Ведьмами рождаются. Книга 2 - Лилия Руднева

— Несчастный, — сейчас Клёпа была готова любить весь мир, — а ты, Григорий, бесчувственный чурбан! Зачем ты хотел обидеть Акакия Ферапонтовча?

— А пускай этот… Ферапонтович сам тебе расскажет, — Гриша злобно скривился, и готов был уже рассказать про Жмуриковы "дыни" но тут в поле его зрения появился Пенёк, который, словно услышав, о чём они разговаривают, стал подавать дворнику знаки замолчать.

Промолчать Грише помог подоспевший официант, принёсший еду. Дворник тут же засунул себе в рот листик салата и даже не скривился. Жмурик заказа ещё не делал, и, смотря на тарелки присутствующих, выглядел так, будто только что вырвался из Бухенвальда. Клёпа, увидев, насколько Жмурик голоден, не смогла сдержать слёз. Она тут же подвинула свою тарелку "узнику Бухенвальда"

— Ешьте, Акакий Ферапонтович!

Гриша подавился листиком салата, а Жмурик, поймав руку Клеопатры, нежно поцеловал.

— Ну что вы, Клеопатра Ивановна, я закажу сейчас себе что-нибудь.

— Ешьте, и не спорьте со мной! — Клёпа взяла вилку, нанизала на неё грибочек и почти насильно запихнула его Жмурику в рот, — надо же, так не следить за своим здоровьем! Вас срочно нужно откормить, я это много раз говорила, — как только Акакий попытался возразить, она снова ловко запихнула ему в рот креветку, — отныне, вы будете под моим присмотром! Уж я-то не позволю вам умереть от голода.

Жмурик, с полным ртом еды, и Гриша, кривящийся от салата, удивлённо переглянулись. Они никак не ожидали, что цель так легко будет достигнута. А Клёпа, оседлав своего любимого конька, решила приступать к "спасению" незамедлительно.

— Девушка, — обратилась она к проходившей официантке, — принесите меню, будьте любезны.

Довольный Жмурик уже без Клёпиной помощи уплетал её порцию, а "сестра милосердия" воодушевлённо выбирала блюда. Когда Гриша услышал, сколько всего заказала Клеопатра, почувствовал, что снова начинает нервничать. И дело было не в стоимости блюд, в крайнем случае, можно будет одолжить у Насти, а в самом факте такого фанатичного внимания к Жмуриковой персоне. А когда Клёпа снова принялась сюсюкаться с Акакием и даже вытерла ему измазанный подбородок, дворник вдруг понял, что совершенно не рад тому, что у них получилось.

Сидя за своим столиком, мрачнел и Важа. Он угрюмо наблюдал за Клеопатрой и не мог понять, что в этом долговязом скелете могло привлечь такую выдающуюся во всех отношениях женщину. Счастливым выглядел один Жмурик, который буквально купался в Клёпиной заботе, даже не подозревая о том, что коварная судьба приготовила ему очередную каверзу. Каверза появилась в ресторане в лице его несостоявшейся любовницы и её рогатого мужа.

Олег Кириллович, по совместительству рогатый муж, после ужасных разборок, которые он устроил жене, решил, что нужно немного сбавить обороты, так как супруга в бешенстве уже начала собирать чемоданы. Жену он любил безумно, и её ухода просто бы не перенёс. Поэтому, в целях сохранения чувства собственного достоинства и душевного спокойствия, срочно убедил себя в том, что вся вина лежит только на том долговязом типе — Акакие Ферапонтовиче Закарлюке — одно имя вызывало в нём отвращение. И, чтобы окончательно помириться со своей второй половиной, подумал, что неплохо было бы организовать романтический ужин. Ресторан он выбрал, как ему казалось, удачно — здесь всегда была уютная атмосфера и потрясающая кухня. Альберт Иосифович самолично проводил Олега Кирилловича с его супругой за столик и принёс меню.

Столик, за которым сидел Жмурик, располагался в другом конце зала, и, возможно, рогатый муж и не заметил бы своего врага, но разомлевшего от обильной еды и немало выпитого вина Акакия потянуло танцевать. Он галантно поцеловал Клеопатре руку и выразил надежду, что она окажет ему честь и подарит танец! Клёпа честь оказала, отчего Гриша снова запихнул в себя листик салата, чтобы скрыть бешенство, а Важа, глядя на Акакия, витиевато выругался себе под нос. Не заметить необъятную Клеопатру Ивановну в красном платье и с декольте было просто невозможно. Олег Кириллович, полностью погрузив взгляд в вырез для бюста восьмого размера, сначала не обратил внимания на партнёра по танцам — просмотру он не мешал, для того, чтобы закрыть собой Клеопатру, Жмуриков должно было быть штук пять. Зато Акакия заметила неверная супруга и поняла, если отсюда срочно не уйти, прямо в зале случится побоище.

— Дорогой, — обратилась она к мужу, — мне что-то нехорошо, давай уйдём.

— Что случилось? — рогатый муж тут же переключился на жену.

— Пошли отсюда, — она недовольно нахмурилась и встала.

— Тебя что, задело, что я смотрел на ту бабу, — Олег Кириллович счастливо рассмеялся, — любимая, да она твоего мизинца не стоит, и ещё кавалер у неё — ей под стать, — он развернулся, чтобы посмотреть на кавалера, и смех застрял у него в горле, — та-а-ак, — выражение его лица менялось на глазах, — значит, ты специально затянула меня сюда, чтобы встретиться со своим любовником? — Олег Кириллович так стукнул кулаком по столу, что перекрыл даже звуки музыки.

Жмурик повернулся на шум и, если бы не сильные Клёпины руки, обнимавшие его за шею, свалился бы в обморок. Он мигом развернул Клёпу спиной к рогатому мужу и спрятался за ней, словно за широкой колонной. Продолжая нервно скалиться в улыбке, чтобы женщина ничего не заметила, Акакий стал продвигаться к своему столику, прикрываясь Клёпой, словно ширмой.

А за столиком Олега Кирилловича кипели бразильские страсти. Жена уверяла, что это чистая случайность, но рогатый муж, не желая ничего слушать, словно согнулся под тяжестью своих рогов и лбом вперёд рвался прямо в зале разобраться с обидчиком.

Жмурик, держащийся из последних сил, буквально уронил Клёопатру на её стул, и пробормотав, что ему срочно нужно выйти, убежал искать Пенька.

— Что ты с ним уже успела сделать? — ехидно поинтересовался Гриша у Клёпы.

— Григорий, — Клеопатра посмотрела на дворника, как классный руководитель на нерадивого ученика, — твоё поведение переходит все границы. Мне не нравится, когда меня ревнуют без повода.

— Значит, кормление Акакия из ложечки, и танец с грузином — это просто дружеское участие?

В это время к столику подлетел разъярённый Олег Кириллович и, отшвырнув ногой стул Жмурика, прорычал:

— Где эта наглая сволочь?

Клеопатра потеряла дар речи, и только мощная вздымающая от тяжёлого дыхания грудь, говорила, что она не превратилась в статую. А до Гриши стало доходить, почему это Жмурик ускакал как ошпаренный.

— Я вас спрашиваю, куда вы его дели? — говоря это, Олег Кириллович снова и снова помимо воли возвращал взгляд в Клёпино декольте.