Праздничный патруль (сборник) - Галия Мавлютова

– Выпьем за наступающий Новый год, сегодня уже тридцатое, – провозгласила Надежда Павловна.

Семенова всегда принимала на себя руководство действием, любым, самым незначительным, лишь бы была возможность отдавать команды. Настоящий генерал, а не женщина. Из мирной жизни устраивала боевой фронт.

– Миша, не пей много, – прошептала Татьяна, поворачивая локоть мужа в направлении, противоположном от рюмки.

Анна молча наблюдала за присутствующими, Владимир сидел рядом, поигрывая за спиной ее локоном. Анна чувствовала прикосновение его рук на своих волосах, но не обрывала ласки. Она напряженно думала. Михаил укрывался от строгого внимания супруги, пытаясь придвинуть рюмку поближе. Надежда озирала застолье прицельным прищуром. Надин муж, Александр, храбро попивал виски обильными глотками, открыто, не таясь от жены. Надежда сама управляла автомобилем в праздничные дни.

– Миша, купи мне такие же сапоги, как у Нади! – приказным тоном вдруг произнесла Татьяна.

Она первой из женщин выпустила на свободу роковые слова. Сказала и испугалась, видимо, слова вылетели сами по себе, как птицы. Она собиралась произнести что-то другое, но на языке повисло именно это, что-то неудобное и неправильное, не совсем понятное и случайное. И все в один миг полетело кувырком. Планета сошла с оси.

– Ты что, с ума сошла, а как же кредит? – вскрикнул Михаил, поперхнувшись водкой, он даже рюмку отставил подальше от себя. Добровольно, без принуждения и понукания отставил, видимо, слова супруги вывели его из привычного состояния.

– Ты носишься со своим кредитом, все одно и то же твердишь, что же мне теперь, босиком ходить из-за этого злосчастного кредита? – крикнула Татьяна и громко зарыдала.

Все это недовольная жена Михаила произнесла неожиданно для всех, и для себя в том числе. Публике стало не по себе. Лица присутствующих вытянулись, все знали, что у Ворониных ипотека. Теперь покупки в семье откладывались на неопределенное время. Жизнь превратилась в тягучую резину: «Вот кредит кончится, тогда посмотрим, вот ипотеку выплатим, тогда заживем». Долг медленно вытягивал силы и соки, хотелось жить сегодня и сейчас, а не завтра и не когда-нибудь. Татьяна, захлебываясь рыданиями, вышла из комнаты. Михаил посмотрел на отставленную рюмку, посомневался, поколебался, вдруг решительно встал из-за стола и вышел следом за женой.

– Они деньги в твоем банке хранят, Володя, в ячейках, – сказала Надежда.

– Зачем? – спросил Владимир. – Можно же проценты получать. Есть специальные вклады.

Надежда посмотрела на Володю, как на дурачка. «Дурачок ты и есть, самый настоящий, а еще в женихи к Аньке набиваешься», – читалось в ее взгляде.

– Миша по мелочи собирает деньги и раскладывает их по ячейкам, чтобы Татьяна не выманила на сапоги или шубу. А когда наступает срок выплаты, Миша забирает деньги и рассчитывается по кредиту. А процентный вклад требует цельной суммы, и трогать его нельзя раньше времени, иначе процентов не начислят, – медленно, разделяя слова на слоги, сказала Надежда.

А Анна тяжело вздохнула. Надежда Семенова обрисовала будущее супружество мрачными красками. Муж будет прятать деньги от жены в банковских ячейках. Частями. Крохами. А ключи от ячеек в землю зароет. Крот земляной. Экономист. Конторщик. Жадина.

– Миша мог бы купить жене сапоги, – сказала Анна и покраснела.

Слова вылетели против воли. Сами по себе. Без спроса. Вечер сплошных неожиданностей. Анна не планировала поддерживать беседу о семейных тяготах четы Ворониных.

– Даже Леня Голубков купил жене сапоги, – не к месту и не ко времени пошутил Володя.

И все невесело рассмеялись, припомнив популярный народный лохотрон с тремя большими буквами «М».

– А ты-ты-ты лучше помолчал бы, – вспылила Анна, – ты тоже не купишь своей жене сапоги. Ты ведь – не Леня Голубков.

– Нет, я – не Леня Голубков, я – Владимир Андреевич Морозов, – с готовностью согласился Володя, – во-первых, у меня пока нет жены, а во-вторых, нечего женщин баловать дорогими подарками. «Во всех ты, душенька, нарядах хороша!»

И славная цитата пришлась к месту. Присутствующие мужчины поддержали Владимира дружным смехом, даже хлопнули в ладоши, впрочем, не дружно хлопнули, они всей душой сострадали семье Ворониных. Выплаты по кредиту важнее бессмысленных подарков.

– Тогда нечего вообще жениться! – закричала Анна. – Если нет денег.

Она испуганно уставилась на Владимира круглыми от страха глазами. Вожделенные сапожки настолько завладели ее сознанием, что она уже не отвечала за свои слова.

– В этом есть своя правда, – усмехнулся Владимир, – если нет денег, нечего жениться. А я пока и не собираюсь!

– Как это? – удивилась обманутая невеста.

Последний месяц Анна активно обсуждала с подругами достоинства и недостатки своего жениха. Много часов ушло на обсуждение важной проблемы и просмотр важных сериалов: и про бойкую прокуроршу, и про простодушную няню. Многие салоны красоты недосчитались значительной выручки. Сауны и спортивные залы опустели. Зато мобильная связь получала баснословные барыши. Женщины перемывали косточки будущему мужу Анны. Тестировали его. Проверяли качество. А он, оказывается, и не собирался жениться. У него, видите ли, денег нет на содержание жены.

– Н-н-а-а-дя-я, т-ты не подбро-осишь меня до метро? – вскрикнула Анна, заикаясь и захлебываясь слезами.

– Ань, да не спеши ты, посиди еще с нами, – сказал Александр Семенов, строя страшные глаза Владимиру.

Но Анна заметила эти хитрые манипуляции, стремительно выскочила из-за стола и, путаясь в чужой одежде, с трудом нашла свое пальто, а затем выбежала за дверь. Владимир жестом остановил Надежду Павловну, дескать, не ваше дело, сами управимся, неторопливо попрощался со всеми, оделся и вышел. На площадке никого не было. Снизу доносились какие-то странные звуки. Владимир склонился над перилами и посмотрел в темноту. В углу стояла Анна и громко ревела.

– Ань, дались тебе эти сапоги! – сказал Владимир, спускаясь по лестнице. – Они же не подходят для питерской погоды. Кругом сырость. Вода. Слякоть. Для нашего климата надо покупать резиновые сапоги. На «Треугольнике». Знаешь, на Обводном канале есть завод резиновых изделий. Съездим туда и купим калоши. Хочешь резиновые калоши? Они блестящие.

– Отста-а-ань, – взвыла Анна.

– Ань, выходи за меня замуж, я же тебя люблю, – сказал Владимир, бережно обнимая плачущую девушку за плечи.

В первый раз Владимир произнес заветные слова. В его голосе звучали любовь, нежность, ласка. Морозов вложил в предложение всю силу чувства. Он ждал ответа. Анна сбросила его руки с ненавистью и отвращением.