Мор - Павел Корнев

От необходимости выбирать между подмоченным реноме и муками голода избавил стук в дверь. Я выглянул в коридор и вопросительно глянул на мажордома:

– Да, Миклош?

– Ее сиятельство интересуется, не соизволите ли вы присоединиться к ней за ужином.

– Разумеется, присоединюсь! – обрадовался я. – Почему не присоединиться?

На этот раз мажордом проводил меня не в столовую, где мы завтракали утром, а в небольшой уютный салон, служивший хозяйке дома для приема гостей. Сама Изабелла с радушной улыбкой вышла мне навстречу и протянула руку:

– Надеюсь, Себастьян, я не очень вас стеснила приглашением разделить со мной трапезу? Вероника еще слаба, а мне жуть как не хочется ужинать в одиночестве. Тишина просто сводит меня с ума.

– Что вы, что вы! – Я поцеловал маркизе руку и, совершенно не кривя душой, признался: – Это честь для меня…

– Скажете тоже! – рассмеялась Изабелла.

– Вовсе нет. Признаюсь честно, было сильное желание прошмыгнуть на кухню и немного там похозяйничать.

– Так чего же мы стоим? – Маркиза опустилась за стол и указала на место напротив: – Присаживайтесь, прошу вас…

Я присоединился к ней и только тут обратил внимание, что нынешнее платье хозяйки дома отличается куда более откровенным декольте. В ушах поблескивали серьги, на шее белела нить жемчужного ожерелья, а собранные в сложную прическу волосы скрепляла украшенная рубинами заколка.

Ну да с женщинами так обычно и бывает – стоит только отступить тревогам, как они немедленно вспоминают о своей внешности.

– Что будете пить? – спросила Изабелла. – Бренди?

– Спасибо, лучше вина.

С кухни принесли сводящие с ума одними своими ароматами блюда, и мы приступили к ужину. В один миг расправившись с бульоном, я положил себе два рулетика из фаршированной грибами курятины и отпил вина. Великолепно. Просто великолепно.

Затем были пирожки с непонятной, но на диво нежной начинкой и еще какие-то разносолы, на которые меня, откровенно говоря, не хватило. И так возникло желание ослабить ремень, а это совсем уж никуда не годится. Еще работать сегодня.

Налив себе и маркизе вина, я откинулся на спинку стула и блаженно улыбнулся:

– У вас великолепные повара, маркиза. Просто великолепные.

– Вы им льстите, – не приняла Изабелла эту похвалу всерьез и потеребила украшавшую шею жемчужную нить. – Разве у вас в имении повара хуже?

– Моем имении? – Я отпил вина и покачал головой: – Честно говоря, никогда там не был.

– Как так? – опешила маркиза. – Вы же говорили…

– Нет, имение есть. Имение под Сарином и пара орденов – вот и все, чем обогатила меня война. Ни поместья, ни наград я пока так в глаза еще и не видел, но ничуть по этому поводу не переживаю.

– О, так вы герой? Расскажете?

Изабелла встала из-за стола и направилась к стоявшему у стены невысокому диванчику. Пока маркиза шла, я любовался ее точеной фигуркой, потом отвел взгляд и тоже поднялся на ноги.

– Боюсь, рассказчик из меня никудышный. Да и не о чем особо рассказывать. Еретики пытались нас убить, мы отвечали им взаимностью.

Я передал Изабелле оставленный ею на столе бокал и, не став присаживаться рядом, опустился в глубокое кресло в углу. Пока прислуга убирала со стола, хозяйка дома с задумчивым видом рассматривала на просвет рубиновое вино, а стоило нам вновь остаться наедине, неожиданно спросила:

– Страшно было?

– Не то слово.

– И вы так легко это признаете? – в удивлении выгнула маркиза тонкую бровь.

– Глупо сейчас строить из себя героя! – рассмеялся я. – Страшно. Конечно, было страшно…

– А Высших видели?

– Доводилось, – без особого воодушевления признал я.

Высшими называли людей, обладавших врожденной восприимчивостью к потустороннему, чьи души поработили бесы. Они были основной ударной силой еретиков и своей темной волшбой обеспечили армии Ланса немало побед. Нам лишь чудом повезло отыскать способ отправлять обратно в Бездну этих обретших небывалое могущество нечистых.

Повезло – да…

Я вспомнил жгучую тяжесть проклятого металла в руке и вздрогнул, когда сознание кольнул отголосок терзавшей когда-то душу боли. Жившее в зачарованных наконечниках призрачное пламя без труда пожирало саму сущность Высших, но с такой же легкостью оно сжигало души рискнувших прикоснуться к этому страшному оружию глупцов.

– Себастьян, – окликнула меня Изабелла. – Что с вами?

– Неприятные воспоминания. – Я через силу улыбнулся и махнул рукой. – Все в порядке, просто война – это не лучшая тема для разговора.

– И о чем бы тогда вы желали поговорить?

– Быть может, о новой герцогине? Что вы о ней думаете?

– А что вы думаете о его величестве? – звонко рассмеялась маркиза. – Я ведь ее сиятельство и в глаза не видела!

– Видеть и иметь собственное мнение – это разные вещи.

– Полагаю, ей придется нелегко, – задумалась Изабелла. – Слишком многие считают ее ставленницей Акраи. И вам ли не знать, что некоторые обиды не забываются никогда?

– С этим не поспоришь…

Какое-то время мы беседовали о политике, затем обсудили грешки знатных горожан и только перешли от мирской жизни к делам духовным, когда стоявшие у дверей часы пробили десять раз. Я с сожалением выбрался из бесовски удобного кресла и вздохнул:

– Как-то мы с вами засиделись.

– И не говорите.

Изабелла протянула мне руку, и я помог ей подняться с дивана.

– Знаете, Себастьян, вы были неправы. Вы очень интересный собеседник.

– А вот теперь вы мне льстите, – тихонько рассмеялся я.

По пустым коридорам мы прошли к опочивальне Изабеллы; та распахнула дверь, переступила через порог и вдруг с ненаигранной горечью поинтересовалась:

– И почему только мужики такие сволочи?

– Что вы имеете в виду? – опешил я.

– О, не волнуйтесь так, речь вовсе не о вас, дорогой Себастьян, – улыбнулась маркиза. – Или вы тоже не пропускаете ни одной юбки, как мой дражайший супруг?

– Вам не стоит так говорить.

– А почему нет? Думаете, я не знаю об этой рыжей корове с огромным выменем? Все я знаю и о ней, и о других…

– Вам просто ударило в голову вино, – начал увещевать я маркизу и, нервно оглядев по-прежнему пустой коридор, шагнул в спальню. – Успокойтесь, Святых ради. От таких разговоров никому лучше не станет.