Херувим (Том 1) - Полина Дашкова

- В каком смысле - кто?

- Ну где работает, чем занимается? Выглядит она потрясающе, прямо топ-модель, одета очень дорого.

- Ирка? - Мультик криво усмехнулся, не разжимая рта. - Она ничем не занимается. Почему ты спросил?

- Так. Интересно. Всегда ведь интересно, откуда у людей деньги.

- У Ирки муж богатый. Бизнесмен. - Мультик скорчил важную гримасу и ткнул пальцем в потолок.

- Какой же у него бизнес? - равнодушно спросил Стас, подавляя искусственный зевок.

- Вроде фирма у него своя. Охранники там, телохранители, частные детективы, да фиг их знает.

- Частные детективы? - задумчиво протянул Стас. - И что, можно обратиться, если вдруг проблемы?

- У кого проблемы? У тебя?- Мультик опять усмехнулся, жалко, криво, по-блатному, и Стас додумал: "А может, все-таки опустили?"

- Типун тебе на язык, Юрка! - радостно засмеялся он. - У меня все нормально. Проста един мой приятель попал в очень странное дерьмо,

- А дерьмо бывает странным? - тихо спросил Мультик и впервые засмеялся. Смех звучал весело и заразительно. Стас заметил крепкие белые зубы без единого изъяна.

"Ну ладно. Допустим, муж сестры оплатил работу хорошего протезиста",подумал он и произнес:

- Ты зря ржешь, Михеев. Человека замочить пытались, а ты ржешь.

- Кого же он так крепко обидел, твой приятель? - прищурился Мультик.

- В том-то и дело, что никого, - вздохнул Стас и заставил себя взглянуть Михееву в глаза. Это оказалось чудовищно трудно.

- Прямо так совершенно никого никогда? Ну, значит, он святой. - Мультик опять засмеялся, медленно встал, подошел к Стасу и положил ему руку на плечо. А может, твой приятель просто забыл? Ну знаешь, как это бывает? Особенно если кажется, что нет никаких свидетелей, никаких следов и никто ничего не знает, и много лет прошло, а, Герасимов? - Он подмигнул, опустился рядом на тахту. Есть вещи, которые нельзя забывать. Даже если очень хочется.

Стас передернул плечами, пытаясь скинуть руку Мультика, но тонкие железные пальцы впились в него еще крепче.

- Слушай, Юрка, мы сейчас не будем это обсуждать, - процедил он, сдерживаясь из последних сил, - я все равно ничего не знаю.

- Не знаешь? А зачем разговор завел?

- Ты сказал о частных детективах, я вспомнил, что один мой приятель спрашивал, нет ли у меня таких знакомых.

- Чего же он к ментам не пошел со своим странным дерьмом, этот твой приятель?

- Ну менты- это само собой, однако, на них надежды мало... - забормотал Стас, чувствуя неожиданную жуткую слабость во всем теле. - Чтобы они всерьез занялись этим делом, его сначала убить должны. Им нужен труп, а нет трупа, так и говорить не о чем. То есть шофера его убили, ко у шофера могли быть и свои собственные проблемы.

- Могли быть, - важно согласился Мультик, - он ведь наверняка не просто шофер, а еще и охранник. Вертухай. Поганая порода.

- Почему вертухай? - растерянно мигнул Стас. - Телохранитель.

- Вот оно как бывает, - Мультик нравоучительно поднял вверх палец, - чужое тело охранял, а свое не сберег. Что же, менты разве этой мокрушкой не занимаются?

- Конечно... А вообще не знаю. Слушай, Юрка, вот ты сидел, да? Были такие охранники в вашей зоне, которым потом, после освобождения, кто-нибудь метил?

- Чего? - презрительно сморщился Мультик. - Чего ты бормочешь, Герасимов? Этот твой телок, он в зоне, что ли, служил?

- Почему мой? Я вообще ни при чем, я просто спрашиваю, могло такое быть, что охранник так кого-нибудь допек, что потом, через много лет, его замочили за это?

- Ага, я понял, - Михеев важно кивнул, - ты просто так интересуешься, для общего развития. Консультация специалиста тебе нужна? Да? Могли замочить. А могли и помиловать. Всякое в жизни бывает. Только этот твой, который ничего не помнит, пусть особо не рассчитывает на случайные совпадения. Кажется мне, что его телка замочили не потому, что был когда-то вертухаем, а потому, что хотели показать этому твоему, беспамятному, как все просто и быстро делается.

- Юра, послушай, давай мы с тобой серьезно поговорим, ты, наверное, думаешь до сих пор, что у меня с ней что-то было и я как бы... - он поднял глаза, встретил такой ледяной, такой насмешливый взгляд Мультика, что замолчал, ослаб и весь взмок.

Михеев тоже молчал, и пауза все расползалась, накапливалась в атмосфере, как угарный газ. Наконец зазвучал спокойный бас Мультика:

- Когда я попал в крытку, мне очень хотелось умереть. Я бы наверняка себя как-нибудь кончил, однако это было не просто. Это было недоступной роскошью, как поездка за границу при Сталине или как любовь е голливудской звездой. Понимаешь, Герасимов, когда ты ни на секунду не можешь остаться один, трудно себя убить. Некоторые пытались, но у нас был очень умный и хитрый кум. Попытки самоубийства, как правило, предупреждались, а если все-таки кому-то удавалось повеситься или полоснуть по венам заточкой, то спасали. И потом приходилось очень, очень жалеть. Там умеют заставить каяться, поверь мне, Герасимов, умеют. А смерть остается сладкой заветной мечтой. Вот у тебя, Стас, есть мечта? Мультик обнял его за плечи и придвинулся к нему совсем близко. - Молчишь? Ну попробуй подумай, чего тебе сейчас хочется больше всего на свете?

"Чтобы тебя, Мультик, не было нигде и никогда!" - отрешенно подумал Стас и почувствовал на щеке теплое спокойное дыхание Юры Михеева. От него не пахло ни перегаром, ни болезнью, ни грязью. От него вообще ничем не пахло, словно он был призраком. У Стаса сильно кружилась голова, его тошнило. Он беспомощно хлопал глазами и опомнился только тогда, когда Херувим убрал руку с его плеча и отодвинулся.

- Потеешь ты сильно, Герасимов,- произнес он, брезгливо вытирая ладонь о свои трикотажные штаны, - вон, свитер у тебя насквозь мокрый. Знаешь, я думаю, очень скоро твоему приятелю смерть покажется недоступной роскошью. Он захочет ее, как самую прекрасную женщину на свете, он будет думать только о ней. Привстань-ка.

Стас послушно поднялся. Мультик скинул тапки, улегся на тахту, свернулся калачиком, положил руки под щеку.

- Слышь, Стас, там в прихожей ватничек висит, ты накрой меня, знобит что-то.

Стас на свинцовых ногах поплелся выполнять просьбу, снял с вешалки ватник, накрыл Мультика. Наклонившись, он услышал сонное бормотание:

- Иди домой, Герасимов. Устал я от тебя. Видишь, какой я весь насквозь больной, к едрене фене... А у приятеля твоего есть способ вылезти из странного дерьма. Есть один хороший способ, очень надежный. Веревочка да мыла кусок...

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

- Мама, проснись, ну мамочка! Юля открыла глаза и увидела над собой лицо Шуры.

- Который час? - спросила она, потягиваясь.

- Половина одиннадцатого.

- Ты почему не в школе?

- Ты что, мам? Сегодня суббота! Давай вставай, хотя бы раз в жизни позавтракаем вместе. Ты в котором часу приехала вчера?

- Кажется, в пять, - Юля села на кровати и погладила дочь по волосам, Шурище, маленькая моя, солнышко, я так соскучилась по тебе.

- Я по тебе тоже, мамочка, - хмуро кивнула Шура, - иди в душ.

- Все, иду. А где Вика?

- В клинике. Тебя ждет, - ответила Шура и вышла.

Конечно, никакой сотрудницы Райского в свой дом Юля не пустила. С Шурой она попросила пожить верную надежную медсестру Вику. Это был самый лучший вариант. Вика была девушкой свободной, одинокой, и ей ничего не стоило переехать на недельку к Юлии Николаевне. К тому же с Шурой они отлично ладили, разница в возрасте у них была всего десять лет. Веселая, энергичная Вика замечательно влияла на мрачноватую, сложную Шуру. Вместе с ней Шура бегала по утрам, ела на завтрак овсянку с фруктами и орехами, пила свежевыжатый апельсиновый сок и био-кефир, без всякого нытья и возражений приводила в порядок не только свой письменный стол, но и всю квартиру.

Выйдя из душа, Юля услышала рев соковыжималки и увидела на кухонном столе две миски с овсянкой.

- Мам, когда это кончится? - спросила Шура, разливая по стаканам сок.

- Скоро, солнышко. Уже скоро.

- Отец звонил. Я сказала, ты в командировке. Он просился в гости, я не пустила.

- Почему?

- Ну что ты задаешь дурацкие вопросы? - Шура выпятила губу, дунула, и длинная челка взлетела вверх, как птичье крыло. - Мы ведь это уже проходили. Сначала он будет скромно сидеть на краешке стула и смотреть на меня умоляющими глазами, потом начнет с театральным пафосом рассказывать, какой он хороший и какая ты плохая.

- Ничего, могла бы и потерпеть, - заметила Юля.

- Зачем? -- Шура с аппетитом принялась за овсянку.- Жалко, грецкие орехи кончились. С ними еще вкусней. Мам, а тебя там кормят хотя бы?

- На убой, - кивнула Юля.

- По тебе не заметно, чтобы на убой. Ты похудела.

- Это от тоски по дому,- улыбнулась Юля. - Слушай, тебе его совсем не жалко?

- Кого? Папашку моего? - Шура со звоном отложила ложку и фальшиво расхохоталась. - Ой, мамочка, я умираю! Нам вот с тобой больше поговорить совершенно не о чем, да?

- Ты мне только ответь - совсем не жалко? И мы сразу сменим тему, хорошо?