Час Самайна - Сергей Пономаренко

Вода в озере была ледяная, и в случае, если бы лодка перевернулась, путешественники недолго продержались бы на поверхности, даже умея плавать. От постоянных «прыжков» вверх-вниз с Лидой случилась морская болезнь, ее стошнило. Она сидела, судорожно вцепившись в борт лодки, совсем зеленая.

Мрачные черные тучи закрыли небо, сразу стемнело. Волны перекатывались через борт и заливали лодку. Все работали как одержимые, вычерпывая воду, и уже жалели, что не послушались отца Михаила: возвращаться было далеко, а остров все приближался, да и ветер гнал лодку прямо туда. Испуганный Иван не спускал парус, стремясь побыстрее добраться до острова, чтобы укрыться там от непогоды. Кондиайн и Семенов на всякий случай приготовили весла. Александр Васильевич помогал Ивану управлять парусом. До острова оставалось всего саженей триста, и все надеялись на счастливый исход.

Неожиданно направление ветра изменилось, и резкий порыв наклонил борт лодки почти к самой воде. Все сгрудились у противоположного борта, но это ничего не дало. Казалось, через несколько мгновений лодка уйдет под воду.

— Господи, я не умею плавать! — запричитала Лида, и у Жени сердце ушло в пятки.

— Это все чертов шаман! — со злостью крикнула Юля.

Жене припомнились недобрые глаза Данилова, но тут она увидела, что Александр Васильевич рубит топором мачту, стоя по колено в воде. Всего несколько ударов, и мачта полетела за борт. Лодка сразу выпрямилась. Барченко, продолжая рубить снасти, удерживающие мачту около лодки, крикнул:

— Женщины вычерпывают воду, мужчины на весла!

Лодку бросало как щепку посередине волнующегося озера, которое в тот миг стало морем-океаном. Берегов не было видно из-за непогоды. Остров Роговой, который недавно был совсем рядом, тоже исчез. Женя ничего не замечала, вычерпывая чайником воду, — отрешенно, бездумно, не чувствуя усталости. Мужчины не столько гребли, сколько старались удержать лодку носом к волнам. Рядом с Женей без устали черпали воду Наташа и Юля. Лида, обессиленная морской болезнью, сползла со скамейки и сидела прямо в воде. Она что-то шептала, наверное молитву.

Как ветер утих, превратившись из штормового в просто сильный, Женя не заметила. Только услышала возглас Кондиайна:

— Земля!

Сильный толчок — и лодка, зацепив дно, по инерции проползла немного вперед. Все повыскакивали прямо в воду.

Это было прекрасное чувство — почувствовать под ногами твердую землю! Воды было чуть выше, чем по колено, так что у Жени сразу намокли сапожки. Общими усилиями вытолкали лодку подальше на берег. Никто не предполагал ночевать на острове, поэтому не взяли с собой ни палаток, ни теплых вещей. К тому же начался сильный дождь, так что разжечь костер не удалось, и мужчины принялись сооружать из веток ели шалаш. Пока управились с постройкой, женщины уже окоченели, но, к счастью, дождь закончился. Разожгли большой костер. Попеременно снимали с себя часть одежды и чуть подсушивали. Доводили до полусырого состояния, — как невесело пошутил Семенов, специалист по иностранным словечкам, до «полуфабриката». Возвращаться назад на веслах было бессмысленно и опасно, шторм утих, но волны и ветер были еще довольно сильными. Поели, забрались в шалаш и тесно прижались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Это была настоящая ночь, от которой уже отвыкли, — из-за непогоды стало достаточно темно.

Женя была в полубредовом состоянии, когда трудно определить, где галлюцинация, а где реальность. Не лучше чувствовали себя и другие участники экспедиции. Лида была совсем плоха.

Наступившее утро было хмурым, ветер никак не хотел стихать. Мужчины спорили, разделившись на две партии. Семенов доказывал, что надо возвращаться назад на веслах. Кондиайн заявлял, что это бесполезно, поскольку надо будет грести против ветра, и предлагал обследовать эти места, пока ветер не переменится. Барченко хранил молчание. Ясно было, что второй вариант ему больше по душе, но Лида…

— Парус! — вдруг закричал Кондиайн, и теперь уже все заметили парус, который медленно приближался. Рассчитывать на то, что парусник пристанет именно здесь, было маловероятно, поэтому спустили лодку на воду и отправились ему навстречу. А когда приблизились, удивлению не было предела. Там был старик Данилов с Поликарпом и двумя проводниками, Василием и Федором, которые вчера наотрез отказались ехать на остров Роговой.

— Страху натерпелись? — спросил Данилов, когда пришвартовался к их лодке. — Мы вам вещи привезли. Поняли, что пригодятся.

— Так что, вы специально нам вещи везли? А как вы узнали, что у нас беда? — спросил Кондиайн.

— Земля слухами полнится… Легко отделались, что вас остров только не принял… Могло быть хуже.

— Когда отъезжали, ты поинтересовался у Александра Васильевича, взял ли он топор, и сказал, что пригодится, — взахлеб говорил Семенов. — И он пригодился! Если бы Александр Васильевич не срубил мачту, мы все были бы на дне! Получается, ты знал, что с нами приключится? Откуда?

— Вещи вам доставил, проводников тоже. Сейчас пристанем к берегу, пойдете на Сейдозеро, а я Ивана отбуксирую домой. Святой отец места себе не находит, жалеет, что поддался уговорам, отправил сына на остров Роговой… Когда надумаете возвращаться, зажгите рядом два костра из сырой сосны. — Данилов сделал вид, что не услышал Семенова, даже повернулся к нему спиной.

— Из этого следует, что на остров Роговой нам дорога заказана. Никто больше не повезет, — произнес Барченко. — Очень жаль… Было бы любопытно взглянуть на это таинственное место.

— Ничего таинственного там нет. Остров как остров. Птица летает, мелкий зверь живет. Больше ничего.

— Так почему мы не можем на него попасть?

— Это духи. Вначале предупреждают, а потом плохо становится, совсем плохо… Вчера они вас предупредили, а потом и предупреждать не станут… Вот и берег. Счастливого пути, пусть вам сопутствуют только добрые духи!

Пристали к берегу. Снова пришлось высаживаться прямо в воду, но теперь у путников были теплые вещи и палатки. Александр Васильевич принял решение сделать остановку на целый день — отдыхать, приводить себя в порядок, а сам с Кондиайном куда-то ушел.

Следующим утром тронулись в путь. К концу дня подошли к небольшому лопарскому погосту, где жило не более пятнадцати человек, и заночевали там. Днем у южной оконечности озера неожиданно обнаружили вырубленную в тайге просеку — широкую, местами словно мощеную дорогу, по которой даже автомобилем можно ехать. Вскоре тайга закончилась и началась болотистая тундра, прорезанная скальными образованиями. Пройдя по дороге версты полторы, вышли прямо к Сейдозеру. По пути обнаружили менгир[9], и на этот раз Федор положил свое подношение к его подножию. Заинтересовавшись, Женя подошла и увидела, что это простая расческа.

Дорога закончилась возвышенностью, с небольшой площадки которой открылся чудесный вид. Прямо перед ними озеро сужалось, образуя узкий коридор, версты две шириной, справа и слева ограниченный гигантскими отвесными скалами до версты высотой. Перешеек между горами порос чудесным лесом — елью, роскошной, стройной, высокой, до пяти-шести саженей. Кругом были горы. Слишком короткое полярное лето и подступающая осень разукрасили склоны желто-зеленым цветом лиственниц вперемешку с пятнами серо-зеленого цвета, яркими березами, осинами, ольхой. Кругом сказочным амфитеатром раскинулось ущелье, в середине которого находилось Сейдозеро. На противоположном берегу на вертикальной, белой, словно расчищенной поверхности одной из скал виднелась громадная фигура человека с распростертыми руками. Контуры темные, словно выбиты в камне.

— Это Старик! — радостно сказал Александр Васильевич. — Слышал о нем, и вот довелось увидеть! Эта площадка, дорога к ней — все указывает на то, что их целью был Старик! Думаю, что на этом месте, где мы стоим, находился алтарь-жертвенник, где поклонялись, ублажали Старика.

— Что это за Старик? — заинтересовалась Юля.

— Существует предание, будто в далекие времена на саамов нападал великан Куйва. Они никак не могли одолеть его, хотя сражались храбро, и попросили помощи у своих богов. Те, пораженные бесчинствами великана, метнули сноп молний и испепелили его. На скале остался отпечаток его тела, который назвали Стариком Куйва.

Проводники Василий и Федор дополнительно сообщили, что это «плохое, страшное место», где Старик Куйва выходит ночью на поверхность и затаскивает неосторожных путников к себе в пещеру. Кроме того, здесь под землей живет маленький народ — чахкли, чахклинг. Это маленькие, голые, обитающие под землей и под камнями люди, очень суетливые, очень переимчивые, добрые, но иногда своим озорством они приносят человеку вред. Они часто резвятся на песчаных берегах озера, ныряют из-под земли на поверхность, потом опять под землю. Их непоседливость вошла в поговорку. Суетливого человека с иронией спрашивают: «Чего ты ныряешь, как чахкли?» Юля первой заметила, что, развернувшись, с площадки можно увидеть Ловозеро и остров, на котором так и не удалось побывать, — Роговой. Создалось впечатление связи острова Рогового и гигантской фигуры Старика размером с Исаакиевский собор. Всезнающий Кондиайн, увлекающийся йогой определил, что Старик находится в позе падмаасана. Путешественники разбили лагерь прямо на площадке и, разделившись на группы, начали обследовать берега озерам близлежащие ущелья. Их ожидало новое открытие-загададка. В одном из ущелий обнаружилась желтовато-белая колонна в виде гигантской свечи, а рядом с ней кубический камень, явно обработанный рукой человека. На другой стороне горы, с севера, виднелась гигантская пещера, саженей двести, а рядом нечто вроде замурованного склепа. Жене почему-то сразу вспомнился роман Барченко «Из темноты», в котором ради внутреннего совершенствования люди позволяли навечно замуровать себя в склеп. Она так ярко представила это себе, что как будто оказалась вблизи склепа и увидела, как из небольшого отверстия тянутся исхудавшие руки-плети. Мороз пошел по коже… Вид гигантской колонны, сейда, произвел огромное впечатление на участников экспедиции и вселил в них непонятный ужас. Лида, наиболее чувствительная, даже закричала от страха и забилась в истерике, но объяснить, что именно ее напугало, не могла. Ее удалось успокоить, но настроение у всех было подавленным. Кондиайн отметил, что возле колонны наблюдаются геомагнитные аномалии, стрелка компаса пляшет как сумасшедшая. Александр Васильевич объяснил, что подобные камни — менгиры — обычно располагаются над точкой пересечения двух и более подземных водных потоков. У их подножия люди испытывают слабость и головокружение или безотчетное чувство страха, некоторые даже галлюцинируют.