Стокгольм. История. Легенды. Предания - Вадим Бурлак

Как сообщал агент Акселя Оксенштирна, с каждым веком Андвари становился все более зависимым от драгоценного металла. Поговаривали в народе, что Андвари уже не мог обходиться без золота, как простой человек — без еды. Теперь он даже является в загородный королевский дворец и похищает сокровища из тайников...

Даже не склонные к мистике

Возможно, мудрый Аксель Оксенштирн слышал предание о жадном до драгоценного металла карлике. Но никакие сказочные существа и самые невероятные события не могли поколебать его верность монарху.

— Трудно понять христианину, как в наше время преображаются герои языческих сказаний, — заявил главный министр приятелям. — Много веков назад, согласно этому сказанию, злобный Андвари ушел в камень, а теперь — почему-то поселился на дне озера...

Когда же пришло еще одно подобное послание, от агента из другого королевского дворца, Оксенштирн решил лично разобраться с состоянием сокровищ в тайниках!

В донесении этого расторопного, не подверженного языческим суевериям агента главного министра сообщалось, что в последние ночи из озера стал появляться и наведываться во дворец бородатый карлик.

Он приставал к лакеям и стражникам с требованием помочь ему унести золото из тайника. Тот, кто отказывал, на следующий день умирал от лихорадки. Чародей не щадил ни стариков, ни детей.

Агент главного министра также сообщал, что один из дворцовых слуг не устоял и согласился украсть золото из тайника. Карлик дал ему кожаный мешок и приказал наполнить его монетами из сокровищницы. За содействие пообещал чародей забрать лакея в свои подводные хоромы, где его ожидало вечное наслаждение.

Кража удалась. Пришел слуга на берег Меларена и отдал карлику мешок с золотом.

— Каждый сам должен найти вход в мой подводный «дворец счастья». Ступай берегом да размышляй, как отыскать заветную дверь, — сказал чародей подельнику и исчез в озере вместе с украденным золотом.

Коварство колдуна так потрясло слугу, что он лишился рассудка.

Бродит несчастный теперь по берегу озера Меларен и у каждого встречного спрашивает:

— Как попасть во дворец хитрого Андвари?..

Агент главного министра писал, что вначале не поверил в эту историю. Но вскоре сам встретил обезумевшего лакея, а на берегу озера обнаружил старинную золотую монету.

«Видимо, проклятый карлик обронил...» — сделал вывод в своем донесении агент.

Неизвестно, проверил ли Оксенштирн лично достоверность сообщений своих соглядатаев. Неизвестно, и что стало с золотом из тайников загородных королевских дворцов.

Удалось ли сберечь его от расхитителей? Предание умалчивает. Зато рассказы о встречах на берегу Меларен с обезумевшим лакеем и с коварным Андвари можно было услышать от старожилов и в XX веке. Возможно, эти опасные легендарные личности попадаются и нашим современникам.

Как говорят даже не склонные к мистике стокгольмцы: где есть золото, обязательно должны быть духи, привидения, посланцы нечистой силы — и для сохранения драгоценного металла, и для оправдания его расхитителей.

Корона с «Уставшим Оком»

Символом высшего шведского масонства были: корона — знамение высшего просветления, мудрости; ключ золотой — знак познания тайн бытия; меч — воительства; боевая секира — безжалостного отсечения вредных членов... Символические знаки изготавливались из бронзы, серебра, золота, слоновой кости или перламутра; нередко они изукрашены эмалью, финифтью, драгоценными камнями.

Обрядность вольных каменщиков. XVIII век.

В разгар масляничного карнавала

Сын короля Адольфа Фредрика Густав III сумел подавить сопротивление феодально-аристократической олигархии и укрепил в Швеции власть короля. Символом своего правления он избрал просвещенный абсолютизм.

Многие современники на родине и за рубежом считали Густава III талантливым и энергичным правителем. Спустя столетие после его смерти в России о нем писали: «Своим радушием и добротою он привлек к себе сердца народа и понемногу возвратил престолу прежнюю власть...»

Народ сложил в честь этого монарха гимн «Слава Густаву, лучшему из королей». Как отмечала в начале XX века Е. Кулакова* Грот, «в память водворения мира и порядка в Швеции была отчеканена медаль с изображением спасенной Швеции в виде погибающего корабля со спасителем ее, кормчим Густавом III».

Однако на полях сражений дела его шли не так успешно, как во внутренней политике. В 1788 году армия Густава III напала без объявления войны на Россию и безуспешно попыталась захватить Санкт-Петербург. Король стремился вернуть Швеции утраченную в начале XVIII века юго-восточную территорию Финляндии и захватить часть прибалтийских земель.

Сражения на суше и на море привели к тому, что Густав III в августе 1790 года был вынужден заключить Версальский мирный договор «на условиях сохранения прежних границ».

15 марта 1792 года король Швеции явился в театр на масленичный карнавал в «черном домино».

Кто-то из придворных попытался отговорить его от этого наряда:

— «Черное домино» во времена расцвета Генуи являлось знаком скорой таинственной смерти.

Густав усмехнулся в ответ.

Густав III. Гравюра конца XVIII в.

— Может, в Генуе именно так и считалось. А для меня этот карнавальный костюм означает успешное претворение новых планов...

Король не договорил, словно опасаясь раскрыть важную тайну, а придворный не посмел продолжить разговор.

Густав III был убит выстрелом из револьвера полковником Анкарстремом в разгар масленичного карнавала. Черное окровавленное «домино» монарха впоследствии выставили для обозрения в стокгольмском музее.

Как сообщалось в официальных документах, в гибели государя виновны заговорщики из высшего офицерства. Они отомстили Густаву III за ограничение дворянских вольностей. Но, когда совершается убийство такой знаменитой и значимой личности, как монарх, в народе тут же возникают свои версии и объяснения трагедии.

В Стокгольме появились слухи, что в гибели Густава III виноваты французские революционеры. Ведь король Швеции особо и не скрывал своей готовности к войне с Францией.

Поговаривали, будто из Парижа прибыли в Стокгольм пять революционеров, одетых в «черное домино». Где они потом затерялись в городе и зачем им понадобилось так демонстративно и нелепо наряжаться, народная молва не давала ответа.

Слухи обвиняли в убийстве Густава не только революционную Францию. Задели и шведских масонов.

«Строгий Чин» и шведская система