Зелменяне - Моисей Кульбак

— Закрой дверь! — кричат ему вслед.

— Ой, сквозняк!

— Он мне кошку выпустит! — кричит Хаеле.

Но Цалел уже ничего не слышит. Он бредет сквозь снег. Он исчезает в воронках метелицы, падает и поднимается и, унесенный уже далеко-далеко за пределы двора, думает лишь об одном: «Этот Боровка, не проезжал ли он по дороге на Камчатку через город Владивосток?»

Мрак и вьюга.

В темноте из-за крыши выпаливает ворохом снежинок, едва освещенных колышущимся отсветом далекого фонаря. Откуда-то из боковой запорошенной улочки вылезет порой живое существо, замотанное и закутанное в одеяла и платки, и снова нырнет круглым комом в метелицу.

Ветер скребет по улицам. Вдруг взметнется снег, приютится у забора, а рядом оставит обнаженной мостовую.

Вот уже несколько дней, как Тонька не приходит домой даже вечером. Целыми ночами сидит она у маленького письменного стола, курит папиросы и диктует отчет для пленума народного комиссариата. Снег пригоршнями прилипает к черным оконным стеклам. Возле Тоньки сидит машинистка, закутанная в пальто, с застывшими пальцами, потерявшая надежду, что эта женщина ее когда-нибудь отпустит домой.

Круглые массивные часы на стене бьют двенадцать раз. Где-то ветер рвет железо с крыши, воет по всему учреждению в несметном количестве труб.

Вдруг Тонька увидела: в завьюженное стекло вклеилось бледное лицо, ресницы этого длинного, измученного лица были запорошены снегом.

Тонька узнала его, хотя оно было и без очков, — лицо Цалки дяди Юды.

Она подошла к окну. Он соскочил в глубокий снег, чуть ли не на четвереньках снова вполз в пургу, и теперь у него в голове болтался обрывок какой-то новой мучительной мысли: «И это та самая женщина, у которой вся жизнь в работе, которая, едва приехав, уже трудится день и ночь?..»

Зелмениада

Научное исследование о технической культуре, знаниях, свойствах, а также о манерах и привычках реб-зелменовского двора. Составлено и обработано по запискам молодого научного работника Цалела Хвост, уроженца этого же двора.

Реб-зелменовский двор был основан в 1864 году неким реб Зелмеле Хвост, евреем небольшого роста, мещанином, пришедшим сюда из «глубин Расеи». Он заложил основание зелменовского двора и заселил в нем все дома. Живя обособленно и промышляя мелким кустарничеством, Зелменовы в течение нескольких поколений выработали свое собственное отношение к жизни.

Имеются признаки, ясно указывающие на то, что Зелменовы в борьбе за свое существование не только использовали специальные технические орудия, но и приспособили для себя медицину, географию, зоологию, ботанику и, в известной мере, по своим потребностям изменили даже язык.

Нам думается, что деятельность Зелменовых проливает свет на деятельность человека в целом, и поэтому очень важно установить границы материальной и духовной жизни этих людей.

Технические орудия реб-зелменовского двора — это топор, нож, пила, рубанок, ступка, мышеловка, коромысло, лом, швейная машина, наперсток, очки, иглы, лампа, лопата, линза часовщика, терка, щипцы для сахара, кочерга, заслонки, сковородки и горшки.

Любимый металл в реб-зелменовском дворе — медь.

Это любопытное явление требует особого исследования. Полочка под самым потолком с начищенными медными кастрюлями — признак зажиточности.

К сожалению, после войны все эти полки опустели.

Тупой топор, тупой нож, тупые гвозди. Тупость орудий, видимо, повлияла на психологию людей, и среди Зелменовых можно встретить тупой взгляд, тупую голову, тупое упрямство.

Реб Зелмеле летом на рассвете выходил во двор в одних кальсонах и с превеликим усердием подбирал помет лопатой. У дядя Зиши был железный лом. Но все же самое важное орудие реб-зелменовского двора — это терка. Благодаря терке осуществлялись знаменитые зелменовские картофельные запеканки.

У Хаеле есть примус. Первым, кто ввел примус, был Цалка дяди Юды, и поэтому вначале примус считали мужской принадлежностью.

Бера соорудил у себя на дверях письменный ящик.

У дяди Фоли есть серебряная солонка, но он ее держит под замком.

Когда-то у реб Зелмеле висел на железной цепи большой медный канделябр, как в синагоге. Он весил около пуда, но немцы забрали его.

У Хаеле есть никелированная кровать.

Говорят, что у кого-то из Зелменовых имеется серебряная ложка, но, во всяком случае, в употреблении ее не видно.

Электричество ворвалось в реб-зелменовский двор революционным путем.

Восьмилинейные лампы в домах освещали уютным светом столы и кусочки стен. В этом густом небольшом пятне люди зимними вечерами лили в себя чай стаканами и прислушивались к зиме, к ночи, к бегу тяжелой зелменовской крови. Но вот появился холодный свет электричества, мертвый свет, как у светляка, и с тех пор люди, пожалуй, не имели никакого удовольствия от жизни. Человек стал просвечиваться насквозь.

Тогда-то вокруг электричества развернулась ожесточенная борьба.

Вместе с тем Зелменовы считают по сей день, что их обделяют: ходят слухи, будто на окраину посылают худшее электричество, то, что остается на дне котла.

Фалк провел радио.

После всех войн в реб-зелменовском дворе сохранилось двенадцать унаследованных медных кружек.

Даже Эстер, переписчица прописей, казалось бы, такая тихоня, и то имеет парочку собственных кружек и медную ступку.

Лучшее средство от всех болезней — это горячие припарки.

Недаром, как только в реб-зелменовском дворе случается какое-нибудь несчастье, сразу принимаются кипятить в горшках воду.

Горячие припарки хороши от головной боли, от зубной боли, от боли в животе, от боли в сердце.

Кто из Зелменовых не лежал под горячими припарками? Разве один только дядя Фоля, но и у него как-то раз болел зуб.

Горячая бутылка воды к животу — от ревматизма, от жара.

Благородным лекарством считается варенье.

Варенье кушают лежа, опершись на руку, маленькой ложечкой, которую держат, отведя в сторону мизинец.

Варенье хорошо после обморока, после родов, от боли в сердце, от испуга.

Белая хала — при лихорадке, для роженицы, для золотушного. Хаеле дяди Юды была золотушной, но она ела сравнительно мало халы.

Курица — для роженицы.

Сливу или несколько вишен дают маленькому ребенку, когда он капризничает, не ест и плохо растет.

Леках — для больного, для парализованного, для старой женщины, чтобы макать в вино.

Венгерское вино — для роженицы.

Клизма — простая кружка с длинной резиновой кишкой и с черным наконечником. Эту посудину ввела в быт тетя Геся, которая, говорят, страдала запорами.

Тетя Геся вообще была изнеженная. С ее смертью во дворе перестали употреблять клизмы.

Зелменовы не нуждаются в такой большой машине при такой пустячной болезни. Кружка валяется где-то на чердаке.[12]

Нью-Йорк. Тетя Хая-Матля со своим мужем живет уже тридцать лет в Нью-Йорке. Она уехала в Америку, но поселилась в Нью-Йорке.

Владивосток. У самого берега моря. Город, в который ездили сорванцы. Находится, быть может, дальше Палестины или даже Австрии.

Дядя Фоля пленным был в Австрии. Там живут особого сорта немцы.

Будучи еще девушкой, тетя Гита ездила со своей глухонемой родственницей, дочерью раввина, в Кенигсберг, к доктору. Там они видели лучший сорт немцев. Немцы отличаются тем, что разговаривают очень изысканно.

Тетя Малкеле рассказывала, что еще ребенком она была в Вильно. Она видела медный панцирь в витрине и Виленского гаона. Насчет гаона она, конечно, ошиблась, это был, наверное, обыкновенный раввин, окруженный служками.

На свете еще имеются теплые страны и холодные страны.

В этих странах есть слоны, апельсины, пальмовые ветви, львы, олени и чернокожие люди. Но к сожалению, все это почти нереально. Черти, например, реальнее тех чернокожих людей, трава любезник реальнее слона.

Излюбленная страна — это «глубь Расеи». Оттуда прибыл основатель рода — реб Зелмеле.

«Глубь Расеи» — это благословенная страна, где всегда хорошее лето. Хлеб в полях выше головы, в особенности пшеница.

Оттуда в старые времена привозили арбузы на осенние праздники. В «глуби Расеи» живут торговцы житом и крупные торговцы скотом.

В реб-зелменовском дворе известны в основном всего лишь три народа: русские, поляки и крестьяне.

В голове вертятся названия и других народов, но тут уже полнейшая путаница. Очень трудно, например, сказать, какая разница между графами и французами. У Зелменова в голове свалены в одну кучу: князья, графья, немцы, французы, англичане, короли и т. п.