Судьба (СИ) - Дарк Чеслав

Я тянул дела как только мог. Да, я сам себя ловил на этом и сам себе же в этом признавался. Как-то все было очень сложно, как геометрия. Через одно место. С синусами и косинусами. Или это уже алгебра?.. А, пофиг. Убедившись, что двери надежно закрыты, я собрался с духом и двинулся через общую залу к коридору, ведущему в лабораторию. Из дверного проема вынырнул Данте.

— Шикарно смотришься. — Не сдерживая улыбки, произнес я.

Он выглядел живописно — забинтованные голова, правая рука, почти весь торс, не считая верха груди. Бинты плотно облегали почти всю правую ногу, и левую до колена. Данте бегло оглядел себя.

— Уж лучше, чем ты. — Он шаловливо подмигнул мне. — Иди, малыш, она вся…она вся ждет тебя! — Говорил он это с интонациями искусителя, не меньше.

— А не пойти бы тебе?

— Дык я уже!

Напевая что-то себе под нос, Данте исчез в дверях. Пещера напоминала мне муравейник: множество длинных ходов переплетающихся между собой, но в центре, как у муравьиной матки, огромная комната, к которой вел каждый ход, с которой он начинался. Вот и сейчас Данте исчез в одном из проемов, ведущий к нашим комнатам.

Мое сознание уже не знало за что зацепиться. Я даже стал гадать, из какого именно метала была отлита третья что справа секция нашего огромного стола, когда послышался скрип двери и я увидел Лею.

— Слейвин, — говорила она достаточно спокойно, но я догадывался, каких усилий ей это стоило, — ты идешь?

— А?! Да, конечно. — Чувствовал себя очень глупо.

Лея пыталась быть обычной, но вместо этого из нее все больше и больше вылезала суровая леди. Она не хотела этого, но былые добродушность, веселость, стебовость и какое родственное тепло, исчезли как последние дни лета, а им на смену пришло холодное спокойствие. Слишком холодное.

— Проходи. Садись. — Лея рвала реплики как врач, который с первого же взгляда, по какой-то неизведанной причине, тебя невзлюбил.

Я сел на стул, вокруг которого, на полу, красовалось несколько пятен крови.

— Ему сильно досталось?

Лея возилась у шкафчика с медицинскими вещами, доставая чистые бинты, пока хирургические инструменты отмокали от крови в миске с водой.

— Да. Сильно. — Она даже не оборачивалась.

— Надеюсь, что все будет в порядке.

— Да. Я тоже.

Разговор в стиле карикатурных жителей Англии здорово меня бесил. Лея взяла зажимом вату, обмакнула ее в каком-то растворе и подошла ко мне.

— Что тебя беспокоит? — Она говорила сухо и не смотрела на меня.

— Ты. — Я смотрел прямо на нее, в ее глаза, даже старался не моргать.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— А, к черту все. — Лея отбросила инструмент на стол и повернулась ко мне спиной.

Я схватил ее за руку.

— Пусти.

— Нет, давай…

— Я сказала пусти!

— Давай поговорим!

— Отпусти!

— Лея! — Я вскочил на ноги.

— Отпусти меня!

Классик бы написал так: «Бац! — Звонкий шлепок разнесся по комнате». Мне даже не было больно, обидно немного. Зато Лея выглядела очень растерянной. Я потер щеку и улыбнулся.

— Ну что, полегчало?

— Если честно, да.

— Тогда иди сюда, балда ты несчастная.

Она попыталась попытаться сопротивляться, но я сгреб ее в охапку, прижал к себе и крепко обнял, положив подбородок ей на макушку. Секундное напряжение в ее теле прошло, она расслабилась и обняла меня в ответ.

— Прости меня. — Тихо сказал я.

— Да ладно, я все понимаю. Я старше, куда мне… — Говоря всю эту ерунду, она хотела отойти от меня.

— Лея! — Я взял руками ее за подбородок и всмотрелся в ее глаза. — Дело не в возрасте, просто… я люблю ее.

Глаза ее снова были полны слез. Она грустно усмехнулась и вдруг сказала:

— А ты в этом уверен?

— Ч-что? К-конечно уверен, что за вопросы?

— Дай Бог. — Она отошла от меня. — Тогда все в порядке. Я спокойна… Так все же, что там у тебя?

— Да-а…так, несколько заноз в голове, да в плечо мне пальнули. — Перемена в ее настроении, то, что она задала этот странный вопрос и все что говорила дальше, вообще не укладывалось у меня в голове.

— Садись. — Она взяла вату и усадила меня в кресло. — О, ничего себе. — Произнесла она, раздвигая мои волосы. — Сейчас, я возьму пинцет.

Процедура длилась минут семь, может восемь. Мы молчали. Мне были чертовски приятны ее прикосновения, то, как она проводила руками по коже головы, как запускала пальцы сквозь волосы. И именно потому что мне это было приятно, я бесился еще сильней. И молчал.

— Последняя. — Лея успокоилась. Теперь она больше была похожа на саму себя.

Она протерла ватой почти всю мою голову. Густо запахло спиртом.

— Щиплет? — Спросила она так, будто бы я был ее ребенком.

— Нет. — Я не удержался от смеха. — Не очень. Я потерплю, мамочка.

— Да ты мой сладкий! — Она наиграно потрепала меня за щеку и бросила ватку в коробку для мусора. — Что с плечом?

— Сам не знаю, я еще не смотрел. — Я оттянул ворот водолазки.

На плече красовался огромный темно-бордовый синяк, с впрысками лилового цвета.

— Ничего себе. — Присвистнула Лея.

Ее пальцы коснулись плеча. В меня словно вонзили сотни нагретых игл и втыкали их на огромной скорости от пяток до самой макушки. Пальцы Леи задержались на мгновение, а потом заскользили по коже. Я снова почувствовал гудение в животе.

— Я наложу повязку.

Лея отошла к шкафчику, а я наконец-то смог выдохнуть. Густая жирная мазь, салфетка и хороший слой бинта. Операция была закончена.

— Спасибо Сестренка. — Улыбнулся я, поднявшись на ноги и пряча плечо под одежду.

Лея следила за этим. Увидев, что я смотрю на нее, она резко отвела взгляд.

— Ну, ладно. Я пойду. — Немного неуверенно сказал я, обращаясь к спине в белом халате.

И повернулся к двери.

— Я не ошиблась в тебе. — Раздалось у меня за спиной.

Обернувшись, я встретился с ее взглядом. Это была уже прежняя Лея, уверенная в себе, немного таинственная и (я говорил, что не сразу это разглядел) очень притягательная. Она оперлась о стол и смотрела на меня, немного откинув голову назад.

— О чем ты?

— Обо всем и о том, что сегодня ты сделал в частности. Разве это не лучшее подтверждение моих слов и мыслей?

Мне стало неловко. Нет, мне, конечно, было приятно то, что она говорила. Это льстило мне, тешило мое самолюбие, но, как крохотная косточка, попавшаяся в самом прекрасном супе, мешающая полностью оценить его вкус, противное чувство не давало мне полностью насладиться моментом. И я знал это чувство.

— Я просто…

— Ты просто хотел спасти друга. И ты сделал это. Все остались сидеть на месте, а ты сделал.

— Не надо, Лея. — Чувство достигло апофеоза. — Просто я был ближе всех, да… Блин, да любой бы на моем месте смог бы сделать это. И сделал! Не надо сразу чествовать меня как героя, я нихрена не герой. В обычной жизни я боялся даже сделать замечание малолеткам, которые могли бросить мусор мимо урны. Не говоря уже о том, что со сверстниками вообще не мог контакта найти. Меня было легко запугать, обмануть, задавить. Поэтому, не нужно этого пафоса. Я просто сделал то, что нужно было сделать, вот и все.

— Но сейчас-то не обычная жизнь. — Лея скрестила руки на груди. Ее лицо, улыбка, манера держаться, все говорило о том, что она включила психолога. — Я понимаю о чем ты, мы с тобой уже говорили об этом. Не стану тебе напоминать, что ты — основная причина всех своих неврозов.

Да, я знал. Но мне как-то не легче от этого. Хватит, мне и так есть из-за чего стыдиться и ненавидеть себя. Ох уж эта любовь покопаться в чужих шкафах.

— Но… — Лея всмотрелась в меня и сжала губы, — я понимаю, что мир иногда может поспособствовать этому.

Я поднял на нее глаза.

— Я это знаю Слейвин. И это — вполне нормально. Ты можешь быть кем угодно в обычной жизни, но может наступить момент, смена обстоятельств или еще что угодно, когда человеку приходится круто поменяться. А может не наступить. И тогда человек так и проживет всю свою жизнь, не раскрывшись, не показав миру истинного себя.