Мятеж. Революция. Религиозность. - Бхагаван Раджниш

Я живу так, как хочу; это трудно, но здорово. Мне кажется, что каким бы могущественным ни было общество, если у тебя достаточно мужества, никакая сила не превратит тебя в раба. Тебя можно убить, тебя можно уничтожить, но тебя нельзя поработить. Если тебя уничтожают, ты не теряешь достоинство, если тебя убивают, ты сохраняешь индивидуальность. Наоборот, ты становишься по-настоящему самим собой.

Если ты умеешь медитировать, то где-то в глубине души знаешь, что у тебя можно забрать тело, но не твою внутреннюю сущность - и это гарантия твоего бессмертия. Поэтому я дополняю мятежность новым явлением. Мы знаем людей, которые медитировали, но сбегали из общества, и мы знаем мятежных людей, которых общество уничтожило.

Я соединяю два великих качества воедино, и такого единения мир еще не знал. Это встреча мятежности и медитативности, встреча мятежности и религиозности. Для меня мятежность и религиозность - это две стороны одной медали.

Не стоит ничего бояться, потому что в тебе есть то, что нельзя уничтожить. А то, что можно уничтожить, все равно будет уничтожено, будь то в Гималаях или в горных монастырях. Тело, так или иначе, обречено на смерть, - тогда зачем телу и сознанию становиться рабами? Они становятся рабами, потому что вы ничего не знаете, кроме структуры "сознание-тело". Я же хочу, чтобы вы поняли, что вы бессмертны.

Если вы попробовали на вкус истинный источник жизни, который бессмертен, то ничто не заставит вас совершать поступки, которые не согласуются с вашей внутренней сущностью. Вы скажете "да" только тогда, когда почувствуете, что в этом "да" звучит не согласие раба, а согласие свободного человека. Вы скажете "нет", если поймете, что, сказав "да", превратитесь в раба. Но это возможно лишь тогда, когда вы осознаете свою внутреннюю сущность.

Старые мятежники были обычными интеллектуальными мятежниками. Мой мятежник должен быть духовным мятежником, и в этом заключается огромное различие. Интеллектуальный мятеж поверхностен, его можно купить. Но духовный мятеж - это не рыночный товар; духовный мятежник трансцендирует мир.

Я не хочу, чтобы вы убегали от общества, я хочу, чтобы вы трансцендировали общество, продолжая в нем жить. Я хочу, чтобы вы прошли через огонь, воду и медные трубы, зная, что вас нельзя уничтожить.

А если потребуется функциональный механизм, это не проблема. Где живет так много людей, там необходимо что-то функциональное. Но помните, что этот функционал не дает вам никакого статуса. Премьер-министр или президент страны представляет собой лишь функциональную сущность; эта сущность используется, но она не имеет статуса.

Истинный статус приходит только с пониманием себя, а не от сидения на золотом троне. Если люди низко тебе кланяются, помни: они кланяются трону, а не тебе. Завтра этот трон займет кто-то другой. Еще вчера этот трон занимал кто-то другой, и люди кланялись ему.

Так называемые сильные мира сего, не обладают реальной силой. Есть только одна сила, и она идет изнутри.

Каждая сила, которая приходит к тебе извне, не твоя. Тебе ее дали, ее у тебя забрали. Поэтому если ты достаточно интеллигентен, ты не станешь себя считать чем-то особенным. Ты просто функционал.

В обществе развитого сознания и интеллекта правительство перестанет выполнять функции порабощающего механизма. Оно превратится в функционал малого порядка. Оно поможет людям интеллектуально развиваться, углубляться в медитации и идти к просветлению.

Произойдет только такая эволюция в сознании. Возможно, мы родились в нужное время, когда произойдет трансформация, ибо ситуация такова, что либо все человечество погибнет, или ему придется измениться. А я не хочу, чтобы люди гибли.

Единственная альтернатива - стать более сознательными, более чуткими, более живыми, более любящими и создать новый мир с новым возрожденным человечеством.

"Приглашение", занятие 8,

25 августа, 1987 г.

17. Религиозность и мятежность - два названия одного опыта

Учитель, какова религия мятежного духа?

Мятежный дух может быть религиозным, но у него не может быть религии. А разница между религией и религиозностью огромна.

Религиозность - это опыт сродни любви. Это встреча с полнотой бытия. Это созерцание самого себя в зеркале жизни. Это оргазмическое ощущение в том смысле, что ты растекаешься и сливаешься с миром - с землей, деревьями, цветами, небом, звездами. Это океанический опыт, капля росы, стекающая с цветка лотоса в океан. Можно сказать, что капля росы становится океаном, а можно сказать, что океан становится каплей росы. Это грандиознейший опыт.

Но принадлежность к религии - это не опыт, это просто система верований, в духе которой тебя воспитывали. Все это заимствовано. А истину нельзя заимствовать. Или она твоя, или ее нет.

Возможно, Гаутама Будда знал истину, но это не значит, что за ним надо слепо следовать. Когда ты за кем-то следуешь, ты просто слепо ему подражаешь, ты становишься его тенью, ты предаешь себя. Когда ты за кем-то следуешь, ты предпринимаешь отчаянную попытку стать кем угодно, но только не самим собой. Но разве таково твое предназначение?

Иисус не был христианином, он был мятежным духом. Он не принадлежал ни к какой религии, и в этом было его преступление. Евреям он был ненавистен, потому что оказался белой вороной среди своего народа; ведь он говорил о возможности непосредственного контакта с универсальным духом.

Религия - это рынок. Это своего рода бюрократия: ты должен двигаться в нужном русле, в заданном направлении. Тебе не позволяется непосредственно связываться с Богом; ты обязан исповедоваться священнику, а уж он за тебя будет молиться. Священник всегда выступает посредником на линии "человек - Бог".

Религия - это бизнес священников; религия не имеет никакого отношения к религиозности. Это самая настоящая профессия - эксплуатировать невежество и беспомощность человечества. Это эксплуатация страха смерти, страха неизвестности, страха ответственности в жизни. Священник о тебе позаботится - ты только верь в его церковь, в его религию, в его бога, в его священное писание.

Исповедовать любую религию - это исповедовать все виды лжи, суеверия и предрассудков. Принадлежать к какой-то религии - это принадлежать к прошлому, которое мертво.

У мятежного духа нет прошлого. У него есть только настоящее и огромные горизонты, которые открываются в будущее.

Религиозный дух понимает под религией не священные писания, а святость бытия. Не молитвы, которым его обучают священники во всех религиях, а благодарность, которую ощущаешь, наблюдая восход или закат солнца и чувствуя себя частицей этого прекрасного и необъятного бытия, полного чудес.

Это молитва без слов. Это песня без мелодии. Это великая тишина, и в этой тишине бытие с тобой говорит. В этой тишине ты говоришь с бытием. Это диалог. Никто не говорит, никто не слышит. Происходит передача энергии. В тебе пылает огонь.

В сущности, религиозность и мятежность - это два названия одного и того же опыта. Но если ты становишься частью организованной религии, ты не живешь, ты не ищешь истину, ты не любишь бытие. Это своего рода смерть, хотя ты продолжаешь дышать, продолжаешь есть. Ты все равно движешься в направлении могилы. Ты не развиваешься и не расцветаешь, ты просто стареешь.

Развивается только мятежный дух; он стремится коснуться звезд. Его не удовлетворяет жизнь, заполненная ерундой. Он не может удовлетвориться такой жизнью. Его нынешняя реальность - неудовлетворенность.

Мятежный человек несет искру божественной неудовлетворенности в своем сердце, им движет стремление найти удовлетворение и обрести покой. Он совершает паломничество, двигаясь к своей святыне - удовлетворению. Вся его жизнь - это странствие, а высшая реальность все ближе, и ближе, и ближе. Все ближе то осознание, которое освобождает тебя от рабства, от разочарования, от страданий, от гнева и позволяет насладиться свободой, красотой, любовью и испытать творческое вдохновение во всех измерениях жизни.

Мятежный человек несет на себе золотую печать. Все, к чему он прикасается, становится золотом. Если он играет на бамбуковой флейте, она становится золотой. Если он танцует в одиночестве под звездным небом, его танец намного важнее всех картин, статуй и святых писаний мира.

Его творчество может выражаться даже в молчании. Но это не обычное молчание, под которым мы понимаем отсутствие шума. Это великая тишина, в которой его внутренняя сущность расцветает розами. Можно даже почувствовать благоухание этой тишины. Все организованные религии мертвы; церкви, храмы, мечети, синагоги - все это могилы прошлого. И чем скорее мы превратим их в музеи, тем будет лучше, иначе они погубят все человечество. Они и так слишком многое убили в человеке. Они все искалечили, отравили; они принесли неисчислимые беды людям.