Танец теней (СИ) - Полина Ледова

я никогда себя не прощу. — Сказала Веспер твёрдо, не позволив своему голосу дрогнуть. — Это прозвучит отвратительно, но без неё стало легче. В одиночку я могла прожить, через какое-то время я узнала и о других беспризорных, что жили в Термине и прочих городах, что теперь назвали отменёнными землями. Многие сбивались в стаи, и ближе к зиме мне пришлось бы к ним присоединиться, чтобы выжить. Здесь, на севере, всегда было холодно, но зимы отличались суровыми морозами. Думаю, всё закончилось бы совсем плачевно для меня, стань я одной из них, потому что уже тогда я понимала, что из этой ямы не выбираются. Но Акрополь поймал меня раньше. Там меня и обучили. Акрополь всегда любил подбирать дворняжек с улицы и делать из них своих преданных псов. Потом я стала работать на них и познакомилась с Алкидом… ты знаешь эту историю. Так вот, Алкид был первым, кто не смотрел на меня, как на сироту, бездомную, девчонку, по чьей вине погибла её сестра, он не принуждал меня делать что-то против моей воли, как это было в Акрополе, и он не заставлял чувствовать себя обязанной ему. Вместо всего этого он открыл мне дорогу к жизни, что я хотела. Я полюбила его, но вот за ответную любовь мне пришлось бороться. Я никогда и ничего не получала просто так. Когда мы только объединились — горстка революционеров, желавших устроить государственный переворот, Алкид сразу приблизил Фрикса к себе. Сейчас я понимаю, что, не сделай он этого тогда, кто-то из других активистов, наверняка, перерезал бы ему горло. Фрикса не любили по многим причинам. Среди нас были те, кого он подставил, пока играл за Гиперборею, и люди видели в нем чужака, предателя. Впрочем, тогда, пусть нас всех и тянуло к Алкиду, Сопротивление ещё было слишком молодо, чтобы между нами появилась сплочённость. Очень скоро поползли слухи о том, что Алкид и Фрикс спят друг с другом. Я помню, как это задело меня, потому что я любила его, и, чтобы там он ни говорил о себе, я всегда видела в нем более ярко выраженную мужскую часть его личности. Мне до сих пор обидно за то, что Алкид подпускает Фрикса намного ближе к себе. У них есть свои собственные секреты, свои дела. Но я рада, что мне тоже дозволено быть с Алкидом, пусть мне и пришлось самой бороться за это место. Доказывать свою преданность и свою любовь.

— Понятно… — пробормотала Вестания подавленно.

— Ты должна понимать, что Фрикс всегда будет любить Алкида больше всех других и ставить его выше всего остального. Но в то же самое время сам Алкид никогда не сковывает нас в наших действиях. Мы свободны выбирать, но мы должны принадлежать только ему, — сказала Веспер.

— Просто Фрикс сейчас единственный человек, который объединяет меня с тем, кто я такая. — Объяснила Вестания. — Мне кажется, словно между нами изначально была эта тяга, которую мы не понимали, но чувствовали. Но теперь, по-моему, я сама не знаю, чего хочу.

— Милая, — сказала Веспер, демонстративно звонко щёлкнув ножницами в последний раз. — Я понимаю, что именно тебя смущает во всей этой истории, но я могу сказать тебе единственный факт, что поможет принять верное решение. — С этими словами Веспер достала откуда-то зеркальце и вернулась к девушке. — Фрикс любит в Алкиде женщину так же, как я люблю в нём мужчину. Поэтому ничего совсем уж отталкивающего мы не совершаем. Остальные решения зависят только от тебя, поэтому в любом случае пойдём вниз, и я уверяю, у тебя даже, кроме Фрикса, найдётся много поклонников.

С этими словами она поднесла зеркало к лицу Вестании.

***

После разговора с Алкидом, Фрикс проводил Аластора обратно в главный зал «оссуария», который уже наполнили жители подземелья. Теренея сидела на одной из скамей, что-то записывая в свой дневник.

— Где сестра? — спросил Аластор осторожно.

Серые задорные глаза моментально устремились на него.

— Пошла куда-то наверх с Веспер, — ответила Теренея невинно.

Аластор постарался придать разговору с ней как можно более непринуждённый тон, но часть его всё ещё сопротивлялась при общении с детьми.

— Алкид сказал, что мы сможем воспользоваться поездом, на котором вы прибыли сюда. Если отсоединим вагоны, а он переведёт стрелки, то поедем дальше на север, в сторону Пацифиды. — Он протянул ей компас, — Что говорит стрелка, Океания в той стороне?

— Да! — обрадовалась Теренея, — на северо-востоке и на пятнадцать секунд впереди! — Девочка схватила прибор и принялась любоваться компасом.

— Неплохо, — согласился Аластор. — Осталось понять, как преодолеть время.

— Сохраните его, пожалуйста, — попросила Теренея, с неохотой возвращая подарок отца. — Я знаю, что мы заключили сделку, но он мне дорог.

— Как зеница ока, — пообещал Аластор. Ему самому показалось, что он говорит всерьёз.

Вдруг на лестнице, ведущей в казармы жителей Сопротивления, появилась Вестания. Аластор сразу уловил в ней перемену. Волосы больше не были убраны в хвост, теперь они стали короче и обрамляли овал её лица плавными волнами. А ведь не было похоже, что она курчавая. Девушка выглядела преображённой. Аластору показалось, что все взгляды устремились на неё в этот миг. Молодая и прекрасная девушка, только почувствовавшая, что заступает во взрослую жизнь. Смена причёски изменила её, и изменила сильно. Она спустилась вниз и предстала перед «оссуарием» настоящей королевой. Но в этот момент произошло нечто странное, почти не поддающееся словам. Аластор увидел, как между Вестанией и Фриксом пролёг невидимый взгляду электрифицированный провод. Они оба не проронили ни слова, Фрикс просто покинул своё место, прошёл с другой стороны лестницы, не сводя с неё глаз, и направился куда-то в сторону комнат, унося этот провод вслед за собой. Они оба не проронили ни слова, но эта тишина свербила у Аластора в голове и приумножалась, превращаясь в громкий крик. Нужно было быть идиотом, чтобы не считать призыва. Вестания едва успела развернуться, чтобы направиться следом за ним, как Аластор подоспел к ней и встал у девушки на пути.

— Пропусти меня! — сказала Веста, но он только мягко сжал её предплечье. — Я могу делать то, что хочу!

— Ты с ним не пойдёшь.

— Почему?

— Потому что я не дам тебе совершить ошибку, — ответил ей Аластор.

Вестания попыталась вырваться, но он не дал ей пройти.

— Ты не имеешь права! — тут уже Вестания ни на шутку разозлилась.

— У меня больше прав остановить тебя, чем у кого бы то ни было, — заявил он.

— Ты нам не отец! — закричала тогда Вестания, но, кажется, она слишком уже устала