Некромант. Присяга - Наталия Нестерова

– Почему слепой? Дети и вправду ничего не сделали… серьезнее убийства кота, – сказала я. – Может, два-три изнасилования, о которых все будут молчать… пробы наркотиков… спаивание… психологическая травля… так что участковый прав: вменять им такого уж страшного нечего. А Мерлин что?

– Татьяна говорит, совсем перестал бредить. Просто крепко спит. Невропатологи в сомнениях, говорят, если бы так спал не третьи сутки подряд и реагировал бы на попытки разбудить – просто сон и сон. Диагноз «летаргия», дескать, выставляется в редчайших случаях. Еще подождать решили, думают, какое-то токсическое поражение нервной системы, а Танька считает, что не сегодня завтра проснется. У нее на Мерлина эта… интуиция. Все, вот смотри.

Мы находились в самой настоящей комнате с волшебным стеклом: мы видели, что происходит, нас – не видели. Я почему-то думала, что такие комнаты просто не водятся в России, однако – пожалуйста. И хотя она была более обшарпанной и затрапезной, чем показывали в голливудских криминальных сериалах, стеклянная стенка работала.

На лавочке рядком сидели грустные молодые люди и девушки. Лет, вероятно, от четырнадцати до двадцати с хвостиком. Черные майки, кожанки, браслеты с шипами и набойками; контрастный макияж. У кого-то в облике было представлено всего по одному обязательному атрибуту, а одна девочка выглядела просто на ура. Черные тени и губы, черные ногти, подозрительно мне знакомые, выкрашенный в алый цвет хвост, короткое кожаное платье, едва закрывающее слишком толстую для такого фасона попку, рваные чулки в сеточку, высокие ботфорты в шипах. В таком виде она ходила по городу Москве. Да-с.

Я почувствовала себя старой.

– Это Маргарита, – сказал Васька. – Для разнообразия – и по паспорту Маргарита.

– Судя по ауре, вон тот парень должен быть Теодором. – Я показала на высокого тощего пацана в углу.

Он держался тихо, стоял скромненько, но по энергетике был тут наверняка лидером. Во внешности было что-то смахивающее на Мерлина – возможно, это Дунин тип. Яркая Маргарита также явно претендовала на особое внимание Теодора.

Я чуть прищурилась. Стекло совсем немного мешало, и все же…

Нет, тут не было убийств. Трое из присутствующих остро сожалели, что вообще вляпались во все это, и думали только о коте как о самом ярком эпизоде их совместного времяпрепровождения.

Теодор думал о том, что Дуня настучала на него, на то, что он пробовал ее изнасиловать под видом магического ритуала. Марго думала, что менты козлы и скоро это все закончится. Вообще, дети и в самом деле были относительно невиновны… скорее, испытывали стеснение, неловкость, тревогу, но так как преступниками не были – особенно не вибрировали. Основная мысль была, позвонят ли родителям или уже будут обходиться с ними как со взрослыми. С позиции закона они и были взрослыми. Забавно, что уже ни свет ни заря они были при марафете… хотя, позвольте… сейчас же еще занятия в школе идут?… Летние каникулы не начались…

– А можешь мне сюда Маргариту позвать? Или в другой кабинет…

– Без проблем.

Плотненькая яркая Марго жевала жвачку. Демонстративно положила ножки на стол, скрестила руки на груди. Она и вправду была почти спокойна и очень уверена в себе.

– Ну что, Маргарита, – заговорила я, одновременно используя две поисковые нити. – Я, будем считать, из комитета по защите животных. И написал мне на тебя заявление черно-белый дворовый кот, никому не принадлежащий.

– И чё? – спросила девочка. Я искоса глянула на досье, которое также мне положил на стол Васька. Девятнадцать лет.

Я видела, что на счету Марго вполне приличная учеба в институте, два аборта, необузданный интерес к групповым видам секса и весьма прозаическое будущее. Доучиться она не сможет, залетит по большой любви, родит, считая, что так заполучит парня, но не заполучит; родители предадут ее анафеме, и пойдет она продавщицей… и умрет продавщицей, киоскером, не увидев, как мечтает, готические соборы мира, не выйдя замуж. Рассорится с дочкой, которую обвинит в том, что та ей покалечила жизнь. Это сейчас она крутая звезда компании готов… а в будущем – обычная баба, с депрессиями, с поисками мужика, пивная алкоголичка, без конца срывающаяся на ребенке.

– Полиции нечего тебе вменять, – вкрадчиво сказала я. – Хотя издевательства над животным имели место по твоей наводке. Кстати, о месте. Кто вам показал этот подвал?

– Да все про него знают… весь район, – так же лениво выдавила девица. – Все туда ходят, если охота потусоваться.

– Отлично потусовались… убили животное, – продолжала я. – Подралась с бывшей подругой, порвала ее украшение.

– Дунька коза драная, – процедила Марго. – Слабачка. Свалила, туда ей и дорога.

– Да? А зачем звонишь ей?

– Книгу пусть вернет. Так ей и передайте.

Высверкнуло яснознание: ксерокопия книги с ятями, с описанием магических обрядов, в самопальном переплете. Достаточно затертый, много раз читанный экземпляр.

– Книгу тебе тот же человек дал, который подвал показал? – жестко спросила я. – Ты подумай, Марго, как станешь отвечать. Потому что ни кот, ни Дуня на тебя, естественно, пожаловаться особенно не могут. А вот запись того, как ты шарила по кошелькам на кафедре, у меня есть. Даже видно, как ты думаешь, сколько взять из восьми тысяч – одну или две. Пятерку страшно, потому что сразу заметят, а вот из трех тысяч одну-две бумажки можно и позаимствовать…

Марго подобралась.

– А еще украшение в душе у сокурсницы Ирины Осиповой, – продолжала я. – Золотое колечко с бриллиантом, которое она положила на край раковины, чтобы умыться… а ты подстроила, что оно как бы в слив провалилось, а на самом деле там звенело не колечко вовсе, а скрепка. А колечко ты сдала всего за три тысячи в ломбард, а стоит оно тридцать…

– И чего вы хотите? – спросила девчонка.

– Кто – показал – тебе – подвал?

– Да чувак один. Бывший гот, из наших, хотя и старичок. Правильный. Длинный, тощий, волосы, борода, одет в черное, – нетерпеливо докладывала Марго. – Чего я, паспорт спрашивать буду? Дал вот книгу. Сказал – можно не возвращать. Сказал, у него оригинал остался, а мне отдает копию. Что его компания тоже в свое время в этом подвале ритуалы проводила. Типа остатки свечек и все такое – их.

Их, их…

– А особые приметы были? Как представился?

– Да никак не представился. Примет не было. Не рассматривала. Угостил пивом, сказал, что заметил нашу компанию в парке, когда гулял, потом сказал, что, когда холодно, его туса в подвал раньше ходила. Подвал показал, там трубы толстые, теплые. Голос грубый, сипит, как будто у него на шее удавка. Вот и все приметы. А, зубы – просто полная дрянь. Когда открывает рот, несет вонью, улыбка черная.