Ангелы плачут в июне (СИ) - Наталия Неткачева

- Нет! Нет! Что ты наделала! - отчаянно вскрикнула баба Варя и стремительно бросилась к нам, но Алан её удержал.

- Что ты наделала! - всхлипнула она. - Ты её погубила!

- Это ваша сестра? Почему вы хотели её убить?

- Я её спасала!

- Как Ларису Малинину? - уточнила я. Круглое лицо снова осветила вспышка умиротворения.

- Да, её и ту девушку возле клуба. Их я успела спасти, а вот Ирочку - дочку, нет, а теперь и Тонечка будет продолжать мучиться! Она и так настрадалась - это не правильно! - она забилась в руках Алана, как смертельно раненая птица, пойманная охотником в силки, ясные голубые глаза затянула пелена безумия. - Мама знала, она первой спаслась, мамочка всё знала!

- Да она чокнутая, - констатировал Алан, - вызывай своего лейтенанта и скорую - точка поставлена!

Глава 41

Полицейский участок мы покинули только вечером, уставшие и опустошённые. Домой возвращались молча. Разговаривать не хотелось, но тишина тоже угнетала, и я первой решилась её нарушить:

- Я звонила Алине, Галя пришла в себя, думаю, ей больше ничего не грозит.

- В мире, где полно психов и маньяков, таких как твой отец и эта тварь? - огрызнулся крайне взвинченный Войнич, ему вся эта история непросто далась. - Как бы не так!

- В таком случае эта, как ты выразился, тварь права, и смерть - спасение от всех тягот жизни.

- Не понимаю, она столько лет работала в больнице и никто ничего не заметил! Как такое возможно?!

- Она ведь такой не родилась и даже в детстве, когда обнаружила мать повесившейся в сарае, не бросилась никого душить. И потом, спустя годы, когда вытащила из петли собственную дочь-подростка, пытавшуюся свести счёты с жизнью, тоже ничего не произошло. А вот когда её через несколько лет изнасиловали и замучили до смерти какие-то отморозки, баба Варя сломалась - стала видеть спасение в смерти и жалеть, что остановила дочь в момент самоубийства, ведь тогда бы она просто умерла и избежала более ужасной участи.

- А Лариса ей просто под руку подвернулась?

- Можно и так сказать. Была как раз годовщина смерти Иры - её дочери. Баба Варя после работы зашла к Никольскому, она убиралась у него два раза в неделю. Хозяев не было дома, но для неё оставляли ключ. Закончила уборку и пошла в гараж за пилой - отпилить обломившуюся ветку дерева, зависшую прямо над входной дверью (ключи у неё тоже были). Что случилось дальше, я точно не знаю: наверное, она услышала шум внизу, как-то смогла открыть люк и нашла Ларису. Сумку она бросила наверху, но вспомнив, что там есть термос с горячим чаем, вернулась за ней: хотела просто успокоить девочку, чаем напоить… Но Лариса была в невменяемом состоянии - металась, кричала, истерила; сумка перевернулась, из неё вывалились халат и фонендоскоп. Вот фонендоскопом она её и задушила, искренне веря, что спасает от дальнейших ударов судьбы. И Валю тоже она убила.

- Спасла, - скривившись, напомнил Алан. Он про Валю услышал только в участке. - Про неё ты мне ничего не говорила.

- Просто не знала, что эти случаи связаны. Оказывается, в ту ночь Варвара Сергеевна Михасёва тоже ночевала у сестры - приводила в порядок могилу дочери накануне годовщины смерти.

- Опять годовщина.

- Да. Она приехала ближе к вечеру и задержалась на кладбище допоздна, а когда возвращалась, встретила пьяную, расстроенную, рыдающую Валю, со следами побоев на лице… Вероятно, она напомнила ей дочь вот и случилось, то, что случилось.

- Откуда ты знаешь такие подробности? Снова побывала в чужой шкуре?

- Да. Было довольно неприятно.

Алан нахмурился:

- Тебе достаточно подержать любого человека за руку, чтобы узнать о нём абсолютно всё, и ты на это даже разрешение не спрашиваешь! Разве это нормально? Даже для обыска нужен ордер!

- Я поступаю так только в крайних случаях и интересуюсь лишь определённой информацией, а не “абсолютно всем”.

Он продолжал хмуриться. Я понимала, что его беспокоит.

- Расслабься, твои мысли я читать не собираюсь. Да и зачем? Ведь в них ничего не изменилось, верно?

- И не изменится, - он остановил машину возле нашего подъезда и посмотрел мне прямо в глаза. - Теоретически я понимаю, что ты ни в чём не виновата. Тебе тоже пришлось не сладко и, наверное, ты неплохой человек, но… Если бы ты была похожа на свою мать или бабушку, всё было бы проще. А так я каждый раз вижу ЕГО глаза, ЕГО волосы, ЕГО наглую вызывающую улыбку и ничего не могу с собой поделать. Мне тяжело с тобой общаться. Я действительно старался быть беспристрастным, но…

Я отвернулась. В глазах защипало, и, как назло, никаких отвлекающих острот на ум не пришло.

- Знаешь, я ведь не выбирала ни этих глаз, ни этих волос, ни даже родителей… Во всяком случае осознанно.

Теперь он тоже смотрел в сторону:

- Если бы я этого не понимал, давно бы уже… - он устало махнул рукой. - Не важно. А что значит, не выбирала осознанно?

Я вздрогнула, чёрт, вот опять: язык мой - враг мой!

- Поверь, объяснение тебе не понравится. Давай лучше сразу по домам, у нас был непростой день, а тебе ещё нужно сдать меня бабушке.

- Говори, - настойчиво потребовал Войнич.

- Это из той же серии, что и переселение душ! - Ещё одна попытка откосить.

- Я понял, продолжай.

- Существует теория, что Бог разделил себя на бесчисленное количество душ и создал человечество для того, чтобы через нас познать всё многообразие существующего опыта. Получается, в каждом человеке есть частица бога-творца. Нам даны его творческие способности и священное право выбора. Всякий раз, освободившись от физической оболочки, души оценивают полученный опыт, пересматривают этапы пройденного пути и решают, что из уже пережитого стоит взять в новую жизнь. Как правило, в этот список попадают все нерешённые на прежнем уровне задачи. И они будут повторяться до тех пор, пока не найдётся верное решение. Перед следующим воплощением души составляют что-то вроде жизненного плана. Договариваются, какие роли будут играть и к каким результатам стремиться. Вот и получается, что до того как воплотиться здесь, мы сами выбираем себе родителей там. Это как сложнейшая компьютерная игра: каждая следующая жизнь - её новый уровень, в зависимости от результатов ниже или выше.

- И на каком уровне сейчас твой отец? - с издёвкой уточнил Алан.

Я отвела взгляд:

- Не знаю. Говорю же - это просто теория.

- Бред! - отрезал он, я не стала спорить:

- Наверное, и что ты теперь будешь делать? Закроешь мою практику или всё же выдашь лицензию на работу?

- Это не работа, а самоубийство! - снова взвился Войнич. - Что бы с тобой было, если бы я не выбил ту дверь?

- Ничего, если бы смогла отойти от неё подальше, - осторожно призналась я.

- Что? - его брови мгновенно сошлись на переносице, ишь какой импульсивный. - Это было так просто? Почему ты мне не сказала?!

- Но тогда бы ты не выбил дверь.

- А если бы я не успел?! Ты - чокнутая! - свирепо заключил он.

- А ты эмоционально не стабильный - у всех свои недостатки.

- Выметайся из моей машины, - процедил он сквозь зубы.

- И тебе доброй ночи! - несмотря на десяток, скребущих на душе кошек, я одарила его ослепительной улыбкой и, как положено по законам жанра, ушла не оборачиваясь…

Глава 42

Моё следующее утро началось с тошноты, головокружения, слабости и визита лейтенанта Громова, который явился… с цветами.

- Неужели купил? - с сомнением уточнила я. Сомнения тут же были развеяны:

- Зачем покупать, когда можно конфисковать? - сверкнул он белозубой улыбкой и поделился прекрасной новостью - папочка простил ставшего героем сына и снова отзывает из Тмутаракани в столицу.

- Так и быть, в этот раз я прощу тебе долг, точнее возьму славой, можешь оставить деньги Войнича себе, - с видом богатого вельможи подающего полтинник голодному нищему сообщил он.

От радости, что больше не увижу его наглую физиономию в Лесогорске, я даже огрызаться не стала и предпочла промолчать. Да и что я могла сказать: какие деньги - я от Войнича кроме оскорблений и негатива ничего не получала? Правда, вчера звонила счастливая Алина и на радостях грозилась озолотить, но ему этого знать не обязательно, пусть себе едет в Москву, да поскорее!

Но Громов, словно прочитав мои мысли, обернулся в дверях и всё с той же хищной улыбочкой сообщил, что не прощается надолго и поскольку наше партнёрство остаётся в силе, мы встретимся ещё не раз. Тут уж я не выдержала:

- Тамбовский волк тебе партнёр! В смысле - московский! В смысле - не хочу я никакого партнёрства!

- А я думал, ты не хочешь, чтобы я копался в твоём прошлом, - сладенько так пропел он.

- Копайся сколько влезет - в моём прошлом нет ничего криминального! - я с досадой швырнула в него букет, он поймал его и осуждающе покачал головой:

- Опять буяним, я ведь предупреждал - со мной лучше не ссориться!