каких-то непонятных глубин памяти – «томагауки »), и оттого вопрос, уже повисший у него на кончике языка: «Простите, я недослышал – как, еще раз, называется ваш полк?» так и остался незаданным – ввиду абсолютной уже ненужности ответа на него… Пелена усыпляющей обыденности происходящего расползлась в клочья, открыв таившийся под личиной говорливого старичка-попутчика оскал нацелившегося на твое горло волка-оборотня: ведь солдаты – и те, что по-хозяйски затаскивают свою поклажу в крепость, и те, что следом приблизились, с такой же поклажей, на полсотни метров к воротам, и те, что неспешно строятся в колонну по четыре на двух ближних причалах – это солдаты другой Компании, не Ост-Индской; а два десятка индейцев в мундирах цвета хаки, застывших за спиною О’Хары со штуцерами «на караул» – это ни что иное, как расстрельный взвод, который приведет приговор в исполнение в тот же миг, как они с полковником прекратят играть отведенные им роли в этой антрепризе… Майору оставалось до пенсии чуть больше года, девонширские яблони в цвету регулярно возникали перед ним уже не то что во снах, а стоит чуточку прикрыть глаза, и умирать не хотелось – нет слов как, но что ж тут поделаешь, коли так карта легла!Он зажмурился, вздохнув – просто попрощаться («Эх, к сидру-то не поспеть!..»), выхватил револьвер – подать тревогу невидимому для него сейчас взводу сипаев из Седьмого Хайдарабадского полка, что должен нести дежурство на крепостной стене над воротами, а при удаче еще и прихватить с собой на тот свет обведшего их вокруг пальца ирландца, – но чертов Пэдди и тут оказался проворнее: левой рукой мгновенно перехватил его сжимающую оружие кисть, рванул ее на себя, одновременно уходя с линии выстрела разворотом вправо и, с дистанции клинча, довернул корпус в сокрушительном ударе правым локтем по виску – выключил напрочь, чудо, что не убил… Вряд ли кто из дальних зрителей, если таковые и были, сумел вникнуть в смысл этого молниеносного па-де-де – раз уж это не удалось стоявшему в двух шагах полковнику Сеймуру, который таращился сейчас в извлеченный из пакета «приказ», тщетно силясь постичь его смысл; а еще через мгновение спецназовец неведомо как оказался стоящим с ним плечом к плечу – вроде как давая разъяснения по тексту, а на самом деле – уперев в его правый бок револьвер, выдернутый из пальцев Рингвуда:

– Обратите внимание, полковник: дуло как раз на уровне вашей сожранной алкоголем печени, а пуля в печень – это безусловно смертельно и при этом крайне мучительно. Кстати, когда стреляют вот так, совсем в упор – получается очень негромко, никто вокруг и не спохватится. Хотите героически умереть за королеву – вот прямо сейчас?.. Да или нет? – не слышу ответа!

Полковник не хотел…

– Отлично. Мы сейчас вместе пойдем в крепость, мило беседуя – я на полшага позади вас. Револьвер будет у меня в опущенной руке, прикрытый пакетом – дайте-ка его, кстати, сюда. Надеюсь, вы не сомневаетесь, что я при любых раскладах успею вас пристрелить?

Полковник не сомневался.

– Кстати… – (это уже по ту сторону ворот) – Подзовите-ка во-он тот патруль и распорядитесь прибрать майора в лазарет. Упомяните вскользь диагноз – «отравление несвежим джином».

Подозвал и распорядился, упомянув. Поухмылялись.Нагнали колонну тлинкитов с ящиками (у этих, похоже, нервы отсутствуют как таковые), шагающую по направлению к арсеналу под слегка удивленными взглядами англичан – так что присутствие начальника гарнизона, обсуждающего что-то на ходу с командиром новоприбывших, было весьма кстати. В конце концов, мундиры в калифорнийской армии – так уж исторически сложилось – были английского покроя (это, собственно, и навело Евдокимова на соответствующую мысль), а что цвет непривычный – ну, непривычный…Достигли арсенала. Здесь уже совсем другой коленкор: охрана – чисто британская (да и странно, если б иначе – в свете повсеместного запаха гари от начавших уже тихонько тлеть национально-религиозных торфяников покоренного Субконтинента), дело свое знает вполне и бдительна – без дураков.

– Сейчас мы с вами двинемся к посту…