Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания - Андрей Виноградов

Епифаний не верил своим ушам. Он, конечно, наслышан был о похитителях мощей, но для него они были страшными преступниками, святотатцами-гробокопателями, не заслуживающими снисхождения, а тут перед ним стоял один из них и превозносил свои чудовищные дела, более того — был неимоверно горд собой и при этом носил монашеское одеяние. Но самое невероятное — это было то, чьими мощами потрясал перед ними Никита: ведь это были мощи самого апостола Андрея! Был ли это некий знак ему, невольному похитителю свитка с его «Деяниями», составителю его жития? О, воистину святой Андрей не оставлял смиренного Епифания!

— Отдай же их мне, брат Никифор! — взмолился Епифаний. — И я сам положу их в достойное место и не потребую за то никакой мзды, поверь мне.

— Э, не-е-ет, брат Епифаний… Знаю я вас, студитов. Всё-то вы корпите над книгами, мужи учёные, всё-то вы поститесь да молитесь, святоши, а как чужие мощи присвоить — на это вы мастера куда как проворнее! Думаешь, не знаю я, откуда в Студийском монастыре столько реликвий? — Никита свернул в шёлковую тряпицу бледно-жёлтую, в лунном свете, кость, отправил свёрток обратно за пазуху, а взамен извлёк оттуда стеклянный кувшинчик.

— Попробуйте-ка лучше жидкого огню, — протянул он его спутникам, с силой вырвав деревянную пробку.

Епифаний отпрянул.

— Да нет же, это не тот жидкий огонь, которым мы жжём сарацинские корабли. Наоборот, это их ответ нам — жидкий огонь из вина, его можно пить. Смотрите, как я его сейчас глотну… Кхе-кхе-кхе… Святая Евфимия! Воистину обжигает! И действие его, заметьте, куда сильнее, чем у вина.

Иаков протянул руку к кувшинчику Никиты, но Епифаний строго одёрнул его:

— Не смей, Иаков, прикасаться к этому сатанинскому зелью! Разве не видишь ты, как оно затуманило разум брату нашему Никифору? Не может быть ничего доброго от безбожнейших сарацин.

— Зря отказываетесь, — промямлил Никита и, пошатываясь, ушёл на нос корабля.

Апостол Андрей Первозванный. Икона. Ростов. XV в.

Апостол Андрей. Мозаика.

Базилика монастыря Святой Екатерины на Синае. VI в.

Апостол Андрей. Мозаика.

Архиепископская капелла, Равенна. Рубеж Ѵ—ѴІ вв.

Апостолы собирают колосья.

Миниатюра рукописи Дионисиу 587. Афон. Конец XI в.

Призвание первых четырёх апостолов.

Фреска из церкви Токалы-Килисе, Гёреме, Каппадокия. Середина X в.

Геннисаретское озеро

Апостол Андрей. Мозаика из церкви Сан-Витале, Равенна. VI в.

Омовение ног.

Мозаика. Кафоликон Неа Мони, Хиос. 1042–1054 гг.

Причащение апостолов. Мозаика церкви Святой Софии в Киеве. 1030-е гг.

Моление о чаше.

Миниатюра рукописи Дионисиу 587. Афон. Конец XI в.

Апостол Андрей.

Мозаика из церкви Святой Софии в Фессалониках. 880-890-е гг.

Чудесный лов рыбы.

Мозаика из церкви Сант-Аполлинаре-Нуово, Равенна. Начало VI в.

Апостолы перед Христом.

Миниатюра Гелатского Евангелия. Грузия. XII в.

Отослание апостолов на проповедь.

Фреска из церкви Токалы-Килисе, Гёреме, Каппадокия. Середина X в.

Сошествие Святого Духа. Миниатюра из Евангелия Раввулы. VI в.

Богородица и апостолы.

Фреска из Бауита, Коптский музей, Каир. Vie.

Успение.

Роспись храма в Асину, Кипр. 1105–1106 гг.

Апостол Андрей.

Мозаика. Кафоликон монастыря Осиос Лукас. 1030-1040-е гг.

Апостол Андрей.

Фреска из церкви Санта-Мария Антиква, Рим. VIII в.

Апостол Андрей.

Мозаика. Собор в Торчелло, Сицилия. Конец XI в.

Поцелуй апостолов Петра и Андрея.

Роспись храма в Не рези, Македония. 1164 г.

Апостол Андрей водружает крест на месте будущего Киева.

Миниатюра Радзивиловской летописи. XV в.

Крепостная стена Синопы

Перечёркнутое начало славянского перевода Деяний Андрея и Матфия.

Ноябрьская минея, Троице-Сергиева лавра. 1420 г. Писец Евсевий (РГБ. Ф. 304. /.)

Распятие апостола Андрея.

Миниатюра из Минология Василия II. Ватикан. Начало XI в.

Древнейшее изображение распятия апостола Андрея из храма в Мюстайре, Швейцария.

Фреска. Около 800 г.

Храм Святых Апостолов.

Миниатюра из Гомилии Иакова Коккиновафского, Париж. Начало XII в.

Старейшее печатное изображение распятия апостола Андрея на косом кресте.

Миниатюра Нюрнбергской хроники. 1493 г.

Гробница апостола Андрея в Амальфи, Италия

А перед рассветом разбушевалась буря. Корабль приближался уже к Синопе, которая стоит на глубоко вдавшемся в море мысу, как резкий северо-западный ветер понёс судно сначала на отвесные скалы и прибрежные камни, венчающие Синопский мыс, затем кормчий попытался увести корабль подальше от гавани, чтобы не разбиться о мол и портовые башни, и направил в сторону более пологого берега залива — но тут неимоверно высокая волна опрокинула корабль на правый борт, и, черпая воду, он, к счастью, не затонул, а лёг тем же боком на мель. Тем временем всех мореплавателей бросало из стороны в сторону, многие схватились за мачты и истово молились Господу Иисусу, Божьей Матери и всем святым. Ошалевший Никита Мономах, прижав руки к груди, катался по палубе, не в силах за что-либо уцепиться, — и, ударившись о борт, не удержал своего драгоценного свёртка: тряпица, разворачиваясь, вдруг покатилась в противоположную от него сторону, и косточка, которая выскочила из неё, поскакала вверх по накренённой палубе, прямо в руки Епифанию.

Епифаний, ничего не понимая и не видя, где верх, где низ, схватил скакавшую на него кость и, зажмурившись, с ещё большей силой уцепился в мачту. Когда он открыл глаза через несколько мгновений, корабль уже лежал на боку. Никиты нигде не было, а на востоке, в лучах восходящего солнца, спокойно и плавно шёл по бушующим волнам высокорослый муж в сияющем хитоне, белая его борода и всклокоченные волосы развевались на ветру.

Очнулся Епифаний уже на берегу. Над ним склонился испуганный Иаков:

— Хвала Иисусу, ты жив! Я еле вытащил тебя с этого корабля.

Епифаний почувствовал, что крепко сжимает в руке что-то твёрдое, и тут же вспомнил всё, что с ними приключилось. Разжав руку и облобызав чудом доставшуюся ему косточку, он вдруг воскликнул:

— А наши книги, Иаков?..

— Ещё одно чудо, отче! Даже не намокли. Вот они, в нашей суме.

— Там у нас был ларчик с ладаном. Сложи-ка туда и эти мощи. Да будь поосторожней. — И Епифаний протянул Иакову пятку апостола Андрея.

Оказалось, что корабль выбросило на песчаную отмель милях в трёх от приморского городка Каруса. Прибрежные воды источали диковинную смесь пряных и сладких ароматов, покуда ценный груз ещё не был полностью смыт течением. Вместе с дюжиной спасшихся моряков, — но среди них, увы, не было Георгия, — студиты дошли до Карусы, где нашли приют при церкви Святого Ипатия Гангрского, в которой хранилась его десница. На их расспросы о том, что происходит в соседней Синопе, добрались ли до неё иконоборцы, настоятель, молодой ещё пресвитер Иоанн отвечал:

— Смотря как посмотреть. Епископ-то синопский Павел как был, так и остался на месте, никуда не ссылали его. Но ничего дурного не могу сказать про него…

Итак, в надежде, что в Синопе пока не зверствуют иконоборцы, Епифаний с Иаковом на следующее утро отправились туда и прибыли к вечеру под воскресный день, попав на всенощное бдение в соборе Святого Фоки, где служил епископ. Иконы из собора не убрали, но развесили их по стенам так высоко, что приложиться к ним было совершенно невозможно; на одеяниях же духовенства и на завесах лики Христа, Богородицы и святых отсутствовали; на ектеньях возносилось имя лжепатриарха Феодота, — так что не шла студитам молитва на ум и сердца их не умилялись божественным песнопениям. Епифаний, словно предчувствуя беду, старался держаться подальше от алтаря, прячась за колонной, но в конце службы услышал знакомый писклявый голосок: