Маски иллюминатов - Роберт Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня есть только одно объяснение: мы имеем дело с существом, которое способно проходить сквозь стены.
Да хранит нас Господь.
Искренне Ваш,
преподобный Чарльз Вири— Дубликат ключа, — сказал Эйнштейн.
Близорукие глаза Джойса сверкнули за толстыми стеклами очков. Он медленно улыбнулся и произнес:
— Все-таки мы с вами очень похожи. Я тоже сразу подумал о втором ключе.
— Это первое, что приходит в голову, — сказал Эйнштейн. — Предположим, вы хотите напугать какого-нибудь пожилого религиозного фанатика вроде преподобного Вири. Вы подбираете помощников и реквизит: карлика, азиата, птицу огромных размеров (вполне возможно, это был просто бумажный змей или какой-нибудь летательный аппарат). Потом вы делаете все возможное для того, чтобы у старика разыгралось воображение. Пару месяцев добросовестной работы — и он подготовлен к главному трюку. Темной ночью вы тихо подбираетесь к церкви и заливаете в замок горячий воск. Через несколько минут он застывает. Вы аккуратно извлекаете его из замка и получаете так называемый слепок, по которому любой толковый слесарь без особого труда изготовит вам ключ. Получив ключ, вы легко проникаете в церковь и оскверняете ее, а вашей жертве кажется, что она имеет дело с чудом или вмешательством потусторонних злых сил.
Джойс, перекатывая между пальцами сигарету, торжествующе улыбнулся Бэбкоку:
— Что вы на это скажете, сэр Джон?
— Видите ли, джентльмены, — сказал сэр Джон, — хотя я больше вас склонен к мистицизму, у меня все же есть немного здравого смысла. Безусловно, я тоже подумал о дубликате и незамедлительно написал несчастному Вири письмо, в котором изложил эту гипотезу.
Задумчиво хмурясь, Эйнштейн снова раскурил свою трубку.
— И что же он ответил?
— Дело в том, что его владения включают в себя церковь, дом и небольшой выгон, где он держит коз, свиней и лошадь. Как только кто-то приближается к этому хозяйству в темноте, сразу же начинают лаять собаки. Их лай будит всех остальных животных, и поднимается такой шум, что в конце концов просыпаются все домочадцы — сам Вири, его жена Энни и старший брат Бертран. Теперь предположим заведомо невозможное: есть некий взломщик-профессионал, который способен передвигаться так же бесшумно, как американские индейцы-апачи. Он незаметно проскальзывает через весь выгон к дверям церкви и делает восковой слепок, как вы и сказали. Конечно, таких гениальных взломщиков не существует в природе, но допустим, что все было именно так. Итак, у него появляется дубликат ключа. В ту дождливую субботнюю ночь он возвращается и снова умудряется пройти через весь выгон к дверям церкви, не разбудив ни одно животное. Он входит в церковь, оскверняет ее, затем выходит и запирает за собой дверь. Отличная гипотеза, но у нее есть один недостаток. После того, как преподобный Вири увидел, что творится в церкви, он вышел во двор и попытался найти следы взломщика. Их не было. К дверям церкви вела только одна цепочка следов — следы самого Вири. Выходит, наш гениальный взломщик не только два раза подряд — когда делал слепок и когда вернулся, чтобы осквернить церковь — прокрался мимо собак и других животных, не разбудив ни одно из них, но и, во второй раз, не оставил в грязи ни одного следа. — Сэр Джон торжествующе улыбнулся. — Как ваша Свободная Мысль объяснит это, уважаемые скептики?
Эйнштейн задумчиво осмотрел свою трубку и начал осторожно ее чистить. Его лицо оставалось бесстрастным.
— Кстати, — сказал он, — мы пока еще ничего не знаем о Бертране, старшем брате преподобного Вири.
— Ага, — догадался Джойс, — теперь вы тоже подумали, что у заговорщиков был сообщник среди членов семьи. Если из трех братьев сбился с пути один, почему бы за ним не последовать и второму? У меня даже есть некоторое объяснение, если только церковь расположена рядом с домом. Предположим, что Бертран — если это был он — пробрался по крыше дома, словно шотландский Д'Артаньян, затем перепрыгнул на крышу церкви и спустился по веревке вниз головой до уровня замка. Должно быть, старший брат преподобного Вири находился в превосходной физической форме для своих шестидесяти двух лет. Невероятно, но возможно, как часто говорит Холмс. «Если исключить все невозможное, то, что осталось, и есть истина, какой бы невероятной она ни была». К моему глубокому сожалению, я сам не смог ни на секунду поверить в эту дурацкую гипотезу.
— Воздушный шар, — сказал Эйнштейн, рассеянно блуждая по комнате, очевидно в поисках коробки с табаком. — Небольшой воздушный шар, наполненный гелием, с корзиной на одного-двух пассажиров — такие шары часто запускают на ярмарках. Пожалуйста, — добавил он, — не спешите насмехаться надо мной. Я в положении утопающего, который готов ухватиться за любую соломинку. Версия с воздушным шаром возможна, но мне легче поверить в то, что наш злоумышленник проходит сквозь стены, чем в то, что он спустился с неба на воздушном шаре, не разбудив при этом животных. Я начинаю подозревать, что мы имеем дело с дьявольски умными заговорщиками. Эта задача будет отличной проверкой для наших умственных способностей.
— Я что-то сомневаюсь, — мрачно сказал Джойс, — что нам вообще удастся ее решить.
— Дослушаем рассказ сэра Джона до конца, — предложил Эйнштейн. — Прежде, чем делать какие-либо выводы, мы должны знать все факты.
Настоятель сказал «О Боже Святый! Это брат Игнатий». Наконец-то я понял. Ed eran due in uno.[57] Точно!
— Да, да, конечно. Прошу вас, сэр Джон, продолжайте, — сказал Джойс и улыбнулся про себя.
XXVII
С нетерпением ожидая возвращения Джоунза из Парижа и со страхом — новостей из Инвернесса, сэр Джон начал читать «Книгу четыре». Она и в самом деле являла собой очень простое и доходчивое объяснение оккультных искусств и наук — по крайней мере, если судить по первым главам.
Кроули начинает с того, что отрицает Веру и Разум как инструменты познания мира. Веру — потому, что она может оказаться Верой не в того бога, не в ту церковь или не в того учителя; Разум — потому, что он не в силах выйти за пределы своего набора аксиом. Остается только Эксперимент, и потому Кроули называет любую подлинную оккультную систему физиологическим и нейрологическим экспериментом, который расширяет сознание человека и ускоряет его эволюцию.
Сэр Джон понял, что все эти идеи заимствованы из учения «Золотой Зари», однако Кроули — здесь следует отдать ему должное — наделен редким даром объяснять самые сложные вещи с волшебной ясностью и научной точностью.
После краткого теоретического вступления Кроули начинает объяснять методы и упражнения йоги, рассматривая их в качестве физиологических экспериментов.
Так, асана — особая гимнастика, которой сэр Джон занимался по настоянию Джоунза, — это всего лишь способ максимально расслабить тело, не засыпая. Пранаяма, особый йогический метод дыхания, — это способ подчинить эмоции Воле. Сэр Джон вновь поймал себя на том, что восхищается талантом Кроули описывать оккультные искусства с точностью ученого.
Первые настораживающие признаки появляются, когда Кроули начинает объяснять яму и нияму, целомудрие и самоконтроль. Он отвергает все традиционные учения как суеверные, пагубные и ненужные, и дает анархический совет: «Пусть ученик сам выберет тот образ жизни и тот моральный кодекс, которые меньше всего возбуждают его ум». Сэр Джон счел это чрезвычайно коварным: прикрываясь научной объективностью, Кроули разрешает читателю выбирать по своему усмотрению любую мораль или даже ее отсутствие.
Далее Кроули переходит к церемониальной магии и называет ее одним из вспомогательных методов йоги. По его словам, ум не может преодолеть себя, даже с помощью йоги, пока Воля не подчинит себе все тело, все эмоции и все механические привычки. Любая магия есть ни что иное, как набор трюков и фокусов, которые помогают ученику развить сильную Волю. Извращенность этой системы взглядов стала для сэра Джона еще более очевидной, когда он заметил, что Кроули совершенно не волнуют моральные аспекты развития и проявления этой «Воли».
Особый интерес у сэра Джона вызвала глава, посвященная стишкам Матушки-Гусыни.
«Каждый из этих стихов имеет глубочайший магический смысл», — утверждает Кроули с той же абсолютной серьезностью педантичного ученого, в которой выдержаны все остальные главы. И приводит пример:
Матушка Хаббард полезла в буфетПесику косточку дать.Глядь, а в буфете-то косточки нет.Нечего псу поглодать
Далее следует объяснение:
Кто эта древняя и почтенная мать, о которой идет речь? Воистину она не может быть никем другим, кроме Бина, ибо ее имя начинается со священной буквы X.
Сэр Джон ошеломленно уставился на строки, которые только что прочитал. Да ведь это же самая настоящая Каббала! Бина — темный, вторичный лик Бога, неотделимый от Хокма — Его светлого, первичного лика. Символ Бина — старуха, символ Хокма — седобородый старик. Каббалисты утверждают, что Простой человек может понять только мужскую сущность Бога, тогда как первый шаг к Просветлению — интуитивно понять Его женскую, пассивную сущность. Буква Хе — вторая буква имени Бога Йод Хе Bay Хе — представляет именно эту сущность Бога, так как символизирует женское лоно. Итак, вся эта глава была сложней каббалистической шуткой, истинный смысл которой понятен только посвященным. Изумленный сэр Джон продолжал читать: