За что убивают Учителей - Корнева Наталья Сергеевна

Элиар задумался. Сложно представить, чтобы кто-то, находясь в здравом уме, посмел выразить недостаточно почтения Красному Фениксу Лианора, при одном упоминании которого людей охватывает священный ужас. Скорее всего, Учитель устроил показательную порку, чтобы немного ослабить положение храма Полудня, который – по причине все возрастающего количества учеников с солнечным золотом в крови – в последнее время неуклонно набирал силу и политический вес. Влияние же храма Заката, напротив, постепенно слабело.

Погибшие были личными учениками Игнация, а значит, имели наибольший потенциал и в перспективе могли сравняться в могуществе со своим наставником. Такие сильные жрецы в рядах соперников представляли осязаемую угрозу благополучию Красного ордена.

Не исключено также, что то была намеренная провокация, чтобы вывести Игнация из себя и вынудить на ответный ход. Сказать наверняка затруднительно: замыслы Учителя обычно слишком туманны, чтобы их можно было легко понять и трактовать однозначно.

На удивление, в критический момент возникновения конфликта Элиара не оказалось рядом – Учитель ездил в Бенну один. Что еще раз подтверждает мысль о том, что все было задумано заранее, и Красный Феникс не желал без надобности подставлять под удар Второго ученика, которого обычно везде таскал с собою. За минувшие три года службы в храме Элиар успел достаточно изучить характер и повадки Учителя, чтобы понять, что тот ничего не делает просто так и никогда не идет на поводу у эмоций.

Три года. Очень долгий и одновременно очень краткий срок для человеческого сердца.

С течением времени кочевник постепенно привык к красивой и изысканной жизни в Ром-Белиате, приобрел безупречные манеры и, изучив блистательную историю Лианора, начал гордиться ею с поистине верноподданической преданностью. Детские воспоминания как будто отодвинулись, отдалились, но не выцвели: если начать перебирать их, как самоцветы, они оказывались такими же яркими и щемящими. А потому было лучше сознательно не трогать память, не касаться прошлого. Тогда мало-помалу он перестанет чувствовать себя не дома, чувствовать себя чужим. Тогда одиночество пройдет и он привыкнет, как и сказал на прощанье отец.

Элиар старался не слишком давать волю сердцу, не бередить лишний раз ран былого и несбывшегося. Он приучился не то что не говорить – не думать на родном языке, вслух также общаясь исключительно на стандартном и, когда положено, переходя на Высшую речь ли-ан. Но в переменчивое межсезонье, когда самые жаркие дни года подходили к концу, а ночи становились длиннее и прохладнее, воспоминания о покинутом доме сами собой просачивались в его новую реальность.

Вот и сейчас – в Великих степях, наверное, уже зацвел темно-синий вьюнок, символизирующий окончание лета. Этот скромный цветок не снискал популярности в утонченном Ром-Белиате, однако в садах Красной цитадели для нужд храма были высажены самые разные растения. Элиару доводилось встречать здесь и живые изгороди, пышно оплетенные вьюнком, что безмерно радовало взгляд кочевника. Будучи сорванным, вьюнок стремительно увядал, становясь напоминанием о зыбкости свободы и невозможности удержать ее в своих руках.

Неустанно экспериментируя с оттенками и формами соцветий, местные цветоводы смогли изменить природу растения и добиться не синих, а других цветов: удивительно глубоких, насыщенных и ярких тонов кармина и киновари – официальных цветов Запретного города. А ученые мужи Ром-Белиата научились использовать беззаботный степной вьюнок в качестве лекарственной культуры.

Все здесь шло на пользу, все использовалось в практических целях и не могло существовать просто так; все подчинялось единой идее. Только лишь красоты было недостаточно даже для цветов. Если ты оказывался бесполезен для великой цивилизации Лианора, ты не имел права жить и тратить на себя ее ресурсы.

Именно об этом и говорит Учитель он обладает привилегией лишить жизни любого, кого сочтет ненужным. Потому что неполноценные – это не люди, а лишь средства для достижения новых вершин величия Совершенных. У орудий нет прав – орудия должны знать свое место. У орудий нет чувств и желаний, и глупо наделять их человеческими качествами. Глупо и нерационально. Им даже не нужно отдавать приказы: когда имеешь дело с вещами, ими просто распоряжаешься, – и выбрасываешь без сожалений, когда приходит срок.

Все эти три года тысячелетняя чужая культура, мощная чужая философия исподволь перекраивали и его самого под себя, словно маленький беззащитный вьюнок, превращая в еще одно средство, готовое служить для поддержания господства и процветания богоизбранного народа солнечной крови. И, сам не заметив в какой момент это случилось, сын Великих степей принял главную идею Лианора, признал неоспоримое величие Совершенных и отдался служению всем своим простым, бесхитростным сердцем.

– Прекрасно, – зловеще протянул меж тем Игнаций. – Тогда и я хочу воспользоваться законным правом первородства – хочу убить двоих твоих учеников, в которых также течет нечистая кровь! Убить их прямо тут, на месте!

С этими словами он сделал шаг вперед, и пространство вокруг зарябило, заискрило ослепительно-яркими золотыми искрами, растекаясь причудливо и непредсказуемо, будто акварельные краски на полотне.

Не дав противнику шанса атаковать, Учитель молча поднял правую руку. Длинным вышитым рукавом, спускавшимся до земли и походившим на красочное крыло феникса, он закрыл стоящих позади него учеников, и все стихло. Золотистая световая завеса опала, как не было.

– Ну так убей, – спокойно сказал Красный Феникс, не двигаясь с места, – если сможешь.

Разноцветные глаза Игнация до краев наполнились черной яростью.

– Красный Феникс нарядил выродков в священные цвета солнца и смеет защищать их от длани Первородного! – возмущенно возопил он, обращаясь за поддержкой ко всем присутствующим. – Ради своей забавы он нарушает непреложный закон чистоты крови, который сам же и создал!..

Элиар почувствовал, как в сердце закипает неконтролируемая злость и одновременно – как кто-то упреждающе хватает его за руку, потянувшуюся было к рукояти верной сабли-гаддарэ.

– Не лезь!.. – сквозь зубы чуть слышно прошипел Яниэр ему в самое ухо. – Стой смирно. Посмеешь дернуться или поднять руку на Первородного, и тебе конец. Даже Красный Феникс не сумеет защитить тебя!

Все так. Как Совершенные считались высшими среди людей, так Первородные, в свою очередь, считались первыми среди Совершенных. На них не то что руку поднять – даже смотреть таким как он не рекомендовалось.

Постепенно Элиар усвоил и принял и эту идею, поначалу казавшуюся дикой. Но, поразмыслив здраво, разве люди без зазрения совести не убивают животных, разве не используют их как заблагорассудится себе на благо? То же право имеют и Совершенные по отношению к людям. Хорошо это или плохо, жизни разных существ не равноценны в глазах небожителей. Жизнь человека очевидно больше жизни животного, а жизнь Совершенного – больше жизни человека. Если продолжить безупречную логику социальной иерархии и дальше, жизнь Первородного оказывалась больше жизни Совершенного и имела наивысшую ценность.

– Но жрец храма Полудня прилюдно оскорбил Учителя! – возмущенно возразил Элиар, скосив глаза на Первого ученика. – Он ведь не просто наш наставник. Он Великий Иерофант, слово которого – закон. Саламандре это дорого обойдется! Тот, кто так говорит с Великим Иерофантом, должен умереть.

Игнаций на самом деле говорил с Учителем уже практически на повышенных тонах… одно лишь это было недопустимо, не говоря уж о смысле сказанного. Носить титул Великого Иерофанта – означало быть над законом. Над любым законом, даже тем, который Учитель создал сам.

Нарушать любые законы – прерогатива подлинного величия.

– Я слышал это так же ясно, как и ты, – с холодным раздражением заверил Яниэр. – Позволь мессиру самому разобраться. Любое брошенное не вовремя слово только усугубит ситуацию: и без того отношения с Бенну слишком натянуты. Во имя небожителей, остерегись вмешиваться в такой момент!.. Это не дело учеников.