Противостояние - Вячеслав Шалыгин

– Мы найдем его, брат Герасим. Только наберись терпения. Куда он денется из Зоны?

Едва слышный диалог шпионов по М-связи прервала жестикуляция и последовавшая за ней короткая реплика проводника. Щука вдруг насторожился, указал сложенными пальцами куда-то в сторону Рублевского шоссе, а затем большим пальцем за спину. Жест был вполне понятен – Галимов заметил, как кто-то уходит в юго-западном направлении, то есть туда, откуда пришли спецназовцы. Но для надежности Щука еще и озвучил свое наблюдение.

– Человек идет в сторону Троекуровского.

– Человек? – удивился Гелашвили. – Откуда тут взялся человек?

– Вон оттуда, – Щука кивком указал на площадку, где столпились биомехи.

– Там Троян, – заметил Рихтер.

– Вот именно, – с многозначительными интонациями сказал Галимов. – И это тот же человек, которого перехватил Троян.

– Перехватил и отпустил? – уточнил Рихтер и покосился на Герасима. – Странно.

– Это Каспер? – по М-связи спросил брат Герасим.

– Наверняка, – согласился Рихтер.

– Если он идет к Троекуровскому кладбищу, следить за ним нет смысла. Леший не может быть там.

– Согласен, брат Герасим.

– Мы потеряли след?

– След найдется, – уверенно сказал Рихтер. – Надо лишь набраться терпения и немного поразмыслить.

Группа приблизилась к развалинам обширной автостоянки, и диалог по М-связи шпионам пришлось прервать. В опасной близости от скопления биомехов любой лишний звук, пусть даже едва слышный шепот, мог стоить людям жизни. Так что дальше лучше всего идти молча, обмениваясь жестами и полагаясь на отработанные в процессе тренировок схемы взаимодействия.

В процессе тренировок… Рихтер немного подумал и указал Герасиму его место – справа, почти вплотную к Рихтеру. Так надежнее. Ведь брат Герасим не тренировался вместе со спецназом и мог просто не понять некоторых специальных жестов.

Проводник Щука направил группу в узкий коридор, в конце которого угадывались засыпанные щебнем ступени лестницы на второй этаж. Сам же остановился и придержал Гелашвили, жестом приказав сержанту тоже остаться у входа. Сначала это насторожило Рихтера – а не раскрыл ли Галимов заговор и не заманивают ли чистильщики шпионов в засаду? – но когда посланный на разведку Касутин вернулся и просигналил, что наверху чисто, брат Рихтер успокоился. Галимов просто нашел общий язык с сержантом Гелашвили, поэтому и составил с ним команду, не более того. Никакой угрозы для шпионов Ордена в этом факте не было.

«И все-таки присматривать за ними будет нелишним, – решил Рихтер. – Усложняю? Возможно. Но легкая паранойя на войне полезна».

Второй этаж стоянки был захламлен еще сильнее, чем подходы к руинам. В некоторых местах бойцам пришлось буквально протискиваться между нагромождениями бетонных и пластиковых конструкций. Зато здесь почти не наблюдалось крупных биомехов, для них этот искусственный «бурелом» был и вовсе непроходим. Лишь на краю огромного провала в центре этого крыла трехуровневой парковки стояли три бота-андроида с армганами на изготовку, но стояли железки к людям спиной и смотрели вниз.

Если не приближаться, пусть бы себе так и стояли. Вот только зачем понадобилось карабкаться по завалам на второй этаж, если не приближаться к краю провала? Ведь увидеть, что творится внутри автостоянки, можно только оттуда.

А внутри явно что-то происходило. И судя по звукам – подвыванию моторов, лязгу гусениц, хрусту щебня под ногами и шинами и так далее, – происходило там что-то очень интересное. Во всяком случае, достоверную информацию о военном потенциале засевших здесь биомехов можно получить, только заглянув в провал.

Брат Герасим притормозил, коснулся руки Рихтера и, когда тот обернулся, указал на закрепленный выше запястья рентген-сканер.

Да, Герасим прав, можно раздобыть сведения и при помощи такой вот техники. Не высовываясь, с безопасного расстояния «просветить» рентгеном бетонные плиты перекрытий второго уровня и получить вполне приличную объемную картинку. Но одновременно брат Герасим был не прав. Ни рентген, ни радары, ни хотя бы сонары сейчас для дела не годились. Любое излучение и даже ультразвуковые колебания могли выдать разведчиков с потрохами. Биомехи улавливали всю эту «музыку» на раз. Оставалось только визуальное наблюдение. А для этого следовало приблизиться к провалу. У края которого с интервалом в двадцать метров стояли часовые.

Брат Рихтер встретился взглядом с Герасимом и отрицательно качнул головой. Тогда Герасим указал на ботов-часовых, а затем на ИПП. Рихтер снова мотнул головой.

Нет, стрелковое оружие для решения проблемы тоже не годилось. Стрелял импульсный пистолет-пулемет системы Карташова почти бесшумно, а вот когда выпущенная из него пуля пробивала металлическую цель, шума получалось, хоть отбавляй. К тому же поврежденный бот мог не выключиться сразу и подать сигнал опасности в эфир. В конце концов, обломки уничтоженной машины могли просто-напросто рухнуть вниз и привлечь внимание основной массы биомехов. Нет, как и в случае с часовыми-людьми, здесь требовалось действовать быстро, скрытно и наверняка.

Рихтер посмотрел на Галимова, затем обвел взглядом всех остальных. Идеи, похоже, родились только у Гелашвили и проводника. Сержант сунул руку в карман и вынул ее уже облаченной во «Фрич».

Что ж, этот вариант был приемлем. Бесшумно приблизиться сзади и ударить «Фричем» боту в спину, где под бронещитком у изделий обычно прятался блок связи и управления. Затем подхватить отключенную железку и оттащить от края провала. Неплохой вариант. Только в нем крылись две проблемы: как приблизиться настолько бесшумно и не излучая живое тепло (его боты улавливали за десять метров, несмотря на изолирующие костюмы спецназовцев), а еще – как одному удержать и бесшумно оттащить от края двухсоткилограммовую железяку?

Идея проводника была гораздо интереснее. Вернее, не сама идея, а инструмент, с помощью которого Щука собирался ее реализовать. Рихтер с самого начала подозревал, что капитан Галимов, будучи «сталкером Щукой», не тратил время понапрасну и пополнял свой штатный арсенал ценными подарками Зоны, но, если честно, шпион никак не ожидал, что в распоряжении проводника имеется такой редкий и дорогой артефакт, как «Плеть». На любом сталкерском рынке такая вещица стоила бешеных денег, а уж за пределами Зоны одна «Плеть» могла обеспечить пожизненное безбедное существование целой семье. Так что капитан Галимов мог считать себя очень состоятельным человеком.

Но капитана, похоже, стоимость «Плети» волновала гораздо меньше ее эффективности. Это Рихтер тоже вполне понимал. Что и говорить, в качестве оружия ближнего боя «Плеть» была практически идеальна.

Длинный гибкий хвост с небольшим шариком на конце мог вытягиваться метров на пятнадцать, и при определенной сноровке этим шариком можно было попасть в любую мишень, даже размером с муху. Когда «Плеть» работала по цели, она была абсолютно послушна хозяину. И производимый «плетью» эффект был тоже почти идеальным. Если не углубляться в теорию – артефакт на элементарном уровне останавливал все процессы в пораженных ударом «Плети» объектах. Именно останавливал процессы, будто бы погружая пораженную мишень в безвременье, а не разрушал связи между элементарными частицами. Получалось, что объект просто выпадал из времени, оставаясь при этом в нормальном пространстве.

Надолго ли выпадал и с какими последствиями – зависело от силы удара. Легкое прикосновение «Плетью» могло, допустим, на час слегка притормозить биологические процессы в живом организме, чем нередко пользовались лекари-бионики, когда оказать помощь в полевых условиях было нереально и требовалось доставить раненого в госпиталь. Удар средней силы полностью и навсегда выводил из строя биомеха класса «бот» или «раптор». Хлесткий, с оттягом удар мог остановить бронезавра. А точный, пронзающий цель, словно укол рапиры, «щелчок» парализовывал даже химеру. Собственно, против этих энергоботов другого средства защиты и не существовало, только «Плеть».

Вот такой замечательно полезный артефакт можно отыскать в укромных уголках Зоны. К чему тут ирония? Да к тому, что у «замечательного» артефакта, состоящего, казалось бы, из сплошных достоинств, имелся и существенный недостаток. «Плеть» не терпела долгого бездействия. Если хозяин не использовал ее с определенной периодичностью, не «обнулял» копящийся в ней заряд неведомой энергии, «Плеть» могла стать опасной для самого владельца.

«Избыточно заряженный» артефакт начинал подрагивать, извиваться и даже похлестывать все, что лежит поблизости. Как правило, ближе всего к «Плетям» лежали конечности и бока владельцев. Последствия зависели все от той же силы удара: минимум шок и ступор, максимум – кома и смерть. Частично эту проблему решали футляры, которые обычно обнаруживались в тех же тайниках, где и «Плети». В этих футлярах полагалось хранить артефакты как раз во избежание «самопоражения». Но все опять же зависело от уровня избыточного заряда «Плети». Если он был слишком высоким, футляры не спасали.