Дикий опер - Сергей Зверев

Все четверо до вступления в должность имели глобальный опыт руководящей работы и, как принято теперь давать характеристику по данному виду заслуг, являлись «грамотными управленцами». Все должности от низового исполнительного звена до руководителя на «Мерседесах» они прошли без присвоения внеочередной должности. Проще говоря – каждый из них не понаслышке знал специфику деятельности работы краевых работников, понимал их проблемы и мог безошибочно определить степень их причастности к теневому бизнесу.

По-видимому, последнее и явилось приговором для каждого из них. Все четверо рано или поздно столкнулись с дилеммой: уступить надвигающемуся криминалу или преградить ему дорогу в регион.

И все четверо ушли из жизни не по собственной воле.

И все это в течение четырех последних лет происходило вдали от могущественных правоохранительных органов федеральных центров и смежных с ними областей. И как-то невразумительно после этого выглядит роль Бараева и Магомедова – роль банальных преступников, пытающихся перераспределить ареалы влияния по примеру русскоязычных «братьев».

Копаев отложил карандаш в сторону и растер покрасневшие глаза. Дотянулся до чашки. Чай в ней давно простыл. Он в который уже раз снял трубку телефона и услышал почтительный, но уже отдающий нотками подозрительности голос коридорного по имени Толян.

– Толян, это я.

– А, понял, – отозвался тот. – Сейчас вскипячу и принесу.

– И коньяка туда влей чайную ложку. Только чайную, Толян! Понимаю, что надоел, но не клофелину, Толян, а коньяку!

Коридорный хохотнул. Ему нравился этот мужик. Он еще ни разу не дал на чай, и в этом, наверное, прав. «Если каждый раз давать коридорному на чай после стольких чашек чая, то у коридорного разорвется мочевой пузырь, и он ошпарит себе ноги», – сказал мужик Толяну, и тот ему после этого все простил.

«Интересно, – думал Толян, опять поспевая на этаж с подносом – откуда этот мужик? По привычным прикидкам – вроде не блатной. Хотя какая-то часть поведения этому определению принадлежит. Голос с хрипотцой, движения вялые, но уверенные, взгляд не резок, но тверд и остер. Наверное, все-таки, из братвы. Причем серьезной, братвой себя не именующей. Скорее – крупным бизнесменом от авторитетного столичного сообщества. Двое с ним – порученцы. Шестерки, если по-нашему, по-мирнски. Мальчики на побегушках».

На четвертом этаже гостиницы, спорно называющей себя четырехзвездочным отелем «Север», Толян привычно прошагал пятнадцать шагов и остановился у номера, даже не глядя на табличку. Он работал в гостиничном сервисе «Севера» пять лет без малого, поэтому номер с подносом в руках нашел бы даже в полной темноте.

Поправив плоскую шапочку с резинкой под подбородком, он согнул средний палец пополам и образовавшимся выступом четырежды стукнул в дверь. Три раза – мало, чересчур скромно. Не дадут чаевых, примут за фантика. А пять раз и больше долбит в дверь только отмороженный почтальон, принесший повестку в суд злостному неплательщику алиментов. Алименты – тема для Толяна близкая. Он потому и продрался в коридорные в этот отель сквозь строй конкурентов, что нужно было выплачивать бывшей за три года.

– Анатолий, ты?

– Я, Антон Алексеевич, – ответил довольный коридорный, успевший сойтись с загадочным гостем довольно близко. Единственное, что отравляло Толяну общение с ним, были двое его посыльных, всякий раз глядевшие на персонал как на злоумышленников. Оно понятно – тот же «коридорный» уровень. Стерегут. Да еще стремление одних слуг показать свое превосходство над чужими слугами.

А гость наверняка своими делами дорогостоящими занят. Дверь одной рукой открывает, а второй что-то прячет за спиной. Наверняка – документы. Эти столичные всегда становятся подозрительны, попав на периферию. У себя же дома их хоть голыми руками бери – бомбы, мины, киллеры… А чего здесь бояться? Кому нужен этот договор, который он в задний карман прячет?

Толян прошел к заваленному бумагами столу, выставил на него чашку и, выдавая свое нежелание покидать номер, завел поднос за спину.

– А кто же еще, как не я, Антон Алексеевич?

– Ну, мало ли, – буркнул всегда спокойный гость. – Может, другой коридорный.

Толян улыбнулся и тут же отреагировал (почему бы не подхватить, раз собеседник не прочь завязать диалог?):

– Два коридорных ночью на одном этаже столкнуться не могут. Точно так же, как не могут столкнуться две горничных или два управляющих.

Последнее сравнение ему понравилось больше всего. Два управляющих – смешно сказал, ей-богу, оригинально.

– Что так? – удивился мужик.

– После двадцати двух часов в гостиницах остается по одному коридорному на этаже и одной горничной. А про администратора вообще говорить нечего, – сказал последнее и пожалел. Хорошая шутка, повторенная дважды, – уже не шутка.

– Садись, – вдруг разрешил мужчина. Отпив чая, он вдруг стал похож на доброго барина, решившего от нечего делать поиздеваться над холопом. – Давно здесь?

– Нет, – ответил поумеривший свой пыл Толян. – Первый год. До этого в «Адмирале Бенбоу» работал. Скукота. Одна пьяная матросня и проститутки на пару с командировочными. Основные ночные заказы – презервативы и водка.

– А что, во всех гостиницах на ночь по одному представителю профессии остается? – и гость снова отпил чая.

– Ну, не знаю, как во всех, но любой управляющий – не дурак. Зачем платить лишние деньги персоналу, если одному ночью делать бывает нечего?

– Резонно, – и мужик вдруг окаменел. Лишь чашка в его руке, чуть подрагивая, играла кляксой чая.

– Чего еще? – спросил Толян. – Может, коньяку?

Но тот вместо ответа встал и прошелся по номеру.

– Ночевал я как-то в одной гостинице, Анатолий, – сказал мужчина. – У меня работа такая – по стране шляться и за порядком следить.

«Понятно», – подумал Толян, поджимая ноги.

– И забрел я как-то в Самаре в одноименную гостиницу.

«Слышали, – подметил коридорный, – ее в пример ставили».

– И убили там одного уважаемого человека. Застрелили прямо в номере. «Лопатник» стащили, кейс вскрыли, барахлишком не побрезговали. Словом, тысяч на тридцать материального ущерба было.

– Мелочь, – поддержал Толян. Не удивляться же такой сумме на виду у такого гостя.

– Да, пустяк. И придумала тамошняя полиция, что ограбили постояльца горничная с коридорным. Выяснилось, что ночью она пригласила его в гостиницу, объяснила, чем мысли ее в последнее время заняты, и ты представляешь, Толя, – встретила-таки понимание.

И придумала эта гадкая парочка вот что. Было горничной известно, что постоялец – уважаемый то есть человек – сделал в одиннадцать часов вечера заказ в номер. Пиво с рыбой. Прихватила подельница поднос и направилась в номер…

– Стоп, стоп… – поняв, что он тут уже свой парень, Толян решил не быть подневольным слушателем. – Ерунда получается, ваше благородие.

– Почему? – удивился Копаев.

– Вы здесь сколько живете? Неделю? К вам в номер хоть раз после двадцати двух горничная в номер заходила?

Приколов почесал подбородок и вперил взгляд в потолок. И, покопавшись в закоулках памяти, согласился с тем, что Толян прав. Не заходила.

– По гостиничному этикету после десяти часов вечера горничные в номера клиентов не входят. Входят пацаны в бескозырках без лент, – и коридорный гулко ударил себя кулаком в грудь. – Международный этикет, Антон Алексеевич. Женщина из числа персонала, входящая после десяти вечера в номер клиента, – шлюха.

– Вот-те раз… И что, так принято везде?

– Вы говорите, что по стране шляетесь всю жизнь. В гостиницах регистрацию имеете. Так вспомните! – И Толян, чрезмерно довольный тем, что ему удалось удивить авторитетного мужика, откинулся на спинку стула.

И Копаев с нервным тиком в левом веке снова вынужден был согласиться с правотой коридорного. Да, черт возьми! К нему в номер после десяти вечера ни разу не заходила женщина из числа персонала! Да как же так?..

– Послушай, Толян… – опустился до фамильярности Копаев. – А вот я бывал в московском «Потсдаме», так там…

– О-о! «Потсдам»! – мечтательно взревел коридорный. – Я бы все отдал за службу там. «Потсдам»… Это же – «Астория»! «Интернациональ»! «Москва»! – царствие ей небесное… Это отель строгих правил, где за малейшую промашку персонал остается на улице в поисках работы попроще. Там ошибку тебе не простят. За тебя ее исправит другой, вновь нанятый. В таких гостиницах в номера не только после десяти женщины не входят, но и мусор два раза в день выносят.

– Впечатляет, – заметил Копаев, разглядывая собеседника. – А если заказ делает женщина?

– Антон Алексеевич, – с разочарованием протянул Толян. – Какая разница, если есть правила, которые нельзя нарушать? Ветеранам войны ведь не разрешается переходить улицу на красный свет светофора, хоть они и льготы имеют? И мочиться посреди площади женщинам, имеющим на воспитании детей до полутора лет, тоже нельзя, верно?