Седьмой круг - Сергей Извольский

О том, что после я увидел у Баса золотую печатку, снятую с порезанного им парня, промолчал. И о том, как встретились с Сержем и Лысым в Азове, а после сидели месяц у родственников Баса, стараясь не отсвечивать, тоже не рассказал – слушателю это уже будет наверняка неинтересно.

– Вышли, – после долгой паузы повелительно взмахнул рукой толстый.

– Андрей Семенович… – дернулся было телохранитель к хозяину.

– Я что сказал? – в голосе появился ледяной холод, и спросивший тут же кивнул, подошел к все еще полностью не пришедшему в себя напарнику, подхватывая его под руку, и вывел из кабинета.

– Ты говоришь, их было трое, – посмотрел на меня толстый, играя желваками.

– Да, три парня. Моложе нас, но здоровые, как кабаны. Мы с ними вчетвером еле-еле… – ответил я негромко.

Сидя в кресле с так и не привязанными к подлокотникам руками, держал левую ладонь за спиной, спрятав в кулаке большой палец. Стараясь до него не дотрагиваться. А мысль о том, что в него под ноготь вновь булавка может воткнуться, вызывала страх, от которого на лбу испарина появлялась.

– Описать можешь? – безжизненным голосом спросил собеседник.

– Парней точно нет, – покачал я головой. И не покривил душой – в памяти вообще ничего не осталось, только белый овал лица того, который мне по роже навтыкал.

– А девочек? – голос собеседника не дрогнул.

– Первую, которая нас позвала, а потом убежала, если увижу, точно узнаю. Еще одна темненькая была – на земле сидела пьяная в дугу. Может быть, узнаю – плохо ее помню. А у светленькой, которая лежала, я даже лица не видел.

Толстого выдали глаза – в тот момент, когда я говорил про светленькую, на дне их что-то мелькнуло.

– На полиграфе меня проверьте… – осекся я на полуслове, когда собеседник встал и подошел к окну, доставая телефон.

Не слушая, что тот говорит, коротко бросая слова в трубку, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Но руку из-за спины так и не вытащил, да и вторую в кулак сжал. При закрытых глазах пальцы тянуло испугом возможной боли, если ладонь в кулак не сжата.

Почти сразу я хоть и не отключился, но впал в какое-то отстраненное состояние – перед глазами мелькали картинки виртуальности, реальности… девушка моя, как там она без меня? Интересно, может позвонить дадут? Ага, дадут, как же. «Сразу после билета на луну», – пронеслась мысль. Надо что-то делать, соображать, а то скоро червей буду кормить, реальных, или виртуальных, вариантов немного.

Совсем чуть-чуть приоткрыв глаза, начал наблюдать за толстым. Тот, уже закончив телефонный разговор, прислонился плечом к стене и смотрел в окно. И меня из виду не выпускает вроде, и тоже в мыслях витает. Может, его в заложники взять? Вот только как – ноги у меня до сих пор связаны, а незаметно к нему подобраться вряд ли получится.

– Андрей Семенович, – будто в ответ моим мыслям раздался звук приоткрываемой двери.

– Принес? – оторвался от мыслей толстый.

– Э… – не понял сунувшийся.

– Н…й, – четко указал направление движения своему подчиненному толстый, и замок двери сразу щелкнул, закрываясь.

Так, там еще точно под дверью стоят. И готовы на любой шорох сюда ворваться.

Я медленно-медленно выдохнул, пытаясь расслабиться – сам сейчас будто сжатая пружина. Еще раз выдохнул, постаравшись очистить голову от мыслей. И сразу же в памяти всплыло, как я, будто между делом, вырубил одного из телохранителей. Открыв глаза, только сейчас сосредоточился на этом – ведь тогда даже и не заметил, но… как-то у меня это слишком легко получилось.

Прерывая мои мысли, раздался аккуратный стук, и дверь приоткрылась – тихо совсем, но я звук уловил.

– Андрей Семенович? – говорившего не видел, дверь за спиной, но кивок толстого заметил.

Быстрым шагом через комнату прошел молодой парень в строгом костюме и протянул хозяину аккуратную папку. После кивка парень так же быстро вышел из комнаты, а толстый двинулся ко мне.

«Да, оперативно работают», – подумал я, начав перебирать еще горячие от принтера листы. Цветные фотографии, много. Судя по всему, оцифрованные со старых фото – стиль одежды немного смешной, лет десять назад так одевались.

На большинстве фотографий были молодые девушки и девчонки, школьницы. Были и взрослые, совсем разные люди. Совершенно разные моменты – пикник на природе, бассейн, пляжи, школа, просто девчонки на кровати валяются. Объединяло фотографии то, что почти везде была светленькая девочка. И я догадываюсь, кто это.

На одной из фотографий я остановился. Большая классная фотография. В смысле школьная, на которой целый класс изображен. Всматривался в лица долго, но наконец кивнул, указывая на одну из девушек.

– Эта.

Толстый сделал шаг вперед, наклоняясь ко мне. Вот он, удобный случай – попробовать его вырубить, взять в заложники, а дальше… и что дальше?

– Эта точно на нас выбежала, а потом исчезла, когда замес начался. А вот эта вроде та, которая без одежды совсем сидела, – показал я еще на одну девчонку, – но не уверен, я ее мельком видел.

Оторвав глаза от фотографии, встретился с взглядом толстого. Глаза у него страшные, надо сказать. Не в том смысле, что испуг от его взгляда, нет. Выглядят так, как будто этот человек выгорел уже, и что от него ожидать в следующее мгновенье, неясно.

– Через несколько дней я вернусь, – кивнул мне собеседник, – и мы поговорим. Если соврал, пожалеешь.

– Проверьте меня на поли…

В пару слов обозначив то действо, которое я могу с полиграфом сделать, толстый вышел, оставив дверь кабинета открытой.

– Чтоб волос с головы не упал, – музыкой прозвучали для меня слова из коридора. – И пусть смотрят, чтобы руки на себя не наложил, – это тоже музыкой, но… печальной.

Глава 20

Комната была образцом спартанского убранства. Четыре стены, пол, потолок. Четыре кровати по углам. Без прикроватных тумбочек. В потолке решетка вентиляции.

Окна нет, зато виден проход в санузел. Прелесть какая, там и душ есть, судя по всему. Но везде камеры – в двух углах полусферы затемненного стекла. Еще и санузле такая же бородавкой висит.

– Ознакомься, – довольно грубо развернул меня конвоир и ткнул в бумажку на стене указующе. – Будешь нарушать, будешь наказан.

Я встал у стены, читая свод правил и распорядок дня, а конвоир в это время вышел из палаты, нет, камеры, и мягко закрыл дверь.

– Мда, забавно, – кивнул я сам себе, покачав головой.

Хотя ничего забавного не было – кормежка два раза в день, сон восемь часов, а все остальное – свободное время. Вот только чем бы его занять? Нарушать правила не хотелось – здесь такая контора, что наказать с них станется. Без соблюдения разных норм Женевской конвенции. Как раз палец запульсировал болью, напоминая об экзекуции. И при воспоминаниях я непроизвольно сжимался от страха. Хоть и привык к боли в виртуальности, но здесь ощущения были настолько сильнее, насколько были ярче краски мира в виртуальности.

Но оказалось, чем занять свободное время, предусмотрено – в углу у стены, прямо на полу лежало несколько одинаковых томов книги «Преступление и наказание» Достоевского. Да, здесь точно люди с тонкой душевной организацией процесс налаживают. И своеобразным юмором.

Первые два дня ничего не происходило. Я периодически читал оказавшееся неожиданно интересным «Преступление и наказание», валялся на кровати, много думал, много вспоминал. Но только ад – о более далеком прошлом, а тем более о будущем думать себе запрещал, нечего душу бередить.

В середине третьего дня, ближе к полудню, дверь неожиданно открылась. Странно, обычно в это время никто не приходит. Я подобрался. Но пришли не ко мне – привели нового постояльца. Вернее, постоялицу – в сопровождении трех человек, двух охранников и одного доктора в белом халате, в камеру завели девушку. Одета она была, так же, как и я, в робу, напоминавшую униформу медбратьев – простые синие штаны, грубая рубаха с косым воротом и короткими рукавами, из которых двумя спичками торчали руки. Да и сама девчонка худющая, одежда ей явно велика, висит как на вешалке. Лишь мослы кое-где выпирают. И тоже босая, как и я.

– Здесь же этот? – удивленно спросил мужчина в белом халате, показывая на меня.

– У нас нет дискриминации по гендерным признакам, – усмехнулся один из охранников. – Да не волнуйтесь, – покачал он головой и показал на камеры по углам, – ничего здесь не случится.

Девушку подвели к одной из кроватей, на нее она и упала мешком. Краем глаза, делая вид, что занят книгой, я осматривал новую постоялицу. Что вполне естественно – первая особа противоположного пола, увиденная за последние несколько дней.

Впрочем, смотреть особо не на что было – кожа да кости. Девчонка исхудалая, осунувшаяся, как завалилась на койку, так и лежит, глядя в потолок безжизненным взглядом. Когда конвоиры с доктором вышли, я чуть повернулся на локте, продолжая наблюдать за девушкой, уже более демонстративно. Но она совершенно не обращала на меня внимания.